Бывает так, что в памяти встает из прошлого какая-то одна картина и, живая, стоит перед тобой в мельчайших подробностях.

…3 декабря 1967 года мы с Гагариным встретились в Звездном. Было тихо, шел снег. В коротком пальто, сунув руки в карманы, Юрий Алексеевич медленно шагал впереди.

 — Знаешь, — сказал он вдруг, — как мало времени отведено нам на жизнь. Сейчас с удовольствием бы снова раскрыл заветные страницы Толстого, Тургенева, Шолохова. У них — жизнь, настоящая жизнь. Иногда я остро чувствую, что мало читаю художественной литературы, — на одном дыхании закончил Гагарин. — Очень много работы. Я ведь хочу еще разок слетать в космос.

Юрий Алексеевич остановился и зачарованно посмотрел вокруг. Деревья оделись в пушистый снег. Лицо Гагарина стало сосредоточенным.

Мы заговорили о профессиях, об увлеченности людей своей специальностью.

 — Космонавт, — сказал Юрий Алексеевич, — это уже профессия. Может быть, и не самая тяжелая из всех существующих профессий, но, бесспорно, требующая большого упорства, выдержки, воли, хладнокровия и мужества. Безукоризненное знание целого ряда наук и приобретение на их основе твердых навыков — без этого профессия космонавта немыслима.

 — Наука доказывает, что космонавт — профессия древняя, — вставил я.

 — Меня не обидишь. — Гагарин улыбнулся. — Знаю, к чему ты клонишь. Ты сейчас станешь доказывать, что на Земле были пришельцы других миров. Если бы это было так, я бы охотно уступил первенство. Но не уверен, что нашу Землю посещали обитатели других миров. Скорее всего — это просто–напросто человеческая мечта, фантазия. Как‑то я читал корреспонденцию о якобы имеющемся на нашей Земле космодроме…

Я также помнил это газетное сообщение. Газеты извещали мир о том, что в северо–восточной части Африканского континента, неподалеку от Файюмского оазиса, на ровной, как стол, площадке обнаружен каменный монолит со следами, отдаленно напоминающими упоры для пуска ракеты. Каждый день газеты сообщали одну новость ошеломляющее другой. Досужие репортеры спешно искали свидетелей происшествия. И нашли. В аравийских песках отыскали папирусы, в которых якобы сообщалось о том дне, когда нашу Землю посетили пришельцы с других планет. Потом стали находить металлические детали, химический анализ которых показал, что на Земле таких сплавов не знали. Нашли радиоактивный песок.

Тогда я подумал, что внимание людей к доселе неизвестному оазису подогревалось тягой человечества к космосу, стремлением преодолеть земное тяготение.

И вот в космосе Гагарин. Сенсация века, эпохальное событие заслонило все прогнозы археологов, искателей неизвестного.

Прошло несколько лет. Мир обогатился знаниями орбитальных полетов, стартами на Луну, Венеру, Марс, и снова всплыли предположения о посещении Земли инопланетянами.

 — Мы теперь знаем намного больше о космосе, а поэтому обязаны относиться строже к такого рода версиям, — заключил Гагарин.

…Люди не могут, не хотят примириться с мыслью, что Гагарина нет. Тысячи писем от парней с просьбой зачислить в отряд космонавтов. Особенно много таких просьб от пионеров. Выражая их мнение, Центральный Совет Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина писал:

Одно из крупнейших сербских сел в Югославии отныне будет называться Гагаринов–Лозовик. Во французском городе Вильнев‑де–Руа центральной площади присвоено имя Юрия Гагарина. Именем первого в мире космонавта назвали в Венгрии электростанцию, строящуюся близ городка Дьеньдеша. В Польше его именем названа высшая инженерная школа в Зеленой Гуте, первый камень в основание которой в 1961 году заложил Юрий Гагарин.

Матери его именем называют своих детей, в каждом областном городе Советского Союза есть улица Юрия Гагарина.

Родной город космонавта, Гжатск, принял имя первооткрывателя звездных путей.

Люди не забудут подвиг Колумба Вселенной.

Летом 1974 года летчика–космонавта СССР, дважды Героя Советского Союза, генерал–майора авиации Георгия Тимофеевича Берегового поздравляли с избранием депутатом Верховного Совета СССР.

Каждый раз он вставал и сосредоточенно–деловито отвечал:

 — Спасибо.

Или торжественно рапортовал:

 — Служу Советскому Союзу.

Собранность, деловитость, тактичность — это от армии. Ведь более тридцати лет он в ее боевых и активных рядах. А может быть, это от профессии: испытательной, космической. Она проникает в душу, сознание, психологию. Пороки дорого стоят: забывчивость — блужданием, недисциплинированность — гибелью.

Нет, все эти положительные качества от воспитанности, ответственности, устремленности.

Однажды его попросили рассказать о себе.

 — Рассказать о себе? — смущенно улыбаясь, обратился он к присутствующим. — А что же я могу о себе рассказать? Жизнь как жизнь. Ничего особенного. Учился, воевал, испытывал самолеты, а теперь вот в космонавтах состою.

 — Георгий Тимофеевич, вы что‑нибудь о полете в космос.

 — О нем уже столько написано, что нового добавить нечего.

 — Тогда об испытательной работе.

 — А что, если я вам о войне расскажу, а? Здесь присутствуют товарищи из Чехословакии. Я воевал в небе их страны, принимал участие в освобождении ее от фашистов. Можно?

 — Только, чур, что‑нибудь поинтереснее.

 — Принимаю. Что‑нибудь интересное? Слушайте.

Георгий Тимофеевич встал, вышел из‑за стола, расстегнул тужурку, освободил руки для широких движений, склонил голову влево и долгим задумчивым взглядом посмотрел в пол.

 — Ну, вот, — сказал он, наконец, окончательно, видимо, вспомнив эпизод, который хотел рассказать. — Было это в мае 1945 года. Не помню точно село, где мы создали свой временный грунтовой аэродром. Хотя в Европе была уже победа, в Чехословакии еще не наступил мир. Недобитые фашистские подразделения прятались в лесах, руинах, нападали на мирных жителей. В один из дней фашисты открыли артиллерийский беспорядочный огонь, по. нашему аэродрому, стремясь уничтожить летчиков, самолеты, взрыхлить взлетно–посадочную полосу.

Гитлеровцы стреляли из укрытия, а затем тут же меняли свое местонахождение. Найти их было трудно. Нам стрелять беспорядочно нельзя: кругом мирные, беззащитные жители. Возникла сложная ситуация: вроде объявлено о победе, а мира нет. Значит, война не окончена. Получили мы приказ: найти эти кочующие бандитские группы гитлеровцев и уничтожить их. День летаем, второй, третий — не можем найти. Днем они прячутся, ночью нападают на селения и города. Чехословацкие товарищи просят помочь. Да мы и сами хорошо понимаем, что надо, но как?..

И вот однажды сидим мы в землянке, над картой маракуем, входит к нам группа мальчишек: человек пять-шесть. Волнуются, сбивчиво рассказывают, что знают они, откуда фашисты стреляют. И что на колокольне местного костела спрятался их наводчик, корректировщик. Получалось просто детективная история. Мы не знаем, мальчишки знают. Переспрашиваем, уточняем и выясняем, что уже много дней они следят за движением боевой техники. Свои дозорные посты они установили на всех дорогах в радиусе десяти километров. Ну и ну! Вояки! Ведем ребят обедать, а в это время один экипаж посылаем на разведку в тот самый район, который указали ребята. Ребята‑то голодные, а сами едят плохо, волнуются: а что, если они ошиблись? Вернулся разведчик, сел, вылез летчик из самолета и бегом в столовую. Сердитый на вид. Кое‑кто подумал: не нашел фашистов там.

 — Кто из вас указал на этот район? — спросил он напугавшихся ребят.

Молчат, жмутся друг к другу, аппетит, конечно, совсем у них пропал. И вдруг встает один такой остроносый, в коричневой вельветовой куртке и храбро, уверенный в себе, говорит: