Поздоровавшись, Зиночка изловчилась засунуть ведомости в папку, края которой придавили сразу два подноса с бутербродами. Попутно она выразила восхищение, результатами усилий трудолюбивых коллег и отклонила поступившее от них предложение нарезать кружочками апельсины. Отказ Зиночка мотивировала необходимостью принять у девочки экзамен до начала заседания кафедры.

Тут же она, во-первых, подверглась порицанию за патологическое служебное рвение, граничащее с глупостью, и, во-вторых, получила по бутерброду с тех самых подносов, которые до того каким-то чудом ухитрилась не опрокинуть. Еще парочку маленьких слоеных пирожков с капустой, испеченных собственноручно, держала наготове Инна Иннокентьевна. Она ушла на пенсию еще года три назад, однако праздников на родной кафедре старалась не пропускать.

Пока Зиночка жевала и по техническим причинам была не в состоянии отвечать, Инна Иннокентьевна, чтобы попусту не терять времени, еще раз высказала ей свое неодобрение, делая упор на преступном пренебрежении как собственными интересами, так и интересами желающих пообщаться с ней коллег. Будучи опытным преподавателем, Инна Иннокентьевна понимала, что, кроме одной запланированной студентки, придет еще с десяток незапланированных. Ну а начав с ними разбираться…

Зиночка закашлялась, и Инна Иннокентьевна, энергично махнув рукой, столь же энергично потребовала, чтобы кто-нибудь дал этой патологически трудолюбивой женщине чего-нибудь вкусненького – запить горькую правду о себе.

Пока Зина пила разбавленный водой сироп от консервированных яблок, безусловно, домашнего приготовления, Инна Иннокентьевна поинтересовалась у нее, видела ли она уже Олега Сергеевича.

Слова «Ведь вы, Зиночка, были его практиканткой!» вызвали у Зины очередной приступ кашля, а Инна Иннокентьевна, похлопав ее по спине, выразила надежду, что Зиночкина встреча с бывшим наставником все же состоится. «После того как со студентами будет покончено», – несколько мрачновато добавила она.

С тех пор как Медников ушел с кафедры, состав ее сотрудников не претерпел больших изменений, и Олега Сергеевича знали многие. К тому же все присутствующие в лаборантской были женщинами, так что одно лишь упоминание о нем, как отметила про себя Зиночка, по-прежнему сопровождалось дамским ажиотажем.

Что она давным-давно в течение двух месяцев была практиканткой Олега, до этого момента никто не вспоминал, возможно, потому, что на кафедру Зина вернулась, когда Олега здесь давно уже не было. А сама она к тому времени окончила аспирантуру, была замужем, и у нее даже была трехлетняя дочка.

И вот теперь упоминание об этом полузабытом факте внесло новый мощный импульс в досужие разговоры коллег. Однако предложенная Инной Иннокентьевной тема вовсе не устраивала Зиночку, поэтому, желая сменить ее, она поведала о пережитом шоке, вызванном призраками несобственного интеграла.

Доцент Татьяна Васильевна Савицкая, женщина уже немолодая, сначала истерически всхлипнула, а потом рассмеялась даже с каким-то облегчением. От Татьяны Васильевны подобной реакции Зиночка ожидала меньше всего, но благодаря коллегам замешательство ее длилось недолго.

Оказалось, что не прошло и часа, как сама Савицкая ворвалась в преподавательскую, находясь на грани нервного срыва, и поведала душераздирающую историю о том, как ее студент утром сдавал зачет по физике. Впрочем, душераздирающей история виделась только Татьяне Васильевне, всегда принимавшей незнание студентов слишком уж близко к сердцу, а вся кафедра физики до сих пор веселилась по этому поводу. Зачет принимал известный всему институту Борис Годунов, невозмутимость которого давно вошла в поговорку. Когда студент назвал эллиптический поляризатор эпилептическим парализатором, он спокойно изрек: «В больницу!» – и занялся следующим бедолагой. Вообще-то сам Борис Федорович считал такое переименование устройства не лишенным остроумия, но совершенно неуместным на зачете, тем более что, разволновавшись, молодой человек так и не вспомнил настоящее название.

Выслушав эмоциональный рассказ Татьяны Васильевны об эпилептическом парализаторе, Зиночка слабо улыбнулась. После макаровских призраков она была отнюдь не уверена в том, что студент вообще знал это настоящее название.

Двадцать минут пролетели без особых осложнений и даже не без приятности. Однако забежать в преподавательскую и не застрять там было более сложной задачей. Зине нужно было забрать дубленку, шапку и книжку с вариантами домашних заданий. Перчатки с шарфом, слава богу, лежали у нее в сумке, а вот за книжкой и шапкой нужно было идти к своему столу через всю преподавательскую. Как же ей этого не хотелось! С другой стороны, шапку вполне мог заменить капюшон дубленки. Ну, и можно было считать, что каждый решал исключительно свой вариант, что, конечно, не факт, однако в этом случае можно было обойтись и без книжки. В конце концов, не такая уж это беда, если кому-то из нерадивых студентов сегодня повезет.

Накинув дубленку на плечи, Зиночка преодолела несколько метров, отделявших вешалку от двери. За это время она всего трижды, причем совершенно честно, заверила коллег в том, что пока еще не уходит домой.

Светка материализовалась рядом как раз в тот момент, когда Зиночка уже просочилась сквозь суетящуюся толпу к двери.

– Сбегаешь? – коротко осведомилась она.

– Ни в коем случае! – возразила Зиночка и с достоинством пояснила: – Иду принимать экзамен.

– А дубленка? – не сдавалась подозрительная подруга.

– Холодно. – Зиночка врать не умела и старалась не отступать от правды. – Я в 345-й чуть совсем не околела.

Однако отделаться от Светланы было не так-то просто. Она явно затягивала время, чтобы не дать подруге шанса улизнуть раньше времени, надеясь, видимо, на то, что вот-вот откроется дверь, и войдет Олег.

– Значит, сейчас ты в 345-ю, а потом собираешься…

– Светлана Вениаминовна! Насчет зачета Тихомирова… – так некстати для Светланы вклинился в разговор представитель младшего поколения кафедры, вечно куда-то спешащий Вася Шишкин. – Извините, Зинаида Георгиевна! – спохватился он, не желая показаться совсем уж невежливым. – Так вот, Светлана Вениаминовна…

Решив, что бог на ее стороне, Зиночка улыбнулась Светлане и закрыла за собой дверь. Но, оказавшись в коридоре, она поняла, что поторопилась с выводами относительно всемогущего союзника: всего метрах в пяти от нее в небольшой группе кафедральных старожилов стоял тот, встречи с которым она так отчаянно старалась избежать.

Зина почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица и почему-то перестало хватать воздуха. Слава богу, Олег пока не видел ее, а вот в улыбке Аркадия Зиночка усмотрела промелькнувшее торжество. Она так разозлилась, что решила доставить себе хоть маленькое удовольствие и стереть эту улыбку с лица Логинова. От встречи все равно было не уклониться, поэтому, глубоко вздохнув и постаравшись изобразить ослепительную улыбку, с высоко поднятой головой она решительно направилась к мужчинам.

– Добрый день. – Сначала Зиночка поздоровалась со всеми вместе, голос ее звучал ровно и совершенно спокойно, затем она обратилась уже только к Медникову: – Здравствуй, Олег. – Ее голос по-прежнему звучал ровно и спокойно, а лицо озаряла ослепительная светская улыбка, за которой трудно было рассмотреть обуревавшие ее эмоции. Как те, которые вызывал в ней Олег, так и те, которые вызывал в ней Аркадий.

Олег умолк на полуслове и обернулся.

– Здравствуй… – Он смотрел на Зиночку во все глаза, перестав, казалось, замечать что-либо еще вокруг себя.

У нее тоже появилась возможность рассмотреть его. В сущности, Олег не так уж сильно изменился: черты лица стали резче, морщинки вокруг глаз стали чуть глубже, виски слегка тронуты сединой. Но все такой же неотразимый. Впрочем, почему Олег должен был сильно измениться? В конце концов, в последний раз она видела его не так уж давно… наверное, года четыре назад…

– Прекрасно выглядишь, Зиночка. – Олег как будто очнулся. Теперь он был галантен, как всегда. И как со всеми женщинами.