— Ты бы не мог дать мне рекомендательное письмо к настоятелю монастыря?

Джованни так заинтересовали Метеоры, что он решил отправиться туда и увидеть все собственными глазами.

Юноше потребовалось пять дней, чтобы добраться до второго по важности — после горы Афон — места для греческой православной церкви. Так как вся страна находилась под османским владычеством, он мог не опасаться венецианцев, к тому же монашеская ряса обеспечивала ему привилегированное положение.

Когда Джованни увидел Метеоры издали, то был до глубины души поражен огромными, безупречно гладкими скалами, словно ниоткуда возникшими посреди равнины. Когда он приблизился, его еще больше поразила красота монастырей, высящихся на кручах. Феофан не преувеличил, говоря, что попасть в обители монахов можно только при помощи лебедок. Послушник прошел через маленькую деревушку у подножия скал, где ему рассказали, как добраться до монастыря Святого Николая Анапафсаса. Затем юноша зашагал по извилистой тропинке, которая уводила его все дальше от обжитых мест. Через час он оказался рядом с обителью. Скала, на которой стоял монастырь, не была самой высокой, но из-за сравнительно небольшой площади вершины строение тесно прижималось к отвесным каменным стенам на нескольких уровнях, повторяя их изгибы, что придавало всей картине необычайно гармоничный и завершенный вид.

Джованни взглянул вверх и увидел, как с высоты примерно сорока пяти метров на толстом канате стали спускать сеть. Внутри, словно рыба в неводе, находился человек. Достигнув земли, монах отцепил большой крюк, при помощи которого сеть удерживалась на кольце, привязанном к канату. Он и Джованни обменялись традиционным приветствием.

— Благослови, — произнес монах.

— Господь благословит, — ответил юноша.

— Из какого ты монастыря?

— Только что прибыл с Афона.

— Со Святой горы! Храни тебя Бог! Как тебя зовут?

— Брат Иоаннис.

— Добро пожаловать в Метеоры. В нашу обитель путь держишь?

— Да, у меня есть рекомендательное письмо к вашему настоятелю от Феофана Стрелицаса.

— Храни тебя Бог! Как он?

— Хорошо. Расписывает трапезную монастыря Ставроникита.

— Сам увидишь, какими великолепными фресками он украсил нашу маленькую церковь! Настоящий дар Божий общине.

— Сколько в ней монахов?

— Восемнадцать. Но наш монастырь — из самых маленьких. В великом Метеороне, который вон там, позади тебя, насчитывается более трехсот человек. Здесь около двадцати обителей и множество отшельнических хижин, в них живет более двух тысяч братьев.

— Как удивительно!

— Ты когда-нибудь уже был здесь?

— Нет.

— Тогда тебе повезло, что я спустился, чтобы пойти в деревню! Я объясню тебе, как добраться до монастыря.

Он подвел Джованни к подножию скалы.

— Вот симандра. Постучи по ней несколько раз и жди, пока не отзовется привратник. Если сети внизу нет, он сразу же ее спустит. Давай постучим, я сам посажу тебя в сеть.

Монах выбил ритмичную дробь на деревяшке, сверху тотчас же ответили. Несколько нерешительно Джованни забрался в сеть, которая лежала на земле. Монах показал ему, как поднять края и закрепить на большом кольце, свисающем с конца каната. Как только все было готово, новый знакомый Джованни пять раз подергал за веревку, ведущую к лебедке. Через пару секунд сеть начала подниматься, и Джованни вознесся над землей. Он сидел, обняв руками колени.

— Не бойся! — крикнул ему монах, помахав рукой. — Веревка обрывается очень редко!

Слова «очень редко» встревожили Джованни. Он закрыл глаза, чтобы не смотреть вниз. Подъем, казалось, длился целую вечность. Юноша безостановочно повторял молитву к Иисусу до тех пор, пока сеть наконец не достигла площадки на вершине скалы. Два монаха поймали необычную посылку и опустили на твердую землю. Высвободившись, Джованни заметил двух других братьев, которые крутили ворот лебедки. Юноша с облегчением вздохнул и сказал себе, что обратно можно не торопиться.

Прошло четыре месяца с того дня, как Джованни поднялся в монастырь Святого Николая. За все это время он ни разу не спускался со скалы. Он делил тяготы монашеского существования с остальными братьями, многие из которых были довольно преклонного возраста. Но за внешне спокойной и однообразной жизнью в молитвах душу послушника терзали жестокие противоречия. Он не переставая думал о Елене. Юноша не только вспоминал минуты счастья, проведенные с возлюбленной, задавался вопросом о ее судьбе, но и вожделел ее всем телом, часто просыпаясь от неутоленного желания. Он пытался обратить свои помыслы к Богу, вверял себя Деве Марии, часами молился о ниспослании Божественной благодати, но ничего не помогало — образ Елены преследовал его днем и ночью. Тогда он исповедался настоятелю монастыря, отцу Василию, суровому и непреклонному старцу. Джованни спросил: неужели постоянное влечение к Елене признак того, что он никогда не сможет стать монахом? Что, если ему придется покинуть монастырь, как предложил отшельник? Настоятель так не считал. Напротив, он был убежден, что служение Богу — истинное призвание брата Иоанниса, но юноше необходимо изгнать все плотские желания и греховные мысли с помощью поста, бдения и молитвы. Игумен призвал юношу к смирению и отречению от всего мирского и велел каждый день исповедоваться.

Джованни вновь начал писать иконы. Ему пришлось постоянно следить за тем, чтобы из-под кисти не появились черты женщины, по которой до сих пор тосковало его сердце. Юноше более-менее удалось изобразить лицо Богородицы в традиционной манере, но глаза получились странными. Джованни понял, что не может не рисовать глаза возлюбленной. После нескольких безуспешных попыток его осенило. Раз уж он не в силах забыть Еленин взгляд, почему бы не написать Деву Марию с закрытыми глазами? Сильно волнуясь, он наконец закончил икону. Она вышла довольно необычной. Джованни долго смотрел на нее, и слезы радости катились по его щекам. Он будет и дальше рисовать иконы! Послушник уже собирался показать свое творение игумену, как вдруг страшная мысль пришла ему в голову во время вечерни. Она так встревожила юношу, что он выбежал из часовни, поднялся в крошечную комнатушку, служившую ему мастерской, и поднес к иконе свечу. И тут же застыл. То, о чем он подумал в церкви, предстало перед ним наяву. Сомкнутые веки, кроткое, умиротворенное выражение лица — этот образ много лет хранился в его памяти. Именно такой предстала перед ним спящая Елена, когда он впервые смог рассмотреть ее поближе через щель в потолке.

Волна отчаяния захлестнула Джованни. Он понял, что никогда не сумеет забыть Елену. Ее лицо навсегда останется в его памяти.

Этим же вечером он рассказал обо всем игумену, который лично предал огню злополучную икону и запретил Джованни рисовать, но настоял, чтобы тот, несмотря ни на что, продолжил избранный путь.

Следующие несколько недель Джованни провел в глубоком унынии. Впервые он серьезно задумался о том, чтобы покинуть монастырь вопреки советам настоятеля. Только вот куда идти? Сердце звало его в Венецию, к возлюбленной. Безумие, но Джованни не мог без нее жить! А вдруг она и на самом деле его ждет? Что, если она передумала и готова бросить семью и родной город во имя любви к нему, Джованни? И конечно, нужно убедиться, что она передала Папе письмо мессера Луцио. Джованни даже начал размышлять над тем, чтобы вернуться в Венецию переодетым и под чужим именем, как бы рискованно это ни было.

Однажды бессонной ночью, когда он строил планы, на ум ему пришли слова Луны: «Ты убьешь из-за ревности, страха и гнева». С тех пор как он надел одеяние послушника, юноша ни разу не вспоминал о предсказании. Но сейчас эти странные слова возникли в памяти Джованни и растревожили его. Разве колдунья не предвидела первое совершенное им убийство? И, если он вернется в Венецию, разве не может произойти так, что из-за своего горячего нрава он вновь станет заложником судьбы и совершит остальные преступления?