— Это то самое место, с этим все в порядке. Оно соответствует описанию, которое мы получили от ЦРУ.

Низенький физик-ядерщик с длинной бородой прошел мимо Фрика и остановился, удивленно озираясь.

— Как же я смогу разоружить бомбы, если их здесь нет? — сердито сказал он, словно это Фрик был виноват в том, что машин на месте не оказалось.

Не ответив ему, Фрик быстро прошел через подземный гараж к штабному грузовику. Он забрался в машину, налил себе чашку кофе и включил рацию.

— Черная лошадь, говорит Красная лошадь, — произнес он усталым голосом.

— Слушаю, Красная лошадь, говорите, — ответил начальник оперативного отдела ФБР.

— Нас опередили. Конокрады побывали здесь первыми.

— Присоединяйтесь к нашему клубу неудачников, Красная лошадь. Большая часть табуна тоже вернулась ни с чем. Только Синяя лошадь в Нью-Джерси и Серая лошадь в Миннесоте нашли быков в загоне.

— Нам продолжать операцию?

— Да. У вас двенадцать часов. Повторяю, двенадцать часов, чтобы выследить ваше стадо в новом месте. Дополнительные данные будут переданы вам телефаксом, и все патрульные машины полиции, шерифов и дорожных служб получили указания останавливать все грузовики и трейлеры, соответствующие описаниям, предоставленным ЦРУ. — Мне нужен вертолет.

— Вы можете задействовать хоть все, что способно летать, если это то, что нужно, чтобы найти эти заминированные машины. Фрик выключил рацию и посмотрел в чашку кофе.

— Как скверно, что они не рассылают телефаксом инструкции, как найти иголку на территории в миллион квадратных километров пустыни за двенадцать часов, — проворчал он себе под нос.

Когда Ёсису вышел из вагончика магнитной дороги в конце туннеля, ведущего из Эдо-Сити, Цубои уже ждал его на платформе.

— Спасибо за то, что вы приехали, старый друг, — сказал Цубои.

— Я хочу быть здесь рядом с тобой, когда мы будем готовы разыграть наши карты, — сказал старик, шагая куда уверенней, чем Цубои приходилось видеть за последние месяцы.

— Взрыв в одном из штатов Среднего Запада прошел как было запланировано.

— Прекрасно, прекрасно, это должно заставить американское правительство дрожать от страха. Есть какая-нибудь реакция со стороны Белого дома?

Лицо Цубои выражало озабоченность.

— Никакой. Как будто они стараются держать в тайне это происшествие.

Цубои слушал бесстрастно. Затем его глаза загорелись.

— Если президент не приказал направить на наш остров ядерную боеголовку, то он здорово боится того, что может случиться в будущем.

— Значит, мы выиграли эту рискованную игру.

— Возможно, и все же пока рано праздновать нашу грандиозную победу, пока Проект «Кайтен» не будет готов действовать.

— Такеда Куродзима обещает, что его программа будет готова к использованию примерно завтра к вечеру.

— Я думаю, пришла пора установить прямую линию связи с президентом и проинформировать его о наших условиях для новой Японии.

— И новой Америки, — выспренне произнес Цубои.

— Да, разумеется. — Цубои с гордостью посмотрел на человека, который стал его любимым учеником. — Новой японской Америки.

«Локхид С-5 Гэлакси», крупнейший транспортный самолет в мире, приземлился со всем странноватым изяществом беременного альбатроса на посадочной полосе острова Уэйк и, немного прокатившись по ней, остановился. К нему подъехала автомашина и затормозила в тени огромного крыла. Питт и Джиордино вышли из машины и вошли в самолет через небольшую дверцу как раз позади обтекателей шасси.

Адмирал Сэндекер ждал их внутри. Он пожал им руки и повел их за собой через похожий на громадную пещеру грузовой отсек, в котором могли бы поместиться шесть междугородних автобусов или усесться сто пассажиров. Они прошли мимо глубоководного разведывательного вездехода НУМА, стоявшего привязанным к паре широких длинных направляющих из нержавеющей стали, проложенных вдоль грузового отсека. Питт ненадолго остановился и провел ладонью по одной из огромных тракторных гусениц, оглядывая чудовищную машину и вспоминая, как ему чудом удалось спастись на «Большом Джоне». Этот вездеход был более поздней моделью и получил прозвище «Большой Бен».

Две больших механических руки с ковшом и захватом. которые обычно устанавливались на разведывательных вездеходах НУМА, были заменены манипуляторами для резки металла и удаления металлических предметов, а также захватом совершенно новой конструкции.

Другим новшеством, которое заметил Питт, был огромный нейлоновый сверток, лежавший поверх фюзеляжа и кабины травления. Толстые стропы выходили из свертка и шли к многочисленным точкам прикрепления, расположенным по всему периметру машины.

Джиордино печально покачал головой.

— У меня такое давно знакомое ощущение, что нас опять собираются использовать.

— На этот раз они и в самом деле намерены привязать нас к нему, — сказал Питт, удивляясь, как самолет может подняться с земли с таким тяжелым грузом в своем брюхе.

— Нам лучше поторапливаться, — сказал Сэндекер. — Они готовы взлететь.

Питт и Джиордино последовали за адмиралом в обставленный подобно офису отсек, в котором был письменный стол и кресла, привинченные к полу. Они пристегнули ремни своих кресел, когда пилот перевел вперед секторы газа и послал огромный самолет катиться вперед по взлетной полосе на двадцати восьми колесах его шасси. Ласково прозванный «нежным гигантом», огромный «С-5 Гэлакси» взмыл в тропический воздух с громоподобным ревом и стал медленно набирать высоту, пологим виражом разворачиваясь к северу.

Джиордино взглянул на часы.

— Три минуты, быстро же они управились со взлетом и посадкой.

— У нас слишком мало времени, чтобы тратить его впустую, — серьезным тоном сказал Сэндекер.

Питт расслабился и вытянул ноги.

— Как я понял, у вас имеется некий план.

— Лучшие умы в этом деле провернули уйму работы. выполняя срочное домашнее задание, чтобы его подготовить.

— Это вполне очевидно, раз этот самолет и «Большой Бен» прибыли сюда меньше чем через двадцать четыре часа после нашего возвращения с острова Сосеки.

— Что вам успели рассказать Инграм и Микер? — спросил Сэндекер.

— Они просветили нас насчет засекреченной истории о «Би-двадцать — девять», покоящемся на морском дне, — ответит Питт, — и прочли краткую лекцию о морской геологии района острова Сосеки и системе сейсмически неустойчивых разломов в его окрестностях. Микер также утверждал, что взрыв атомной бомбы, все еще находящейся в бомбовом отсеке самолета, может заставить этот остров уйти под воду.

Джиордино достал сигару, которую он уже успел стащить у адмирала незаметным движением руки, и раскурил ее.

— Самая идиотская идея, которую мне когда-либо довелось услышать. — заметил он.

Питт согласно кивнул.

— Затем Мэл Пеннер приказал Алу и мне понаслаждаться выходным днем на пляжах острова Уэйк, а сам он с остальными членами нашей группы собрался отправиться в Штаты самолетом. Когда я потребовал объяснений, почему мы двое остаемся, он прикусил язык и сказал лишь, что вы скоро сюда прибудете и все объясните.

— Пеннер не уточнил детали, — сказал Сэндекер, — потому что он сам их не знал. Инграм и Микер также не были проинформированы о последних уточнениях операции «Аризона».

— Аризона? — удивленно спросил Питт.

— Это кодовое название нашей операции.

— Нашей операции? — встревоженно переспросил Джиордино.

— Которая, конечно, — саркастически сказал Питт, — не имеет никакого отношения к «Большому Бену» или к тому факту, что Аризона — это название штата, или, что точнее, к линкору, потопленному японцами пятьдесят лет назад в Пирл-Харборе.

— Оно так же хорошо, как и всякое другое. Кодовые названия в любом случае никогда не имеют никакого смысла.

Сэндекер внимательно посмотрел на своих друзей. Сутки отдыха, конечно, помогли им, но все равно они выглядели смертельно уставшими и измученными. Он испытывал грызущее чувство вины. Это было его упущение, что им пришлось так много претерпеть за последние дни. И теперь он снова рекомендовал их услуги Джордану и президенту, совершенно точно зная, что никакие другие два человека из ныне живущих на Земле не могли сравниться с ними способностями и опытом глубоководных работ. Какая же это была ужасная несправедливость — снова бросать их так скоро в смертельный водоворот. Но во всем Божьем мире не было никого, кроме них, к кому бы он мог обратиться с таким предложением. Уверенность в том, что Питт и Джиордино не откажутся сделать все возможное и невозможное, усугубляла чувство вины адмирала.