Пляж оказался великолепным. Широкая полоса белоснежного песка, облизываемая голубыми волнами прибоя. Наша компания взяла напрокат все принадлежности для пляжного отдыха, какие только продавались в городке, включая зонтики, лежаки, надувные матрацы и прочее. Пляж пустовал. Мы устроились у самой воды, и нас овевал прохладный прибрежный ветерок. Кольм, чьи наручные часы имели встроенный датчик температуры, утверждал, что воздух прогрелся до двадцати девяти.

Пляж располагался километров в двух от Коллиура, в Аржелес-сюр-Мер. Именно его нахваливала рекламная листовка, оставленная агентом в снятом нами коттедже. Предполагалось, что здесь есть оборудование для различных видов пляжного и водного молодежного спорта, а также несколько ресторанов с чудесной кухней.

В отдыхе вне сезона есть огромное преимущество: туристов почти нет, поэтому к вашим услугам многое из того, что недоступно простым смертным в разгар отпусков. К примеру, обширный пустой пляж. Но тут есть и свои подводные камни. Аржелес, маленький городок с большими автостоянками и множеством развлекательных центров, явно относился к тем местечкам, что практически вымирают в межсезонье. Кроме торгового центра и рынка изделий народных промыслов, здесь были лавочки сувениров и одежды, кафешки и бары, которые в мае казались заброшенными. Аржелес выглядел вымершим. Нам оставалось лишь с тоской глазеть сквозь витрины на манекены в цветастых парео, керамику, свечи ручной работы и плетеные босоножки. Подавляющее большинство магазинов имели на дверях, увы, амбарные замки.

Но скажу вам по секрету, лично мне это понравилось. Я с детства привыкла отдыхать в межсезонье. Поначалу такие поездки оставляли в моей душе лишь недоумение, а затем я привыкла и даже их полюбила. Это напоминает мне, как вместе с родителями мы ездили в Эннискрон. Мы постоянно оказывались на пляже в дождь, частенько простужались и возвращались домой бледными и в соплях. Мама, папа и я уныло бродили по сырому песку, затем забредали в какое-нибудь кафе-мороженое, где брали по два шарика ванильного и запихивали их в себя почти против воли. «Раз уж мы приехали отдыхать, то просто обязаны наслаждаться» — вот как это называлось.

Короче, закрытые магазины вовсе меня не угнетали. Наверное, Риту позабавил бы ход моих мыслей. Она сказала бы, что любовь к отдыху в межсезонье отлично сочетается с моей увлеченностью «похоронной» музыкой.

Меж тем Рита снова открыла глаза и, прищурившись, посмотрела на Мэдди.

— Кстати, о голодных африканских деревнях, — заметила она. — Тебе не кажется, что с нашей подругой пора что-то делать? Она похожа на ходячий скелет.

— Да уж. Увидела ее утром и пришла в ужас, — согласилась я шепотом. — Знаешь, зимой Мэд предпочитала объемные свитера, так что было невозможно представить, до чего она отощала.

Мы следили за подругой, бегущей к мячу. Когда она наклонилась, чтобы его поднять, я отметила, что чашечки крохотного купальника жалобно накренились, открывая не округлости груди, а два крохотных мешочка, наполненных водой. Мэд выглядела как девочка-подросток.

— Может, с ней нужно поговорить? — неуверенно спросила Рита. — У нее же явная анорексия. Конечно, я не слишком в этом разбираюсь. Или разговор лишь усугубит ситуацию?

— Возможно. Несколько недель назад я видела документальный фильм о людях, больных анорексией. Там говорилось, что они часто носят объемные вещи, чтобы не привлекать к себе внимания. Они кажутся себе уродливыми и жирными. Но этот открытый купальник развенчивает всю теорию. Может, Мэд просто перестаралась с диетой? Анорексия — очень запущенный случай; может, рано ставить диагноз? Как я поняла, при этом заболевании главная проблема вовсе не в еде. Такие люди пытаются контролировать свою жизнь, свое тело, но делают это слишком радикально. Давай понаблюдаем за Мэд несколько дней, а потом уж решим, как быть. Может, на свежем воздухе она расслабится и начнет больше есть? Пара стаканчиков джина с тоником, и она в задумчивости сжует пакетик чипсов?

— Да уж, — горько отозвалась Рита. Она придвинулась ближе и зашептала мне в самое ухо: — Неприятно это говорить, но проблема не только в еде. Ты видела, сколько она пьет? И с какой скоростью? Двумя стаканчиками Мэд явно не удовлетворяется.

— Я ничего такого не заметила, — солгала я, разглядывая ногти. На самом деле я тоже видела, как часто Мэд бросается к бару. Это длилось уже довольно долго. Мэд первой предлагала выпить и первой же требовала повторить.

Рита расценила мой ответ как нежелание обсуждать подругу за глаза. Она кивнула и сменила тему.

— Посмотри-ка на Фергуса! — вдруг хмыкнула она. — Как он рисуется! Такой нелепый вид!

Я проследила за ее взглядом и увидела, как муж Мэд в очередной раз нырнул к мячу, поднял руки для удара и промахнулся. При этом его жесты были неторопливыми, с ленцой, словно он играл на зрителя. Должно быть, даже на отдыхе Фергус не выходил из амплуа великого актера. Он профессионально сверкал белозубой улыбкой, так и эдак поворачивался крепким торсом с толстым слоем автозагара. Кожа казалась рыжей, словно морковный сок. На фоне Фергуса бледный Джерри выглядел подземным червем, впервые выползшим на поверхность.

— А мой-то каков! — Рита одобрительно щелкнула языком, когда ее Рики сделал хороший бросок. — Хотя малость обрюзг за последний год. Думаю, стоит последить за его диетой; погляди, какие отъел бочка. Еще не хватало, чтобы он скончался от сердечного приступа прямо на мне, ха-ха!

Она неожиданно перестала смеяться и внимательно посмотрела на меня.

— Ты скучаешь по Майклу? — Вопрос был задан тихим, похожим на шелест волн голосом. — Кажется, в этом месяце годовщина?

— Иногда мне очень его не хватает. Действительно, в этом мае стукнет одиннадцать лет… как его не стало. Двадцать второго. В среду на будущей неделе.

Я говорила отрывисто, боялась, что дрогнет голос. Почувствовав это, Рита на мгновение прищурилась, сообразила, что ее занесло, и тотчас извинилась:

— Прости, мне не стоило тебя расстраивать. — Она откинулась на лежаке и прикрыла веки. — Как здесь хорошо, правда? Такое теплое солнце, ветерок… надеюсь, на этот раз ничто не напомнит нам отпуск в проклятом Марокко!

В Марокко мы почти все время торчали в номерах. Это было единственное место, где под кондиционером можно было спрятаться от нещадно палящего солнца. Было жарко как в аду.

— Думаю, этот отпуск нам всем запомнится надолго, — продолжала Рита, с наслаждением потянувшись.

— Это точно.

Том все еще лепил песчаные башенки. Я взяла книгу и попыталась читать. К сожалению, шрифт был мелким, и в ярком белом свете буковки быстро начали плыть перед глазами.

Я положила книжку на колени, чуть подняла изголовье лежака и стала следить за кучкой дайверов в сотне метров от берега. С ними был инструктор, молодой загорелый парень. Он стоял на борту моторки и помогал группе спуститься в воду. Похоже, все дайверы были новичками, поскольку неуклюже хватались за бортик, чтобы не утонуть со всем своим снаряжением. Кроме них, в море никого не было. Разве что несколько лодок на горизонте да один катерок, тащивший за собой пара-планериста. Парень висел в небе, словно большая неловкая моль, ноги были смешно поджаты. Тянувшаяся от катера веревка блестела на солнце, словно весенняя паутинка.

Рита невольно затронула чувствительную струнку в моем сердце. Я в самом деле скучала по Майклу. Иногда это ощущение усиливалось, особенно в тот месяц года, когда муж умер.

Тот кошмарный вторник одиннадцатилетней давности стал самым черным днем моей жизни, затмив собой даже утрату матери. Только представьте, каково мне было! Я поцеловала мужа на пороге дома, перед тем как он отправился на работу. На руках у меня был крохотный сын, жадно тянувший из бутылочки молочную смесь. Помню, что пошутила насчет мятого пиджака, который в очередной раз забыла отпарить утюгом. А всего через два часа раздался звонок в дверь.

— Мы можем пройти, миссис Батлер? — спросил полицейский, виновато глядя на меня.