— Мне кажется, это твой отец помогает тебе. И виолончель, и этот рисунок — его рук дело, — говорит Мэдди.

— Я всегда считала, что ты атеистка.

— Так и есть. Но это не значит, что я не верю в загробную жизнь.

— Ой, давайте не будем завязывать теологическую беседу, — отмахивается Рита, плюхаясь на диван. — Тесс, хочешь знать, до чего я додумалась на похоронах твоего папы? Только не кидайтесь в меня бутербродами! Я решила вернуться в «Сеомра-а-Сихт»! Там мы были королевами, сами того не сознавая. Помните, мы считали, что у богатых нет проблем? Мы были чудовищно наивны!

— Но мы и сейчас не богаты, Рита, — возражает Мэдди. — То есть мы не нуждаемся, но нас нельзя назвать богатыми.

— Правда? — Рита снимает с одного из сандвичей полиэтиленовую пленку и откусывает сразу половину. — Вот что я вам скажу, девочки: я была бы рада вернуться в то время. — Она принимается усиленно жевать. — Ладно, какие еще новости? Я спрашиваю о хороших известиях. Плохие подождут.

— У меня есть новость, — неуверенно говорит Мэдди и косится на Риту, которая ободряюще кивает.

— Ну же, выкладывай! — бурчит она с набитым ртом. — Чего тянешь?

— Просто я пока не знаю, хорошая это новость или плохая. Но в целом она позитивная, в этом я уверена. — Мэд краснеет, хватает бутерброд и начинает его торопливо разворачивать.

— Да что ты кашу жуешь?! — не выдерживает Рита. — Прямо клещами информацию не вытянуть!

— Рита! Ты сама не даешь ей вставить ни слова, — обрываю я подругу, которая уже кипит от любопытства. — Что такое, Мэдди?

— Моя новость может показаться вам незначительной…

— Она издевается, — зудит Рита.

— Ладно, ладно. В общем, все только в зачатке, но я пишу роман. Уже придумала сюжет и написала первую главу. Я ничего не говорила, потому что заранее боялась публичного провала своих начинаний. Но вчера, вернувшись с похорон, нашла письмо из издательства. Девочки, меня просят продолжать! Еще три главы! Этого хватит для окончательного решения. — Мэдди так возбуждена, что даже начинает заикаться. Давно я не слышала такого восторга в ее голосе. А глаза! Как они сияют!

— Это потрясающе, Мэдди! Молодчина! — подхватываю я. — А о чем будет роман?

— Я всегда хотела написать хороший сценарий, часто черкала отдельные сцены, диалога и тому подобное. Но собрать все воедино не получалось. Не в рамках сценария, понимаете? Я должна была расширить границы…

— Так о чем роман? — обрывает Рита.

— Вы будете смеяться.

— Клянусь, что даже не хихикну! — Рита крестится.

— Ну, — неуверенно тянет Мэдди, — героиня романа — пятидесятилетняя женщина, которую ради юной нимфетки бросает муж. Она вынуждена лечь в реабилитационную клинику. — Румянец Мэдди становится малиновым. — Большая часть событий разворачивается в клинике и посвящена душевной борьбе. Вы, наверное, считаете нелепым писать о самой себе?

Я не решаюсь взглянуть на Риту. Нужно ответить Мэдди хоть что-то, прежде чем наш откровенный судья вынесет вердикт. Однако Рита меня опережает, и оказывается, лояльность иногда превосходит ее любовь к подколкам.

— Ничего такого мы не считаем. Да самые лучшие книги написаны на основе личного опыта!

— То есть вы не считаете, что я пытаюсь выставить себя на посмешище?

— Какая ерунда! — заявляю я. — Тебе пришла в голову прекрасная идея. О, Мэдди, я так за тебя рада. Жаль, что нет бутылочки шампанского, мы бы отметили… — Я осекаюсь и затравленно смотрю на подруг. — То есть…

Мэдди вздергивает подбородок.

— Ничего страшного. — Она обводит нас с Ритой пытливым взглядом. — Теперь я не так болезненно воспринимаю подобные фразы. Признаться, мне нелегко, но я держусь. Не надо думать, что у меня нет силы воли. К тому же трезвый образ жизни имеет преимущества.

— Какие же? — спрашиваю я с любопытством.

— Ну, для начала — никакого похмелья. И я снова начала радоваться вкусу пищи. И еще: вы не поверите, но мы с Фергусом смогли выработать тактику общения без скандалов и взаимных обвинений. И все потому, что я постоянно трезвая. Кажется, он даже начал меня уважать.

— Ух ты! — восхищенно говорит Рита. Она наклоняется вперед и хлопает Мэд по ладони. — Но не слишком обольщайся, дорогая, женский алкоголизм неизлечим, и тебе всегда будет трудно удержаться от соблазна, — все-таки добавляет она. — Рики утверждает… — Ее лицо каменеет. — Простите, заговорилась.

— Рита, Бога ради, почему ты так уперлась? — спрашивает Мэдди. — Ну отчего не позволить Рики вернуться? Прямо сердце разрывается. Ведь ты уже достаточно его наказала. Он мучается! Даже на похоронах ходил за тобой будто тень. Взгляни на Тесс! Джерри провинился сильнее, но она его простила.

Я не решаюсь ее поправить. Но простила ли я Джерри?

— Да, тебе легко говорить! — Рита раздраженно пожимает плечами, умолкает и бросает на Мэдди смущенный взгляд. — Извини, я несправедлива к тебе. Как раз твоей выдержке можно позавидовать.

Мэд вздыхает:

— Да какой толк от этой выдержки! Конечно, я смирилась с тем, что Фергус не вернется, но сердце до сих пор щемит, стоит об этом подумать. На самом деле я очень слабая. Какая уж тут выдержка? — Она неожиданно улыбается нам обеим. — То, что я иду на поправку, — ваша заслуга. Спасибо вам, подружки.

— Прекрати. Ты гораздо сильнее, чем сама думаешь. — Рита вновь похлопывает Мэдди по руке, но на сей раз вся ее поза какая-то неловкая, словно внутри ее идет нешуточная борьба. — Может, еще кофе?

Раздается звонок в дверь. Слышны шаги миссис Бирн, звук открывающегося замка. Подруги с любопытством смотрят на меня.

— Кого-то ждешь?

— Должно быть, очередная открытка с соболезнованиями. Надо бы ответить на каждую, но трудно себя заставить. Слишком печальное занятие. К тому же их прислали не меньше трехсот!

На пороге гостиной появляется Рики Слитор. У него красное лицо, рот кривится, словно он вот-вот расплачется или примется возмущенно кричать.

— Привет, девчата. Я вот… проезжал мимо и… заметил машины.

— Проезжал мимо? Какой жалкий блеф! — Лицо Риты отнимает у Рики пальму первенства в достижении малиновых оттенков. — И куда же ты ехал в этом направлении? — Она встает, воздвигается над нами словно гора. У нее спокойный тон, но внутри явно все клокочет. Я никогда не видела ее столь возбужденной. — Ты преследуешь меня, Рики Слитор?

— Да брось, Рит… — Он машет руками, словно защищаясь. — Я вовсе не желаю донимать тебя. Просто я ехал… в «Аркадию», пообщаться с друзьями…

— Ты жалок, Рики Слитор! — припечатывает Рита. Она уже совсем рядом с ним, стоит лицом к лицу. — Если бы тебя видела сейчас твоя мамочка! Да она в могиле переворачивается, сознавая, какую гадость совершил ее сыночек. — Вдруг, совершенно неожиданно для всех нас, она размахивается и бьет Рики кулаком в лицо. Удар так силен, что Рики падает на пол, словно мешок картошки. Но его жене и этого мало. — Если ты когда-нибудь, хотя бы еще раз, изменишь мне, я просто убью тебя. Ты слышал? У нас здесь и без тебя полно проблем, причем настоящих, серьезных. Катись отсюда немедленно, слышишь?

— Ты ударила меня, Рита, — шепчет Рики, размазывая ладонью кровь, ручейком льющуюся из носа. Он, кажется, не собирается уходить.

— Я тебя еще не так ударю, если ты хотя бы раз еще заикнешься о загранпоездках в одиночку! А теперь вали в магазин, занимайся делом. Увидимся за чаем.

Рита возвращается на диван, усаживается, словно королева, посередине.

Мы с Мэдди таращим на нее глаза. Рики торопливо вскакивает, тихо извиняется, продолжая вытирать кровь уже рукавом, и исчезает из моей гостиной. Я не знаю, смеяться над происходящим или плакать. Самое забавное, что Рики счастлив. Он выскакивает вон, а на его лице сияет самая довольная в мире улыбка.

Рита выглядит так, словно и не разбивала несколько минут назад нос собственному мужу. Ее гнев явно испарился.

— Тесс, ты меня прости за эту сцену. Мэдди, ты тоже. Но надо же было как-то… решать проблему. — Рита вздыхает. — Все-таки жизнь — штука непредсказуемая.