– А у тебя под левой лопаткой шрама случайно нет? – спросил он у Жени.

– Показать?

– Есть или нет? – не терпелось Николаю услышать ответ.

– Есть, маленький. Это я с горки в детстве катился и кувыркнулся вниз. Порвал куртку, рубашку и пропорол гвоздем плечо, – объяснил Женя.

– Тьфу ты, черт! – сплюнул Николай. – А ты, Инна, что-нибудь можешь сказать? Ты его про какую-то подружку спрашивала?

– Это так, для сведения, – стала объяснять Инна. – Знала одну девчонку. Она далеко живет, и ты, Женька, по-моему, за ней уплетал.

– Ну, мало ли за кем я уплетал, – ответил парень. – Всех разве упомнишь.

– О, какой гигант! Ты в училище, в институте учишься?

– Я в школе учусь, – ответил Женя. – В десятом классе.

– Салага! А говоришь, куча девчонок была, – возмущенно произнес Николай.

– А что, он мальчик яркий… К нему многие, наверное, липнут, – догадалась Инна. – Правда?

Николай ревниво взглянул на девушку.

– А ты вообще красавец, – теперь уже Инна взяла за руку Николая. – Чувствуешь, тепло какое исходит? Слушай, ты, ясновидящий, давай завтра здесь все вместе встретимся? Может, еще что вспомним? – обратилась она к Жене.

– Встретимся, – согласился Женя. – Почему бы и нет?

Как бы Женя ни рвался на встречу, о которой они договорились, отец проявил характер и запретил ему туда идти. Вообще он слабохарактерный мужик, но на этот раз выложился полностью и показал свое мужское «я».

– Никаких встреч, пока не нагонишь все то, что так запустил, – твердо заявил он. – Хватит мне краснеть перед учителями. Только начался учебный год, а ты уже ухитрился получить две двойки, пропустить занятия в школе, переругался с классной… Куда это годится? За уроки вообще ни разу не садился. Это тебе, милый друг, не что-нибудь, а десятый класс. За ум пора браться!

– Ну, если по порядку, то ты за меня не краснеешь – это раз.

– Почему ты так думаешь?

– Никто же не знает, что я твой сын?

– И слава богу! Еще бы кто-то это знал.

– Только не говори, что ты сквозь землю бы провалился. Я это уже сотню раз слышал.

– Ой, быстрее бы ты закончил школу! Ты выбрал себе будущую специальность?

– Конечно. Буду учителем, – заявил Женя.

– Бедные дети… Если ты станешь учителем, я буду стоять у входа той самой школы, где ты станешь работать, с большим плакатом, на котором будет написано, чтоб они эту школу обходили стороной. Так что же во-вторых? Продолжай.

– Во-вторых, две двойки мне поставила математичка за то, что я подсказывал на уроке. Значит, я уже что-то знаю…

– Ты еще мог и подсказывать по математике? – отец от удивления даже привстал на стуле. – Если что ты и знаешь на «пять», то только таблицу умножения.

– Пап, неужели ты думаешь, что я такой дурак?

– Мой сын не может быть дураком, по крайней мере, я так хочу. И за что тебя только девчонки любят?

– По всем предметам у меня «хорошо» и «отлично». Что тут поделаешь, если эта тупая математичка объясняет так, что до меня не доходит? Тоже мне, принял на работу по объявлению, теперь, наверное, и сам жалеешь?

– Не умничай. Вот сиди и нагоняй эту математику, – не менял своего решения отец. – Все, больше я слушать тебя не хочу. Смотри, какой вымахал… Скоро меня обгонишь. Учи, и никаких разговоров. Всё!

– У меня важная встреча обламывается, – заныл Женя.

– Ты еще всплакни… Это мое окончательное решение. Я же из тебя человека хочу сделать.

– А я кто, получеловек? Там девушка такая красавица.

Отец помотал головой.

– И в какую ночь тебя только делали? Видно, не доделали.

– Это уже твоя оплошность. – Женя хотел еще что-то сказать на эту тему, но вовремя остановился. – Пап, а вот скажи мне, я красивый парень? – он взял зеркало и стал строить перед ним рожи.

– Ума б тебе в придачу – все было бы в порядке.

– Ну, красивый? За что меня так все любят? Ты заметил, что у меня глаза серые, светлые волосы, а лицо…

– Ты как барышня.

– Ну, заметил?

– За семнадцать лет заметил впервые, – усмехнулся отец.

– Вот видишь. Сын у тебя уже вырос прямо под ногами, а ты только сейчас это все видишь. – Женя отложил зеркало и подсел к отцу. – Пусти погулять, там такая красавица будет ждать.

– Вот закончишь четверть и отдыхай сколько тебе угодно. – Отец был непреклонен.

– Ты сознательно рушишь мою личную жизнь. Это называется вредительством. Нельзя так глумиться над ребенком. Я буду жаловаться в ООН!

Отец от удивления вытаращил глаза.

– Да, да… Или в Страсбургский суд сразу обратись. Они всегда за права человека боролись, а если он еще и влюбился, то вдвойне бороться будут.

– Ну, если за это они борются, тогда тебе с судов не вылезти. Так и будешь там жить, где-нибудь на лавке обиженных.

Отец строго взглянул на сына.

– Красивый ты у меня мальчик, поэтому свою внешность должен закреплять умом. Дорогой мой, суды тебе не помогут. Самое главное, чтобы ты сам понял, что учеба – это главное.

– Пап, я это понимаю с первого класса.

– Вот скажи мне, сын, только честно, у тебя на данный момент девчонка есть?

– Есть. Три.

– Вот видишь, целых три… Это уже не любовь.

– А что, разврат что ли?

– Как громко сказано! Близкие отношения.

– Пап, если я все расскажу, да еще в подробностях, тогда тебе придется оставить работу.

– Да? Это серьезно? – удивился отец.

– Ну, было. Ну и что? Ты же как-то спрашивал о моих отношениях с ними – вот тебе и ответ.

– Да нет, ничего. Просто хотел узнать, пользуешься ли ты у них вниманием.

– Спрос большой, выбор тоже, поэтому мне надо постоянно поддерживать форму.

– Ты и так неплохо выглядишь, – заметил отец. – Болтун!

– Да не понял ты. Поддерживать половую форму. Я вышел уже из того возраста, когда хулиганят под одеялом.

Теперь уже отец встал, стал прохаживаться раздраженно по комнате.

– Ну и умник. Смотри, внуков мне в дом не принеси, аист неугомонный.

– Пап, я же не аист, ты прекрасно это знаешь, и фамилия далеко у нас не птичья.

Отец вскипел от такого разговора и ударил ладонью по столу.

– Слушай, ты, дятел! Долби математику, иначе никто тебе не поможет. Завтра объявлю всей школе, что ты мой сын. Пусть мне будет стыдно, но я это сделаю.

– Ты меня стыдишься?

– Не в этом смысле. Я тобой горжусь. Стыдно перед учителем математики, что ты не прешь в этих синусах и косинусах. Ты, сын директора школы, почему до тебя так плохо все доходит?

– Зато перед остальными учителями тебе придется гордиться. У меня там все в порядке, – гордо заявил Женя. – Так что лучше не выдавай себя. Потерпи еще немного, до выпускных, а там, когда я получу аттестат, объявишь всему своему коллективу о моей принадлежности к твоей особе. Ты мне поверь, в твоей школе я уже никогда не появлюсь.

– Да, умный у меня сын, – призадумался отец. – Ну, все я про тебя узнал, теперь садись и немного позанимайся. Я же не напрягаю тебя. Я хочу, чтобы до тебя дошло.

– Какой дурак придумал эту математику, – возмущался Женя. – Хватило бы одной таблицы умножения. Я этот несчастный интервал до сих пор выговорить не могу.

– Не интервал, – поправил отец. – Интеграл.

– Вот его самого. Напридумывали разные крючки вместо цифр и еще, наверное, диссертацию защитили, халявщики.

– Да, Женя, тебе надо идти в гуманитарный. Там Пушкин, Гоголь, Некрасов…

– Можно и на исторический, – заметил Женя. – Историю я знаю. Отец как никак преподает.

– Ты все эпохи перепутаешь, нельзя тебе туда. Вот скажи, в каком году Петр Первый основал наш город?

– В 1703 году.

– О, ты делаешь успехи! Откуда такие знания?

– Не знаю, но что-то меня с этим временем связывает.

– А революция Октябрьская когда…

– В семнадцатом году, двадцать пятого октября, – не дал договорить Женя отцу. – Это время тоже мне не безразлично.

– А Ленин…