С первой же минуты, как Лу стала инвалидом, Эндрью окружил ее невероятной заботой и вниманием. Когда они приехали из больницы, он одним рывком поднял ее — все сто тридцать два фунта живого веса — и три лестничных марша тащил на руках свою одноногую подругу. На следующий день Эндрью помчался в магазин и накупил, помимо всего необходимого, кучу экзотических фруктов и сладостей, чтобы порадовать страдалицу. Остальное время он сидел возле Лу, одной рукой поддерживал ее забинтованную конечность, а другой отщипывал ягодки винограда и клал ей в рот.
Лу была тронута такой самоотверженностью. Именно поэтому она даже не взглянула на последнюю страницу журнала «Тайм аут», который Эндрью принес ей в больницу. Журнал так и остался лежать на столике в приемном покое, дожидаясь следующего незадачливого пациента.
«Все, пора остановиться, — приказала себе Лу. — Больше никаких фантазий о прекрасных незнакомцах. Надо жить в реальном мире и принимать то, что дает тебе судьба».
Но в том-то и дело: Лу не нуждалась в таком подарке судьбы, единственным ее желанием было снова остаться одной. Как странно — Эндрью легко и незаметно вошел в ее жизнь, но избавиться от него оказалось непросто; глупая шутка с объявлениями обернулась серьезной проблемой.
Точнее, проблема заключалась в самой Лу. Она страшно не любила причинять боль другим людям. Оглядываясь назад, Лу ясно видела, что, по сути, она была так же беспомощна в своих взаимоотношениях с мужчинами, как и Руби. Каждый раз Лу выбирала не того и каждый раз, расставаясь с ним, использовала один и тот же прием: «Ты ни при чем, все дело во мне».
Так было и с Безумным Магнусом, чье безумие Лу поначалу приняла за творческую натуру. Магнус регулярно видел ангелов на автобусной остановке и уверял, что, заглянув в глаза человеку, может распознать сокрытый в нем дух первобытного животного. Но именно Лу пришлось долго и настойчиво внушать Магнусу, что это она страдает психическим расстройством и нормальным людям следует держаться от нее подальше. Магнус согласился, но до сих пор иногда позванивал и предлагал услуги своего психоаналитика.
Лу считала, что мужчине гораздо легче услышать: «Ты знаешь, я решила стать монахиней», чем откровенное: «Ты мне не нравишься». Но такой отказ оставлял место надежде. Какой мужчина устоит перед искушением и не попытается отбить невесту Христову? Или убедить девушку, не уверенную в своей сексуальной ориентации, что ее влечет к существам противоположного пола?
Подобная «доброта» на самом деле оборачивалась жестокостью — все равно что спасать запутавшуюся в паутине муху, у которой оторваны оба крыла.
Прием затягивался. Лу уже минут сорок томилась перед кабинетом врача. Она тревожно поглядывала на мужчину, задыхающегося в жутком предсмертном кашле, и перелистывала потрепанный журнал «Вуменс оун». Несмотря на укоры совести, Лу не могла заставить себя читать рукопись, которую больше недели таскала в сумке (верный знак, что произведение не стоит рекомендовать к публикации).
«Мистер Эдвардс, пройдите к доктору Ружди».
Молодой человек, сидевший в соседнем кресле, поднялся и бросил на столик журнал. «Тайм аут». Лу неуверенно протянула руку, потом отдернула и, наконец, взяла журнал. Старый номер, вышел месяц назад, сразу после того, в котором Руби поместила объявление о поиске незнакомца из метро. Лу перевернула замусоленные страницы — одну, другую, — чем ближе она подбиралась к рубрике «Однажды мы встречались», тем сильнее колотилось сердце.
На следующее утро у себя в офисе Лу открыла ежедневник и перенеслась в недалекое будущее — на три недели вперед. Пятница — Лу взяла фломастер и нарисовала большую красную звезду. Через три недели она снова будет свободной, «холостой» девушкой.
37
Эрика вернулась к «холостой» жизни. После знакомства с Робертом — ненасытным вампиром, жадно пьющим кровь одиноких девушек, она довольно быстро пришла в себя и уже через пару недель от души хохотала над своим приключением.
— В постели ему нет равных. Вот что значит долгая тренировка, — вздыхала Эрика. — Ну, по крайней мере, и я теперь знаю, что еще не потеряла форму. И пожилая леди, живущая этажом ниже, тоже знает. Вчера она стучала в потолок, дескать, ваш вибратор производит слишком много шума.
— Вот это да! — подивилась Лу.
— Да-а. Мы сегодня утром столкнулись на лестнице, так я сказала, что у меня новая стиральная машина, от которой сильно вибрирует холодильник.
— Больно много информации, — рассмеялась Лу.
— Сможешь прочесть к пятнице? — Эрика плюхнула на стол перетянутую резинкой рукопись. — Юфимия Гилберт прислала, хочет, чтобы мы посмотрели. По-моему, великолепная книга.
— О чем? — спросила Лу.
— Похоже на «Четыре свадьбы и одни похороны», но без трагедий. Романтическая комедия с точки зрения мужчины. Я не могла оторваться, проглотила за один вечер, чуть не померла со смеху и от удушья — подавилась соленым крендельком.
— Это хорошо, — согласилась Лу. — То есть хорошо, что смешная. А кто автор?
— Мэтью Картер. Классный парень, судя по всему, молодой и неженатый. Но встречается с какой-то девицей из высшего общества, — вздохнула Эрика. — Правда, они знакомы совсем недавно.
— Эрика, притормози. Если человек пишет сладкие любовные истории, это не факт, что и в жизни он такой же душка, — усмехнулась Лу. — Как правило, романтические писатели оказываются премерзкими типами.
— Жаль. Но книга тебе понравится, — пообещала Эрика. — От нее делается светло на душе, начинаешь верить в настоящую любовь и благородных мужчин.
Эрика завздыхала и ушла в свой офис. Лу наугад открыла рукопись:
Рут улыбнулась, немного печально, но все же это была улыбка. «Однажды, — подумал Марк, — я скажу ей, как мне было тяжело, как мне хотелось выцарапать глаза всем ее любовникам». Она вечно гоняется за каким-то неведомым идеалом и вечно натыкается на мерзавцев и придурков, когда счастье рядом, только руку протяни…
Ничего смешного. Лу перетянула страницы резинкой и пихнула рукопись в сумку.
Телефон на столе зазвонил громко и требовательно. Лу вздрогнула.
— Алло.
— Лу, это Эндрью. Какие планы на вечер? Я помню, сегодня среда, день псовой охоты на зайцев, но может быть…
— Охотничий сезон закрыт, — сказала Лу. — Вечером я совершенно свободна.
Друзья больше не встречались в «Зайце и Псах». Мартин и Руби уверяли, что между ними ничего не произошло, но явно избегали друг друга. Она ссылалась на срочную работу, он — на утомительную светскую жизнь. Синди была знакома с безумным количеством людей, которые устраивали безумное количество вечеринок, приемов и званых обедов.
— Сегодня я готовлю шикарный ужин, — объявил Эндрью. — Все, что от тебя требуется, — немного расчистить кухню от грязной посуды, чтобы я мог подобраться к плите.
— Но…
— Никаких «но». Я хочу устроить особый вечер, — сказал Эндрью и повесил трубку.
Лу открыла ежедневник и записала: «Среда. Особ. вечер. Э.», потом заглянула на следующую страницу: «Четверг. Утро. Физиотерапия». Дальше пятница — большая красная звезда.
— Планы на вечер? — спросила Лиз.
Руби кисло улыбнулась.
— Никаких.
В коридоре Эмлин любезничал с новой секретаршей, помогая ей вытащить застрявшую в ксероксе бумагу. «Быстро же он утешился», — подумала Руби. Зато Флетт обрушился на нее лавиной писем. По нескольку раз в день Руби получала истеричные записки, в которых он умолял о встрече.
— Думаешь, Флетт хочет вернуть меня?
— Конечно, — сказала Лу, — ведь молодая любовница послала его подальше.
Руби улыбнулась несколько злорадно, но с удивлением поняла, что при имени Джонатана Флетта у нее больше не перехватывает дыхание, и сердце не выскакивает из груди, и внутренности не сворачиваются нервным узлом. Пустота в душе, казавшаяся бездонной пропастью, превратилась в неглубокий овраг; что касается Роберта, то он был просто грязным, заплеванным причалом, к которому она прибилась во время сильного шторма; а Эмлин — временное помрачение рассудка, только и всего. Даже воспоминание о поездке в Денвер больше не причиняло боли. Особенно после того, как пришло письмо.
