Десять часов спустя самолет приземлился в Колорадо. Аэропорт Денвера находился в пустыне. Белые куполообразные крыши терминала были похожи на флотилию парусных кораблей, парящих в воздухе у самого подножия Скалистых гор. Мэри ненадолго очнулась. Ее хватило на то, чтобы получить багаж и добрести до стоянки такси. Едва забравшись в машину, она повалилась на заднее сиденье и моментально отключилась.

Дорога в город заняла около часа. Руби уже бывала однажды в Америке. Тогда ей только исполнилось шестнадцать. Во время школьных каникул они всей семьей поехали в Нью-Йорк. Предполагалось, что для девочек это будет сказочное путешествие. Но Руби, вместо того чтобы смотреть по сторонам и набираться впечатлений, все время провела в тоске по оставшемуся дома бойфренду.

Колорадские просторы составляли разительный контраст бетонным каньонам Бродвея и Пятой авеню, но при этом почему-то казались странно знакомыми. Может быть, оттого, что все эти американские красоты Руби тысячу раз видела по телевизору? Или в ней проснулся голос крови? «Моя мама ходила вон по той улице, сидела на скамейке вон в том парке, она делала покупки в магазине на углу и видела те же дома, которые сейчас вижу я…»

— Бывали раньше в Колорадо? — спросил благодушно настроенный таксист.

— Удивительно, такое чувство, что бывала, — усмехнулась Руби.

В отеле ощущение дежавю только усилилось: мягкий, приглушенный свет в вестибюле, благодаря которому потертости и прорехи в ситцевой обивке диванов не так бросались в глаза; обшарпанные журнальные столики, заваленные туристическими проспектами; на стене доска с прикнопленными к ней объявлениями (в одном сообщалось о международной конференции «Интернейшнл труп», другое извещало о ежегодном бале, который устраивает Денверская ассоциация фермеров молочного животноводства) — подобный отель вы можете встретить в любом городе в любой точке мира.

Руби поднялась в свой номер — стандартная коробка, стены цвета беж и окно с видом на унылую парковку. На тумбочке возле кровати стоял небольшой букетик роз. Поначалу Руби решила, что таким образом администрация отеля приветствует участников конференции, однако к цветам была приложена карточка: «Добро пожаловать в Денвер. С нетерпением ждем встречи. Розалия и Натаниел Баркер».

Еще по дороге в отель Руби не была уверена, что в последнюю секунду не отменит встречу. Можно сказать, что конференция затянулась, и в воскресенье у нее не будет времени на поездку в Боулдер. В конце концов, можно просто отправить Розалии письмо — благо ноутбук Руби привезла с собой — и прикинуться, что она вообще не уезжала из Лондона. Но сейчас, глядя на веселые чайные розочки, Руби поняла: отступать некуда.

— Ты бы ответил на такое объявление? — спросила Лу.

— Какое? — спросил Мартин.

Они сидели за столиком в «Кафе руж». Лу развернула перед ним свежий номер «Обсервера» и подчеркнула фломастером две строчки в колонке «Ищу сердечного друга».

Мартин сморщил нос.

— Кошки, гороскопы, тридцать с хвостиком. М-м, нет, не для меня.

— Я так и думала, — вздохнула Лу. — Надеюсь, ей все же повезет.

— Кому?

— Эрике. Помнишь, с моей работы?

— Почему бы и нет. Ты спросила мое мнение. Но может, именно сейчас ей названивает какой-нибудь кошколюбивый рыбак-вегетарианец, — сказал Мартин и подозрительно покосился на Лу. — Ты, часом, не ввязалась в новое сватовство? Знаешь же, чем это кончается.

— Не знаю, — улыбнулась Лу. — Ты никогда не рассказывал, чем закончился вечер с Синди.

Мартин испуганно оглянулся по сторонам.

— Когда-нибудь эта история появится в моих мемуарах. — Он бросил взгляд на часы. — Два, значит, в Колорадо семь утра. Во сколько она встречается с Баркерами?

— Не раньше двенадцати.

— Как думаешь, с ней все в порядке?

— Руби не звонила, а это хороший признак. Но даже если что-то и случится, мы не будем первыми, к кому она обратится за помощью. Теперь горькие слезы польются на широкую адвокатскую грудь. Он сказал, что Руби может звонить ему в любое время дня и ночи.

— Как любезно с его стороны, — криво усмехнулся Мартин.

— Кто его знает, — сказала Лу, — вдруг под пижонской внешностью Роберта кроется нежное сердце.

— Ага, — с сомнением пробормотал Мартин, — так оно и есть.

— Боже, надеюсь, она встретила своего Мистера Совершенство. Кажется, все эти годы, что мы знакомы с девушкой по имени Руби, она либо приходит в себя после разрыва с каким-нибудь жутким типом, либо обхаживает нового, еще более противного.

Мартин согласно закивал.

— О'кей, — вдруг решительно сказала Лу, — признавайся, тебе самому никогда не хотелось приударить за Руби? — Она впилась в Мартина своими пронзительно-голубыми глазами.

От удивления он едва не захлебнулся кофе.

— Было дело. И ты об этом прекрасно знаешь, — сказал он. — На балу первокурсников.

— А что случилось потом, после ночи страстной любви? Почему вы не остались вместе?

Мартин неопределенно пожал плечами. Как он мог рассказать Лу, что Руби лишила его девственности, а потом выкинула из койки, да еще с угрозами опозорить на весь университет.

— Думаю, все произошло слишком быстро, и мы еще плохо знали друг друга.

— Предположим, — согласилась Лу. — А потом?

— А потом мы стали друзьями и слишком долго ими оставались, чтобы снова спать вместе.

— Такое возможно?

— Возможно. Ты не захочешь спать с человеком, о сексуальной жизни которого знаешь все до мельчайших подробностей. Кроме того, Руби говорит, что я живое доказательство теории «Все Мужики Сволочи». Заметила — она всегда встает на сторону моих бывших подружек? Думаю, она бы не рискнула стать для меня кем-то большим, чем просто хорошим товарищем.

— Но ты бы хотел стать для нее кем-то большим, чем просто товарищем? — допытывалась Лу.

— Я этого не говорил, — взъерепенился Мартин.

— Ладно, парень, — сказала Лу, сворачивая газету, — суду все ясно.

— Что ему ясно? — раздраженно спросил Мартин.

— Ничего. Ой, ты только посмотри.

Дверь кафе распахнулась, и на пороге появился Эндрью. В нарядном светло-голубом костюме он был сама аккуратность и свежесть.

— Здорово, приятель, — сказал Мартин. — Тебе никто не говорил, что сегодня воскресенье?

— Мы идем знакомиться с моими родителями, — пояснила Лу. — Хотя можно было обойтись и без костюма, — добавила она, обращаясь к Эндрью.

— Хочу понравиться. Я же понимаю, насколько для тебя важно, чтобы я произвел благоприятное впечатление.

— Ну, не до такой же степени, — заверила его Лу.

— Идем? — спросил Эндрью. — Мы не должны опаздывать.

— Именно этого родители и ждут — от меня, — сказала Лу.

— Но не от меня, — сказал Эндрью.

Лу очень давно не приглашала своих друзей в родительский дом. Собственно, она никогда их не приглашала, ни разу с тех пор, как стала жить самостоятельно. Зато в школьные годы все ее поклонники подвергались тщательной проверке. Но даже если мальчик проходил контрольное собеседование с родителями и ему дозволяли переступить порог комнаты Лу, дверь все равно должна была оставаться приоткрытой, дабы молодым людям не взбрело в голову натворить каких-нибудь «глупостей». В результате, благодаря многолетней практике, у Лу развился столь чуткий слух, не уступающий по остроте слуху летучей мыши, что она научилась распознавать осторожные шаги мамы и папы, когда те только подкрадывались к первой ступеньке лестницы; а еще она научилась заниматься любовью, не издавая ни единого звука.

В те времена родители умоляли Лу сконцентрироваться на учебе. Теперь же они утверждали, что карьера — это не главное и пора бы ей устроить свою личную жизнь. С тех пор как Лу исполнилось двадцать, мама беспрестанно твердила о роковой черте тридцатилетия. И поэтому, когда Лу сообщила по телефону, что приведет на обед друга, пожилая леди не смогла сдержать радостного «уф».