За тридцать три года, Ронни только несколько раз видела, как плачет ее мать. Неважно, как сильно была расстроена Беатрис Картрайт, она всегда все держала внутри себя, и эта ее черта передалась старшей дочери. Но, увидев своего младшего ребенка в больнице, с окровавленным лицом, в синяках, этого было достаточно, чтобы из ее глаз брызнули слезы. Он открыл глаза, задохнувшись от боли, и посмотрел на свою мать, сфокусировал ненадолго на ней свой взгляд, после чего опустил голову вниз на подушку.

– Что они сказали вам? – Осторожно спросил он.

– Что ты попал в аварию, милый. – Беатрис подошла к постели и взяла сына за руку.

– Я не помню, что произошло, мама… – Он облизал губы, будто они были пересохшие. – Вчера я допоздна работал и, наверное, ужасно устал. Я поехал, купить себе что-нибудь на завтрак и, должно быть, заснул за рулем. – Он виновато посмотрел на мать, мимо почерневших глаз сестры. – Я сожалею, что тебе из-за меня пришлось прервать свой отдых.

Беатрис потрепала его по руке, свободной рукой утерев слезы.

– Все хорошо, милый. Я рядом. Мы позвоним мистеру Дженкинсу и попросим его встретить нас в тюрьме. Я уверена, что он сумеет обо всем позаботиться.

– Полагаю, мне не следовало садиться за руль уставшим, да? – Пошутил Томми, лицо перекосилось от боли, когда он попытался сесть. – Ой, больно. – Его сестры обменялись сомнительными взглядами, услышав наигранный стон. Сержант Митчелл вежливо кашлянул и посмотрел на часы.

– Мама, думаю, нам пора уходить, – сказала Ронни, положив руки ей на плечи. – Почему бы тебе и Сьюзен не подождать меня в приемной? Я хочу поговорить с Томми наедине.

Беатрис кивнула и направилась к своей младшей дочери, которая быстро увела ее из комнаты. Ронни вслушивалась в голос матери, пока женщины не скрылись в коридоре.

– … он такой красивый мальчик, Сьюзен. Я надеюсь, что все эти шрамы заживут.

– В чем дело, сестренка? – Томми улыбнулся ей, словно Чеширский кот, но у него это плохо вышло, учитывая сломанный нос и окровавленные губы. Его улыбка померкла, когда Ронни придвинулась ближе, в ее глазах не было гнева, только забота и участие.

– Томми, тебе нужна помощь. Дальше будет еще хуже. – Несмотря на все, что произошло между ними за последние пару месяцев, он был ее братом. – Если ты согласишься на лечение, может быть, они смягчат наказание.

– Лечение? – С издевкой спросил он. – Звучит так, словно я один из тех бродяг, которые живут в сточной канаве.

– Многие люди с деньгами и статусом проходят реабилитацию, Томми. Ты мог бы отправиться в клинику Бетти Форд, только скажи «да». Это прекрасное место.

– Если оно так чертовски прекрасно, сама туда и езжай.

– В этот раз это был столб, в следующий раз это может быть другая машина или еще хуже, простой прохожий. Это должно прекратиться. – Ронни провела рукой по волосам, разочаровано выдохнув. – У тебя очевидные проблемы с алкоголем и, вероятно, с наркотиками тоже.

– Один взгляд и Вы уже ставите мне диагноз, доктор Картрайт? – Он усмехнулся.

– Ты украл таблетки Роуз из моего дома, Томми! Ты пытался проникнуть в сейф в моем офисе, ты подделал мою подпись на банковском договоре. Если это не наркотики, тогда что? Скажи мне, потому что я не могу понять, почему ты так поступаешь.

– Так вот о чем речь? Твоя подруга не может найти свои глупые таблетки и, конечно, раз я был в твоем доме, впервые за последние три года, ты решила, что в этом виноват я?

– Дважды, – поправила она брата, сжав челюсти от гнева. – Или ты не помнишь ту ночь, когда перевернул мой журнальный столик?

– Убирайся отсюда, Ронни, – прорычал он. – Я заснул за рулем, не более того. Ты просто пытаешься свалить всю вину на меня.

– Я пытаюсь помочь тебе, Томми. Ты нуждаешься в лечении, пока не угробил самого себя или кого-то еще.

– Что мне действительно нужно, так это больше никогда не видеть тебя, о, всемогущая Вероника, королева Картрайтс.

– Томми…

– Да, пошла ты, Ронни!

– Мисс Картрайт, – женщина с удивлением обнаружила, что сержант все еще находится в комнате, она совсем о нем забыла. – Здесь вы больше ничего не сможете сделать. Почему бы вам не пойти и не посмотреть как там ваша мать, а я примусь за свою работу.

– И, правда, Ронни, иди к своей матери и скажи ей, какая ты «хорошая» дочь, – зарычал Томми. – Может быть, она даже забудет, что ее гордость и радость – лесбиянка.

Мертвая тишина повисла в комнате. Ронни отчаянно пыталась переварить то, что сейчас услышала, но безрезультатно. Ее голова поникла, длинные черные волосы упали на лицо, скрыв его от взгляда офицера. Ее эмоции зашкаливали, ей пришлось сделать несколько вдохов, прежде чем она вновь обрела голос.

– Я очень надеюсь, что тебе помогут, Томми.

Вероника вышла из комнаты и пошла в противоположном направлении от зала ожидания, не желая сейчас видеть никого из своей семьи.

На улице шел снег, создавая легкую белую дымку на фоне серого неба. Ронни прислонилась к холодной кирпичной стене. Свою куртку она оставила наверху, в зале ожидания, и шелковая блузка совсем не спасала от холодного ветра. Но сейчас это было не важно, в этот момент она хотела, чтобы лютый холод заставил ее забыть о боли. Ронни разрывалась, с одной стороны она очень сердилась на своего брата, а с другой – переживала и боялась за него, он стоял на пути к саморазрушению, в конце которого было всего два возможных исхода: тюрьма или смерть. Его обидные слова всплыли в голове, и женщине до боли захотелось сейчас оказаться дома, свернувшись калачиком рядом с Роуз. Роуз… голубые глаза закрылись, и Ронни на мгновение представила образ своего светловолосого ангела, утешающего ее в своих нежных объятия, как вдруг почувствовала реальное прикосновение к своей руке.

– Здесь холодно. Заходи внутрь, – сказала Сьюзен, протягивая куртку сестре.

Ронни взяла ее и прижала к груди.

– Спасибо. Я побуду тут еще. Мне просто нужно немного воздуха. – Теплая кожа вся покрылась мурашками от холода.

– Я знаю, что он сказал тебе, – призналась Сьюзен и, взяв у сестры куртку, предложила ей ее надеть, держа на весу, пока Ронни не вставила руки в рукава. – Сержант Митчелл отвел меня в сторону и рассказал мне все.

– Потрясающе. Может быть, он еще упомянет об этом в своем рапорте?! – Вероника надела куртку и прислонилась обратно к стене.

– Он обещал, что будет нем как рыба. Просто он беспокоится за тебя, ты была очень расстроена. – Сьюзен положила руку на плечо сестры. – Почему бы тебе не отдохнуть? Езжай домой к Роуз. Я останусь здесь с мамой и дождусь мистера Дженкинса.

Первая мысль Ронни была принять предложение сестры и бежать к единственному человеку, с которым ей было спокойно и комфортно… убежать от проблем и вернуться в свою крепость, в свое убежище. Но быть старшей означало быть главой семьи, у нее были обязанности, и на ней лежала вся ответственность. Женщина вздохнула.

– Нет, ты же знаешь, что я не могу уйти, пока все не закончится.

– Я знаю, просто предложила. – Сьюзен посмотрела на падающий снег и вздрогнула. – Я скоро тут окончательно замерзну и прекращусь в ледяную статую.

– Почему бы тебе не вернуться домой, к Джеку и детям? Я позабочусь о матери.

– Нет, если ты остаешься, то я тоже остаюсь. Ну же, пойдем, будем страдать вместе. – Сьюзен и Ронни вернулись внутрь и направились в зал ожидания. – Я хм… Я сказала матери, что говорила с тобой на счет наркотиков.

– Что ты сделала?

Рыжеволосая женщина кивнула.

– Я подумала, возможно, она больше поверит в происходящее, если я скажу ей, что тоже думала, что он принимает наркотики.

– Что она сказала? – Удрученное лицо Сьюзен стало ответом.

– Она не верит, что все зашло слишком далеко, не поверила даже после того, как я рассказала ей о тех таблетках, что пропали из твоего дома, и о банковском договоре. – Сьюзен посмотрела на Ронни, и девушки тихо и грустно вздохнули. Чтобы они не сказали своей матери, это бы не изменило ее мнение. Женщины подошли к внешней двери отделения неотложной помощи.