Джеми вытащила из узла маленькую лопатку и выкопала под деревом небольшую яму. Затем, достав из того же узла секатор, она принялась безжалостно кромсать свои вьющиеся темно-рыжие волосы, ругаясь под нос, что забыла захватить с собой что-нибудь, что можно было бы использовать вместо зеркала. Локоны полетели в яму, следом за ними – секатор и лопатка.

Туго связывая черной лентой волосы, которые теперь доходили ей лишь до плеч, Джеми наткнулась вдруг на полный любопытства взгляд своей лошади и хихикнула.

– Ну и как тебе новый хозяин, Кара? – (Кобыла медленно моргнула.) – Не очень, да? Понимаю, стрижка никуда не годится, но я позже все поправлю, если найду зеркало и ножницы. – Джеми машинально провела рукой по волосам. – Хорошо хоть Эдмундовы одежки пришлись впору. Получился настоящий мальчик, правда? – Джеми крутанулась на месте. Кара отпрянула в сторону, уворачиваясь от края плаща. – А сейчас надо подождать.

Рассвет наступал неторопливо, робкий зимний рассвет.

Они ждали.

Прошла, казалось, целая вечность, когда неподалеку послышался наконец стук копыт. Джеми продралась через кусты и выглянула на дорогу. Да, это была коляска из Кэлдервуда. Рядом с кучером сидела Смидерс, прямая как струна, и смотрела перед собой.

Джеми вернулась к лошади.

– Единственное, что нам грозит, так это если старый Тимоти решит промочить глотку на постоялом дворе вместо того, чтобы сразу отправиться домой.

Снова пришлось ждать. Слава богу, Тимоти закончил свои дела быстро. Минут через пятнадцать коляска развернулась и поехала в обратном направлении. Джеми проводила ее взглядом.

– А теперь нам пора прощаться, – шепнула она на ухо кобыле, сняла с нее недоуздок, бросила в яму и стала засыпать ее прямо руками, даже и не пытаясь уберечься от грязи.

Джеми повернулась к кобыле и похлопала ее по шее.

– Иди домой, Кара, в свое теплое стойло.

Девушка взяла узел и направилась к тропе. Лошадь за ее спиной наклонила голову и стала щипать редкие травинки. Ничего, скоро проголодается и вернется в Кэлдервуд.

Джеми шла не оглядываясь. Вольной мальчишеской походкой, посвистывая, она вошла в деревню.

На постоялом дворе было многолюдно, и никто не обратил внимания на несколько неряшливого мальчишку в надвинутой на глаза шляпе, который оглядывался по сторонам, словно кого-то высматривая. Смидерс обнаружилась в трактире, где она с чопорным видом сидела на скамейке у стены. Джеми подошла и присела рядом.

– Что вам нужно, молодой человек, позвольте вас спросить? – строгим голосом обратилась к ней камеристка, впрочем без враждебности.

– Мне нужна твоя помощь, Смидерс, – тихо проговорила Джеми, глядя ей в глаза. – Только, пожалуйста, не выдавай меня!

– Господи боже мой! Мисс Джесмина! Что вы тут делаете?

– Тише, Смидерс! Помоги мне, прошу тебя! Мне нужно бежать. Я не хочу выходить за этого отвратительного типа. Мне требуется всего несколько недель, и больше ничего.

– Как это «несколько недель», мисс?

– Не называй меня так, а то кто-нибудь услышит. Зови просто Джеми. – Девушка искала на лице Смидерс хоть какой-нибудь признак сочувствия и не находила. Она судорожно вздохнула. – Понимаешь, мне скоро исполнится двадцать один год, и тогда уже никто не сможет насильно выдать меня замуж. Необходимо спрятаться где-нибудь до совершеннолетия. Прошу, помоги мне, Смидерс!

Женщина помедлила, задержав на Джеми испытующий взгляд, потом вдруг улыбнулась.

– Тогда зови меня Энни, хорошо?

– О, спасибо тебе, спасибо! – воскликнула Джеми, целуя Смидерс в щеку.

– Хватит, хватит, – проворчала камеристка, отталкивая ее. – Я ведь еще ничего не сделала. Какая помощь тебе нужна? Давай говори.

– Ну, ты сказала, что направляешься в Бат. Я просто хочу... Энни, чтобы ты помогла мне купить билет на дилижанс. Деньги у меня есть, не беспокойся. Главное – добраться до Бата, а дальше я уже сама.

– Что сама?

– Ну, я думаю... Хотя, наверное, для нас обеих лучше, если ты ничего не будешь знать о моих планах. Тогда, если тебя кто-то спросит, ты честно скажешь, что понятия не имеешь. Как думаешь?

– Не очень убедительно, прямо скажем. Если я помогу вам сесть в дилижанс, то уже буду замешана, раскроете вы мне свои планы или не раскроете. Как я это смогу объяснить?

– Но, Энни, когда они обнаружат, что я исчезла, то объявят в розыск девушку. Ведь никто не станет искать мальчишку, я совершенно в этом уверена. Я взяла одежду Эдмунда, а он приедет из Хэрроу очень не скоро, так что никто и не заметит, что в его вещах чего-то не хватает. А моя одежда спрятана в узле.

Смидерс хмыкнула.

– А что, если они узнают, что служанку из Кэлдервуд-холла видели с каким-то подростком?

– Не узнают. Мы не будем вместе. Ты просто объяснишь мне, как попасть на дилижанс до Бата, а дальше я все сделаю сама.

Было видно, что Энни Смидерс колеблется.

– Боюсь, так не пойдет, мисс Джеми, – сказала она наконец. – Подросток, который путешествует сам по себе и покупает билет в последнюю минуту, обязательно обратит на себя внимание. Все подумают, что он убежал из школы. – У Джеми было такое убитое лицо, что Смидерс стало ее жалко. – Не расстраивайтесь вы так, мисс, что-то я все-таки могу сделать. Пойду спрошу, есть ли свободные места в дилижансе. Давайте деньги. Сидите тут, лучше пусть никто не догадывается, что билет для вас. – Смидерс сунула монеты в карман и вышла.

Через пять минут она вернулась.

– Ничего не получилось, мисс Джеми. Оказывается, мой билет был последним, больше нет ни одного места. Боюсь, вам не удастся уехать со мной.

Джеми поникла. Она ожидала всякое, но только не это. Околачиваться на постоялом дворе в ожидании следующего дилижанса очень опасно. В здешний трактир захаживают люди из Кэлдервуда и окрестных деревень. Кто-то непременно ее узнает.

Стиснув кулаки, Джеми бессильно прислонилась к стене. Все пропало. Внезапно раздавшийся знакомый голос заставил ее вздрогнуть:

– Ба, да это же Смидерс! Какие-то неприятности, как я вижу?

Встреча с человеком, о котором она столько думала, почему-то испугала Джеми. Она застыла, глядя в пол и не смея поднять глаза. Что, если он догадается, что перед ним не мальчик? Что, если... Джеми попыталась принять независимый вид. Чего она так испугалась? Он же ее никогда не видел! И все-таки она ничего не могла с собой поделать – этот человек внушал ей страх.

Смидерс, напротив, очень обрадовалась. Она присела в реверансе, а потом ни с того ни с сего ухватила Джеми за ухо.

– Ну-ка встань, Джеми, и поклонись лорду Хардингу.

Джеми послушно вскочила и отвесила поклон, вспомнив, как кланялся Эдмунд. Что, интересно, Смидерс собирается делать?

– Вы уж простите моего брата за невоспитанность, милорд, – торопливо продолжала Смидерс. – Он в расстройстве. В дилижансе не оказалось свободных мест. Они там, в Кэлдервуде, ошиблись – заказали только один билет вместо двух. Прямо не знаем, как быть. Наверное, придется ждать следующего дилижанса.

Лорд Хардинг был озадачен.

– Отчего столь внезапный отъезд? Что-то случилось?

Смидерс тут же нашлась:

– Неотложные семейные дела, милорд. Надо срочно отвезти Джеми в Бат. Он... в общем... после смерти мамы он был при мне, а теперь представился случай устроить его в Бате. А я еду с ним. Надо ведь удостовериться, что все в порядке. Я обещала матушке позаботиться о нем.

– Очень похвально, Смидерс, да, да, похвально. – Ричард остановил взгляд на Джеми. – И сколько же тебе лет, молодой человек?

Джеми открыла рот, но слова застряли в горле. Она беспомощно посмотрела на Смидерс.

– Он не мастак говорить, милорд. Немножко... ну... стесняется. Но вы не подумайте: он все понимает, очень хороший мальчик, послушный.

Джеми наконец справилась с собой.

– Мне тринадцать, – хрипло сказала она. – Садовник я.

Лорд добродушно засмеялся:

– Я мог бы догадаться по твоим рукам, Джеми, хотя одет ты аккуратно. Ты хороший садовник?