- Лучше вам думать быстрее, - издевательски посоветовала лучница. - А то убьем, и обыщем трупы!

   Клаус приуныл: "шмайссер" справится с мечницами - дело на одну недлинную очередь. Но лучница успеет выпустить стрелу, следовательно, остаётся риск погибнуть ему или Гансу.

   А разозлённые амазонки приближаются.

   Неизвестно, чем бы это закончилось, но запятую поставил сухой звук винтовочного выстрела. Лучница упала. Кровавая точка на лбу говорит, что больше не поднимется.

   "Хороший выстрел, Руди, - мысленно зааплодировал Рыжий. - А главное, своевременный."

   Все мечницы кинулись на автоматчика. Застывшего в изумлении Ганса не воспринимают - на вид не так опасен. Клаус, не пожелав расставаться с жизнью, нажал на спуск. Рой автоматных пуль буквально рвёт атакующих на части. Только одна разбойница, уронив меч, стоит на месте, замерев, в точности, как Ганс.

   Подбежав вплотную, Клаус ловко выбил меч. Пулемётчик, наконец оправившийся от потрясения, бросил каску с грибами и, стянув "Мг-34" из-за спины, навёл оружие на пленницу.

   Из чащи показался обеспокоенный снайпер.

   - А-а, это ты, - облегчённо сказал Рыжий, вскинувший вначале автомат. - Спасибо за огневую поддержку.

   - Не за что, - в тон отозвался Руди. - Кто напал на вас? И что здесь делают?

   - Вот сейчас мы это и узнаем, - ответил автоматчик. - Ганс, займись ею. Нам нужна информация!

   - Сейчас ты расскажешь обо всём, понятно? - прокричал пулемётчик, брызжа слюной от злости. - За всё ответишь! И за грибы, и за мой испуг!

   Амазонка сжалась и, бессвязно что-то бормоча, заплакала.

   Единственная живая мечница - девушка лет семнадцати, а то и шестнадцати. Что делает среди громадных, донельзя разозлённых фурий, непонятно. Вид самый невинный, у ангелов вряд ли получится лучше. Лицо перемазано грязью или сажей, не разберёшь. Сразу вспоминается Гаврош. Ничего, что лягушатник, теперь и еврей - брат родной, по сравнению с местным дурдомом. Глаза смотрят испуганно, в чём-то по-детски наивно. Так и хочется дать конфетку...

   "Отлично, старина, осталось придумать, как это чудо разговорить, - подумал автоматчик. - Надо аккуратно, без грубостей, только сильнее плакать будет".

   - А ну прекрати реветь! - громыхнул Ганс, для убедительности помахав перед носом пленной автоматом, позаимствованным у Клауса.

   Эффект оказался прямо противоположным.

   - И чего ты добился? - не выдержал Рыжий, видя, что плач не только не прекратился, но наоборот. Увеличился по громкости и нервности.

   - Ну, - буркнул пулемётчик. - Я же помню, памятка по допросам пленных солдат...

   - Засунь памятку в задницу! - ругнулся Рыжий. - Это не солдат, не видишь?

   - Ну-ну, - язвительно заметил Ганс. - Реветь не солдат, а как мечом размахивать...

   - Если бы я допрашивал ту, с луком, памятка оказалась бы лучшим помощником, - Клаус постучал костяшками пальцев по темечку. - А это явно новобранка. Нет опыта, злости, и всего прочего, чем обладает солдат! Перед нами зареванная девчонка, неизвестно как оказавшаяся в компании воинственных дамочек с тяжёлыми железяками, неужели непонятно?

   - Знаешь что? - обиделся пулемётчик. - Я соглашусь. Но допросишь сам. Ну же, вперёд! Я жду, я в предвкушении шоу, что сейчас разразится! Чего стоишь? Нужна информация - вперёд!

   - Ага, щаз, - усмехнулся Рыжий. - Поздно! Напугал до смерти, теперь жди, пока не успокоится. Спасибо, мастер допроса! Оказал неоценимую услугу!

   - Это тебе спасибо, - не остался в долгу Ганс. - Такой умный, допрашивал бы сам.

   - Я думал, своими мозгами дойдёшь до правильного решения, - автоматчик зло сплюнул. - Хотя с чего бы это?

   - Послушай, а ты не охренел? - начал пулемётчик. - Я тебе...

   - Хватит уже, достали! - потерял терпение Руди. - Сколько можно говниться из-за такой ерунды! Давайте, пристрелю её, и дело с концом!

   - Не надо! - амазонка прекратила плач. - Я всё скажу.

   - Тебе надо составлять памятки по допросам, - похвалил снайпера Клаус. И обратился к пленнице. - Будешь отвечать на вопросы. Коротко и ясно. Имя?

   - Лика, - ещё не оправившись от плача, ответила девушка. - С ударением на "и".

   Пользуясь запуганностью пленной, автоматчик расспросил обо всём. Узнал, где располагается лагерь "Свободных амазонок", а также немало интересного из жизни пленницы. Местами переходя на плач, та рассказала, что в банду попала совсем недавно - около недели назад на деревню напали какие-то разбойники, из другой шайки. Оставшись без семьи и крова (дом сгорел в пожаре), Лика принялась бродяжничать по лесам, где девушку и подобрали "амазонки". Молодостью и неопытностью объяснялось промедление в бою, спасшее ей жизнь.

   - Лагерь находится в чаще леса, частично под землёй, - объясняла Лика. - Там много ходов, тоннелей, и даже парочка подземных залов. Это гарантирует безопасность.

   - Кто рыл? - поинтересовался Рыжий. - Вы?

   - Нет, - мотнула головой амазонка. - Там до нас... никто не знает, чья работа...

   - Несущественно, - перебил Клаус. - Чем ваша банда занимается? Есть что-то надо, не правда ли?

   Оказалось, "Свободные амазонки" промышляют грабежом караванов и рабовладельческим делом. Автоматчик тут же вспомнил колонну с людьми в клетках. Вспомнил, и едва смог удержаться от выстрела прямо в лоб этой разбойнице. Помешали две вещи. Во-первых, Рыжий нуждался в информации, ну а вторым фактором послужило сознание того, что пленная в этой шайке всего неделю, и просто не успела совершить много злодеяний. Немец поверил.

   Конечно, Лика могла и привирать, но, повоевав, Клаус научился распознавать людей. Французская кампания длилась не очень долго, но любой, участвовавший в боевых действиях человек, мог смело говорить, что прожил неделю, как пять лет. Война меняет, причём резко. И Рыжий не являлся исключением. Ведь одно дело - знать кого-то в мирное время, и совсем другое - на передовой. Там люди резко меняются ролями - тот, кто слыл тихоней, может стать волевым решительным командиром - если не убьют в первом же бою. И наоборот: вечно всех задиравший, лидирующий в обычной обстановке "мачо" сразу же сдувается под пулемётным обстрелом. И думает лишь о том, как быстрее убежать подальше от ужасного места.

   Поэтому автоматчик мог смело заявить, что разбирается в людях. И, всмотревшись в заплаканное лицо девушки, Клаус понял: не врёт. Историю о пережитых мучениях Лика рассказала, не лукавя.

   - Не слыхали о двух странных людях? - не особо надеясь на успех, спросил Рыжий. - Носят ту же одежду, что и мы, - автоматчик покосился на Ганса и Рудольфа.

   Девушка несколько секунд рассматривала солдат, затем задумчиво спросила:

   - Может быть, у тех, кого вы ищете, на голове не эти странные шлемы, а плоские шапки? Не похожи ни на что...

   - Да! - обрадовался молчавший до сих пор Руди. - Фуражки! Это они, точно! Рыжий, если это не наши офицеры, я - французская булка!

   - Тихо! - отмахнулся Клаус. - Вспомни, Лика, а остальная форма... в смысле, одежда, какая?

   - Ну, - нерешительно начала амазонка. - Как и у вас. Серая... с непонятными надписями, ремни, опять же. Они среди пленников, видала краем глаза, но запомнила хорошо - уж больно странные.

   Ганс захлопал в ладоши.

   - Гениально, - прокомментировал пулемётчик. - Это офицеры, Руди прав. Больше некому. И вообще, сегодня катастрофически везёт - удача летит прямо в руки! Осталось вытащить Дитриха и майора, и дело сделано!

   - Ну-ну, - засомневался снайпер. - Сказать легко, а сделать... насколько я слышал, дамочки неплохо укрепились, брать штурмом, к тому же втроём - идиотизм высшей марки.

   - Зачем штурмом? - удивился Клаус. - Дождёмся темноты, и тихо проберёмся в лагерь. Лика нам поможет. Так ведь, Лика? - Рыжий ласково погладил автомат.