— Слава богу, — вмешалась в его мысли М-А, — а я уже боялась, что не успею на передачу, ты понимаешь, парикмахер… — Слова застряли у нее в горле, рот широко раскрылся. — Жером! закричала она и ринулась к нему. Вертело вскочил, опасаясь, что М-А усядется к нему на колени; он предпочел принять ее в свои объятия и невозмутимо прижал к груди; она заплакала от умиления, он понял это, почувствовав, что рубашка все больше и больше намокает.
— А ты, дорогая, — сказал он, — уже перестала в это верить?
Да он и сам почти потерял надежду с того рокового дня — о нем не знала даже Жаклин, — когда он открыто выразил свое мнение. Он не сказал ни слова против, разумеется, нет, и, уж конечно, не вступил в полемику, но и не хлопал в ладоши, когда говорил Монтар; он не смеялся и не фыркал, как другие, по ходу речи, нет, просто сидел себе тихонько, и ничего больше. Но и не меньше! Он гордился собой. Пусть Монтар знает, что он не будет равнодушно слушать, как его обзывают бездарным лакеем. Несколько минут спустя, заметив, что все молча проходят мимо него и отводят взгляд, он испугался, решив, что навсегда впал в НЕМИЛОСТЬ. Оказалось, наоборот, он удостоился МИЛОСТИ — Нимб объявил об этом всему миру! А ведь он не стал умолять Монтара, просить у него прощения. А может быть, как раз поэтому? И в НЕМИЛОСТИ оказался именно Монтар? Завтра же он все разузнает.
Вертело был более чем согласен с тем, что обманчивая система параграфов и так называемых прав уступила место столь понятной, столь простой и потому столь приятной системе М/Не-М, стоял за это еще тогда, когда ее вводили, был, можно сказать, почти поборником системы М / Не-М, сокращенно называемой еще МИЛСИСТ. Кто выигрывал дело в суде? Главным образом богатые. Кто мог себе позволить нанимать лучших и, понятно, самых дорогих адвокатов, чтобы они бегали по всем инстанциям? К черту всех адвокатов и всякие параграфы! Наконец-то настало равенство для всех, потому что МИЛОСТЬ мог заслужить каждый, заслужить или выслужить. Он, Вертело, человек незаметный, но верный, всегда готовый служить, был тому доказательством. Ему, конечно, льстили связанные с Н удобства — квартира и садовый участок, возможность делать покупки в специальных Н- магазинах, билеты на любое представление, место на трибуне и, наконец, скромное, но ценное право всегда и везде высказать свое мнение. Но дороже всего этого было ощущение, что он вознагражден по заслугам.
Вполне естественно, что этот вечер чета Вертело провела в «Ганимеде», конечно же, они пили шампанское. Когда они отправились в постель, Вертело неожиданно почувствовал, что ему хочется собственную супругу, но М-А разразилась вдруг неудержимым хохотом, который ранил его в самое сердце и, что еще хуже, молниеносно заставил поникнуть головой его готового было вступить в бой галльского петуха. М-А хохотала, стонала, взвизгивала, задыхалась от смеха, наконец она перевела дух и изнеможенно произнесла:
— Ну и вид у тебя! А ты не можешь снять эту штуку?
Ее нельзя было не только снять, но даже и выключить. Выключаться, об этом он узнал все от того же Его Высокопреосвященства Тибо, могли только категории один и два. А зачем, спрашивается? Что смешного в Нимбе? Жаклин не станет смеяться. Рассерженный Вертело удалился в свою кровать, и никакие мольбы М-А, не хотевшей упускать внезапно подвернувшуюся удачу и даже предложившей в порядке исключения перевернуться на живот (для чего, спрашивается?), не смягчили его.
На следующее утро перед его дверью стоял черный лимузин, однако шофер не торопился выскочить из него и распахнуть дверцу, он лишь слегка прикоснулся к кепи, когда Вертело сел в машину и весело пожелал ему доброго утра, но зато он, дожидаясь, много раз нетерпеливо сигналил: шел дождь, и Вертело не знал, что ему надеть на голову. Ему казалось, что Нимб выглядит ужасно глупо в любом случае, парит ли он над кепкой, беретом или фетровой шляпой, может быть, котелок здесь лучше? Он посоветуется с другими, более опытными высокопреосвященствами, теперь никто не посмеет обращаться к нему свысока. Кстати, зонтик тоже не выход, его металлические спицы, кажется, деформируют идеальный овал Нимба.
В машине сидело уже трое, так что Вертело пришлось втиснуться на заднее сиденье. Никто из сидевших не был ему знаком, однако же они приветствовали его словами:
— Добро пожаловать в круг лжесвятых.
Фривольность этого приветствия напугала Вертело, но, в конце концов, он был новичком, откуда ему знать, может быть, такие вещи в кругу высокопреосвященств дело обычное, возможно, Нимб даже следовало несколько принизить, наверное, только так и можно снести тяжкое бремя МИЛОСТИ. Он лишь пообещал впредь быть пунктуальным и не опаздывать ни на секунду, что является его непременным правилом.
На двери красовалась новенькая табличка, серебром на синем фоне фамилия, а перед ней: «Высокопреосвященство». Коллеги встретили его с изысканной вежливостью и даже почтением, обедал Вертело в столовой для высокопреосвященств, где он с удовольствием отметил, что им полагается не только суп и десерт, как он и предполагал, но еще три блюда на выбор: рыба, птица и мясо, — что заставило его подумать, какие же изысканные яства можно получить в столовой для святейшеств, короче, он был весьма доволен.
Зато М-А не совсем. Поход в спецмагазин для Н не принес ей ничего, кроме раздражения, жаловалась она: при виде непривычного изобилия предлагаемых здесь товаров, заманчиво разложенных на полках, лишь небольшую часть которых они могли себе позволить даже и сейчас, она почувствовала себя еще более нищей, чем прежде. Вертело вспомнилась читанная некогда учительницей сказка про рыбака и его жену. Нет, подумал он, М-А не годится в жены Его Высокопреосвященству. В этот вечер, впервые за много лет, он отказался сидеть вместе с ней перед телевизором и удалился в кухню под предлогом, что ему надо подумать об одном важном деле, связанном с его новым положением; оставшись один за кружкой пива, он принялся думать о радостях, ожидающих его в субботу.
Садом, который им было позволено осмотреть в пятницу, М-А тоже была недовольна, он показался ей слишком маленьким, во-первых, павильон: разве там сможет поместиться вся семья, если вдруг пойдет дождь?
— Разумеется, дорогой, выходные мы будем проводить в кругу родных, не спорь со мной!
При этом он даже и рта не раскрыл, хотя только от одной мысли, что ему каждое воскресенье придется встречаться со своей и ее родней, его выворачивало наизнанку. Вслед за этим М-А разбила его тайную мечту время от времени проводить здесь вечерок с Жаклин, безапелляционно заявив, что Луи, ее старший, некоторое время поживет здесь, пока его отец — презрительный взгляд — наконец не подыщет для сына квартиру. И на что ему сдался тогда этот сад?
Жаклин все-таки засмеялась! Не тогда, когда Вертело вошел и остановился в дверях, тогда она бросилась ему на шею, что случалось прежде лишь однажды, когда ему посчастливилось добыть билет на концерт Китла, но потом, когда они уже лежали в постели, на нее тоже нашел приступ смеха. Естественно, она изо всех сил старалась заставить галльского петуха кукарекать, но добилась, увы, лишь жалкого кряхтенья.
Да и вообще его роман с Жаклин вдруг превратился в трудную проблему. Виновата была не Жаклин, которая всегда готова показаться в обществе под руку с носителем Н. Но каково было ему? Прежде никто не обращал на него внимания, все смотрели на нее, и Вертело всегда ужасно гордился, что другие мужчины бросают на его возлюбленную жадные взгляды. Она больше походила на сверкающую шоу-звезду, чем на уборщицу коридоров и холлов, да и этого положения она, скорее всего, достигла благодаря своей красоте. Теперь Вертело мог иметь даже билеты на ночное шоу в Мулен-Руж, о чем Жаклин всегда мечтала, но там он был единственным носителем Н во всем зале, его Нимб светился неприлично ярко в затемненном помещении. Жаклин громко протестовала, когда он вытаскивал ее из зала.
То же самое произошло с ним и в итальянском ресторане, где они всегда обедали. Вертело отвел в сторону хозяина и объяснил ему свои затруднения. Хозяин понимающе улыбнулся и ответил, что для таких гостей у него есть особые помещения с отдельным входом из переулка, однако Жаклин отказалась посещать ресторан тайком. Тогда уж, проворчала она, лучше сидеть дома, что Вертело было весьма по вкусу. Да, печально размышлял он, такая женщина, как Жаклин, хочет не только видеть сама, но и чтобы ее видели. Но Нимб и возлюбленная никак не уживались друг с другом, по крайней мере открыто. А разрешается ли Высокопреосвященству разводиться? Нет, Жаклин не могла быть подходящей женой для Его Высокопреосвященства. Разве что если бы сделалась глухонемой. Чего стоил один только ее смех, который хотя ему и нравился, но был все же несколько глуповат.
