Доктор Таубер изложил факты и предоставил своему коллеге самому делать выводы. Профессор Ваксмут задал мне несколько коротких вопросов: не принимал ли я какие-нибудь гормоны в виде таблеток или внутривенно? Не ел ли и не пил ли в последние месяцы чего-нибудь необычного, в особенности восточного? Не подвергался ли облучению рентгеновскими, космическими или какими-нибудь иными лучами? Не замечал ли у себя в последнее время непривычных опухолей или морщин, каких-нибудь новых необычных влечений, не только сексуального характера?
На все эти вопросы я грудным женским голосом дал отрицательный ответ. Профессор Ваксмут, по-видимому, ничего другого и не ожидал. Движением руки он предложил мне взобраться на гинекологическое кресло. Доктор Таубер, почувствовав мое волнение от предстоящего мне впервые гинекологического обследования, держал меня за руку, в то время как профессор констатировал наличие полного набора тех свойств, с которыми до сих пор я встречался лишь при других обстоятельствах.
— И ни малейших признаков мужского начала, — объявил наконец профессор Ваксмут. — Необходимо, конечно, проверить ее, то есть его гормональный состав.
Он вызвал медсестру и велел ей взять у меня десять кубиков крови, а пробирку поставить отдельно: он сам, мол, проведет анализы.
Пока сестра прокалывала мне вену и извлекала оттуда мою родную темно-красную кровушку, он приступил к срочному консилиуму с доктором Таубером: речь шла о методе, позволявшем установить возможную мутацию психики по аналогии с мутацией органов.
Меня это интересовало меньше всего. Меня волновали скорее вопросы практического порядка. Должен ли я, например, делать вид, что являюсь мужчиной, в то время как таковым уже не являлся. В этом случае любой общественный туалет может стать для меня роковым. Если же я начну носить юбку, туфли на высоких каблуках и женскую прическу, я наверняка потеряю массу клиентов. Кроме того, мне претила снисходительная манера некоторых судей по отношению к женщинам-адвокатам. Проблем появилось великое множество, вплоть до пуговиц, которые мне предстояло научиться застегивать с другой стороны.
Оба медика, казалось, пришли к общему мнению. Профессор Ваксмут подождал, пока я оденусь, а затем сообщил свой диагноз:
— У вас совершенно необычный для моей практики случай. Я еще раз полистаю специальную литературу, хотя почти уверен, что там ничего не найдется. Не поймите меня превратно: я настроен вполне оптимистично. Как только будет готов ваш гормональный анализ, мы начнем превентивное лечение, окончательное лечение назначим, когда обнаружим причины вашей мутации. Я сильно подозреваю ваши гены, эти маленькие носители зашифрованной информации, которые, как вам известно, определяют рост и характер клеток. Вполне возможно, что изменение генов и повлияло на ваши половые органы. Но целый комплекс других факторов, несомненно, способствовал этому процессу. Это-то и привело к столь радикальной мутации за такое короткое время. Необходимо будет провести всесторонние исследования, консультации, множество анализов. Мы привлечем для этого крупнейших специалистов: биологов, генетиков, гинекологов, биофизиков, а в случае необходимости — и представителей других научных направлений. Мы не причиним вам никакой боли. Мы только просили бы вас быть готовым для дальнейших тестов. Конечно, если вы предпочитаете, чтобы мы ничего не предпринимали, если желаете оставаться тем, кем вы стали (а на мой взгляд, вы абсолютно здоровая женщина), я не могу навязывать вам свою помощь. Однако в интересах науки и в ваших собственных интереса, сударыня, прошу прощения, сударь, я бы весьма высоко оценил вашу готовность помочь нам прояснить этот столь исключительный, столь уникальный и столь многообещающий феномен, который я хотел бы назвать «синдромом Ваксмута».
Маленькая и сама по себе безобидная заметка в журнале по прикладной сексологии привела снежный ком в движение.
Журнал сообщил, что проф., д-р, д-р, д-р Анатоль Ваксмут, известный сексолог и гормонотерапевт, в кругу коллег сделал сообщение о том, что ему удалось обнаружить случай полной спонтанной мутации (от мужской особи к женской) у одного из взрослых представителей класса высших позвоночных. Профессор Ваксмут работает над описанием данного случая, который, по- видимому, является уникальным.
Несколько дней спустя одна из местных газет опубликовала на первой полосе заметку по поводу информации в журнале по прикладной сексологии. В ней уточнялось, что представителем класса высших позвоночных, о котором шла речь, в действительности является представитель рода человеческого и что сей мутированный экземпляр — видный молодой адвокат. Имя его по понятным соображениям, разумеется, не называлось, хотя редакции оно якобы хорошо известно. В двух соседних колонках были помещены моя фотография, лицо на которой во избежание возможного судебного иска частично закрывал черный прямоугольник, а также вольный рисунок, изображавший меня после мутации, да еще в бикини.
За сообщением следовали набранные курсивом несколько абзацев, вышедших из-под пера научного консультанта газеты. В них говорилось о больших заслугах проф., д-ра, д-ра, д-ра Анатоля Ваксмута и предсказывалось, что открытие нового, по справедливости названного в его честь мутационного синдрома навсегда прославит имя этого ученого. В редакционной статье на четвертой полосе не без иронии отмечалось, что синдром Ваксмута, если он не ограничится одним только господином (а пожалуй, теперь уже госпожой…)… положит конец проблеме демографического взрыва на земле.
Если бы шутник, написавший эти строки, знал, как близок он был к ужасной истине…
Затем последовали один удар за другим. Газетам, информационным агентствам, теле- и радиостанциям не потребовалось и десяти минут, чтобы разузнать мою фамилию и мой адрес. Мой телефон звонил беспрерывно. В вестибюле моего холостяцкого дома, у окна консьержки и у лифтов толпились очереди. Друзья, с которыми я не виделся годами, теперь заходили якобы случайно и интересовались, как я перенес мутацию. Репортеры наперебой задавали мне вопросы, фотокорреспонденты то и дело просили немного повыше обнажить ногу. Одна телевизионная компания даже раздобыла где-то пожарную лестницу, чтобы подняться до самого моего окна и отснять несколько метров пленки, когда я в нижнем белье чистил зубы. Само собой разумеется, нашлись и недоброжелатели, утверждавшие, что вся эта история не что иное, как колоссальное надувательство. Однако благодаря заявлению под присягой доктора Таубера и публичной демонстрации моих отпечатков пальцев, сделанных в бытность солдатом, их заставили замолчать: доказательства были слишком неопровержимыми. Я получал предложения от кинокомпаний, пожелавших использовать меня в качестве кинозвезды в своих популярнейших фильмах, от телевидения, готового платить мне любые деньги, будь то за получасовую или многосерийную программу в течение года, от многих наших знаменитых холостяков, готовых вести меня к алтарю, от извращенцев всех возрастов, призывавших меня принять участие в своих довольно странных игрищах. Мне предлагали должность судьи, первого в стране судьи — экс-мужчины. Самые известные университеты приглашали меня возглавить кафедры. Женские объединения требовали докладов на тему: как я себя чувствую в качестве женщины. Женское освободительное движение назначило меня своим вице-президентом, ссылаясь на то, что, как бывший мужчина, я особенно тонко чувствую неравноправие и дискриминацию, которым подвергается сегодняшняя женщина. Правительство планировало послать меня за границу в качестве представителя его миролюбивой политики: как-никак астронавтов и космонавтов насчитывалось уже несколько десятков, а мутантов — всего один. Слава моя достигла своего апогея, когда одна из подпольных преступных организаций стала угрожать, что похитит меня. В качестве ценнейшего индивида нации я круглосуточно находился под охраной полиции.
Однако Ваксмут был недоволен. Он становился все раздражительнее, хотя я регулярно ходил к нему на прием.
