Фашисты удирали из Аламата. Удирали так скоропалительно, что никто в ауле не успел ничего понять.

Увидели только, что фрицы стали поспешно нагружать машины. Распоряжался сам комендант.

Сушеный бок всполошенно вертелся около него и что-то ему горячо доказывал, брызгая слюной. В это время подъехала бричка, доверху нагруженная вещами, на них восседала заплаканная жена Сушеного, закутанная в большой серый пуховый платок.

Сушеный показывал коменданту то на свою бричку, то на грузовик, а комендант отрицательно качал головой.

Вовсю трудился Обрубок со своими дружками, бегая взад-вперед на коротких ногах и помогая солдатам грузить машины своих хозяев.

Машины готовы. Но солдаты, вместо того чтобы сесть в них или на мотоциклы, начали выносить солому и обкладывать ею здание школы, поливать стены бензином из канистр. Полыхнуло пламя. В это же время показался черный дым над зданиями конезавода.

Сушеный бок и его жена стали лихорадочно кидать свои вещи с брички в кузов грузовика. Комендант, собиравшийся уже сесть в свою машину, вдруг обернулся, вытащил пистолет и выстрелил в Сушеного. Тот упал, раскинув руки и окрасив своей кровью снег. Жена с воплем кинулась к нему.

Взвыли моторы, застрекотали мотоциклы. Фашисты покинули Аламат. Как только утих шум машин и мотоциклов, аламатцы, будто договорившись, бросились со всех улиц и переулков к школе и конезаводу тушить пожар.

…К вечеру в аул вошла рота советских бойцов. Аламатцы высыпали на Главную улицу, обнимали, целовали бойцов, выносили еду, перевязывали раненых солдат. Это была рота, дошедшая сюда с боями против отступающих к перевалу частей гитлеровской армии. После короткого привала в ауле рота двинулась дальше.

А утром из Гумского ущелья прибыл в Аламат партизанский отряд Быстрова. Не все смогли узнать в бородатом человеке своего Хаджи-Сеита, но уж Тугана, белоснежного и гордого красавца, разглядели сразу, а на нем – «Вечного всадника» Солтана. Правая его рука на перевязи. Все семеро членов отряда «Вечный всадник» во главе с Шайтаном прежде всего кинулись к Солтану.

Партизанам тоже надо спешить через аул, у них своя задача. Но разве отпустят аламатцы так скоро?

Вдруг Шайтан изменился в лице, пробился сквозь толпу партизан и аульчан: он увидел учительницу.

– Почему же вы не уехали со своими немцами? – хмуро спросил он.

Аламатцы расступились, бросая враждебные взгляды на учительницу.

Быстров заметил это и поднял руку:

– Эта девушка – наш и ваш верный друг. Когда ее назначили переводчицей комендатуры, она через несколько дней решила сбежать, но мы подослали к ней своего человека, и она осталась, передавала нам сведения о прохождении фашистских войск, о положении в ауле. Если бы мы в каждом населенном пункте не имели вот таких людей, как Сеир Отаровна, нам было бы намного труднее!

– Разрешите, товарищ командир, – обратился Солтан к Сергею Петровичу, приложив руку к черной лохматой шапке. – Разрешите доложить, что здесь действовал наш отряд мстителей под названием «Вечный всадник». Вот это его командир Шай… нет, Мурат Данашев!

И он вывел Шайтана за руку вперед. Тот тащил за собой своих друзей, смущенный, в огромных отцовских сапогах и мешковатом ватнике.

– Я догадывалась, что Шайтан командует юными мстителями, но выдавать себя боялась, – шепнула Сеир Отаровна Хаджи-Сеиту.

Сергей Петрович поздоровался с членами отряда за руку, поблагодарил их за службу Родине.

– А ваш друг Солтан, «Вечный всадник», – сказал он, – сохранил знаменитого скакуна и саблю, принадлежавшую самому Семену Михайловичу Буденному! Спасибо вам, ребята!..

Партизаны вскочили на коней, расцеловались с Хаджи-Сеитом.

Весь аул провожал партизан. Отряд юных мстителей долго еще стоял за околицей, не спуская завистливых глаз с уходящей колонны. За спиной Солтана, положив прекрасную голову на плечо друга, замер Туган.

Пришли они к заброшенному, заколоченному дому Солтана все вместе. Солтан сказал:

– К приезду матери я должен разжечь очаг. А сейчас давайте поклянемся, ребята, в нашей вечной дружбе!

– Клянемся! – ответил отряд хором.

И все скрепили клятву прикосновением губ к маршальской сабле, которую Солтан держал обеими руками…