Обманом и лестью Блаватской и Олькотту удалось привлечь в организацию ряд состоятельных людей, на деньги которых они развернули бурную пропаганду идей посланницы загадочных махатм. Число поклонников Блаватской стремительно росло. Росли и финансовые возможности новой религиозно-мистической церкви. Но и этого Блаватской и Олькотту казалось мало Они переселились в Индию. В Бомбее Блаватская устроила штаб-квартиру общества, привлекала к себе «посвященных» в тайны секретного искусства (йогов, факиров, браминов), развернула энергичную деятельность по пропаганде своего учения среди местного населения, а также представителей английской колониальной администрации. Ей сопутствовал успех. Однако растущая популярность Блаватской стала беспокоить официальный Лондон, теософку заподозрили в том, что она — русский агент. Спасло Блаватскую и ее спутников от высылки из страны только покровительство недавно вступивших в Теософское общество влиятельных лиц из состава английской колониальной администрации. Штаб-квартиру тем не менее пришлось перенести в окрестности Мадраса, в местечко Адияр. С этого времени индийское отделение Теософского общества стало называться Адиярской резиденцией.

В 1883 году Блаватская заболела. Врачи посоветовали сменить климат. Блаватская и Олькотт переехали в Париж. Их квартира на улице Верт стала центром парижского Теософского общества. В помещении царил ориенталистский стиль, отовсюду благоухало восточными ароматами, а гостей в дверях встречал слуга-индус Бабула, ранее — помощник фокусника. Внешне он напоминал изображение страшного индийского бога Шивы. Завела Блаватская и своего собственного брамина — молодого индуса по имени Могини, который по приказанию своей госпожи падал ниц перед ней и ползал по полу, словно змей, до тех пор, пока она его не останавливала.

Этот антураж вызывал глубокое впечатление у любопытных французов, спешивших познакомиться с новым чудом из далеких краев, о котором так много писали подкупленные Блаватской и Олькоттом за большие деньги парижские корреспонденты массовых газет и журналов. Первым поддался гипнозу чар Блаватской барон де Пальми, один из влиятельнейших людей парижского высшего света и один из самых богатых людей Франции тех лет. О щедром взносе в фонд Теософской общества сообщили газеты. Примеру барона последовали герцогиня де Помпар, маркиз де Пюисегюр и многие другие неофиты теософской церкви. Известность Блаватской росла как в Европе, так и в Америке. Сто тысяч последователей Блаватской к тому времени составляли паству теософской церкви. И вдруг грянули события в Адиярской резиденции.

Оставленные Блаватской ее верные помощники по производству «чудес» в Адиярской резиденции супруги Кулом поссорились с новым руководством местного Теософского общества, за что их лишили всех теософских постов. Обиженные Кулом опубликовали в индийских газетах разоблачительное письмо по поводу деятельности Блаватской, в котором рассказали, как вместе с двумя индийскими факирами участвовали в устройстве ее якобы сверхъестественных «феноменов».

Новость возбудила столь большой интерес, что лондонское «Общество психических исследований» (организация мистиков, претендовавшая на объективность своих методов изучения сверхъестественного мира) послало одного из крупных своих специалистов — мистера Ходжсона в Индию. Опытный в различного рода мистификациях, Ходжсон быстро разобрался и в механизме трюков Блаватской. О результате своей поездки он рассказал в отчете, опубликованном в трудах «общества», которое с радостью расправилось со своим опасным конкурентом.

Ходжсон начал в Индии с мнимых посланий махатм. Он собрал их и сравнил с письмами, написанными Блаватской. Его вывод, подтвержденный позднее лондонской графологической экспертизой, был следующим: послания махатм написаны рукой мадам Блаватской. Затем Ходжсон установил, что демонстрация астральной формы махатмы Кут Хуми, то есть души, была результатом манипуляций с чучелом, сделанным механиком Куломом. Последний изготовил и «магический ковчег», представлявший собой иллюзионный прибор с выдвижной задней стенкой. В шкаф-ковчег можно было проникнуть через потайную дверь, находившуюся в стене спальни Блаватской. Остальные «чудеса» были того же рода. Мелодичные сигналы, которые подавал Блаватской ее наставник Кут Хуми, исходили из маленького серебряного колокольчика, спрятанного у главной теософки в накидке. Когда она поправляла рукой прическу, раздавались поражающие всех звуки золотой арфы. А письма, которые падали сверху, попадали в комнату через специальные отверстия в потолке и стенах.

Ходжсон, посвятив подробному анализу трюков Блаватской 200 печатных страниц своего отчета, заключил его следующим образом: «Госпожа Блаватская самая образованная, остроумная и интересная обманщица, какую только знает история, так что ее имя заслуживает по этой причине быть переданным потомству».

После сокрушительного разоблачения начался массовый выход обманутых людей из Теософского общества в разных странах. С ней остались лишь наиболее преданные друзья и наиболее фанатичные теософы. Блаватская же готовилась уйти из этого мира, отвергшего ее саму и ее великую миссию Уйти туда, в Гималаи, где она хотела найти успокоение и умиротворение среди святых людей — своих учителей махатм.

Естественно, никуда она не ушла. Через несколько лет Блаватская возобновила кипучую деятельность. Тем более что в ряде стран усилился интерес к ее учению. Снова стало расти число ее последователей. В 1887 году она покинула Париж и переехала в Лондон, где ее восторженно встречали новые почитатели. Последующие годы Блаватская активно пропагандировала теософское учение. Помимо публичных выступлений и лекций, многочисленных статей в газетах и журналах, писем к знакомым и незнакомым людям в различные уголки мира она за это время написала также и уйму теософских трудов. Часть из них была опубликована 1990-х годах в России, где учение Блаватской нашло своих приверженцев.

Е. П. Блаватская скончалась в самом расцвете своих творческих сил и планов. Это произошло 8 мая 1891 года. Прах Блаватской после кремации был разделен на три части и сегодня покоится в Нью-Йорке, в Адияре и в Лондоне, в ее апартаментах, сохраненных английскими теософами в неприкосновенности.

В один из знойных дней в одесской гавани появилась ослепительно белая яхта. Рядом с торговыми судами она походила на молодую красавицу невесту, облаченную в белоснежную фату парусов.

На пристани возле причала собралось несколько мужчин. Судя по багажу, который прислуга и матросы переносили в шлюпку, и дорожному платью, можно было с уверенностью сказать, что компания собирается совершить морское путешествие.

Двое из мужчин — одним из них был И. О. Витт, другой И. Собаньский — поспешили к экипажу. Третий, помоложе, тоже направился было вслед за ними, но вовремя остановился, поняв, что его помощь запоздает да и вряд ли будет уместна. Мужчины, бросившиеся навстречу даме, имели на то свои права. Более пожилой из них был ее мужем, а другой пользовался особой благосклонностью.

Опираясь на руки сразу двух кавалеров, дама вышла из экипажа, улыбнулась и произнесла низким чарующим голосом: «Благодарю вас, друзья мои». Величавой походкой направилась она к причалу, где стояли остальные. Роскошное платье из английского ситца подчеркивало линии ее великолепной фигуры, улыбка не покидала лица, глаза смотрели ласково, и вся она излучала, казалось, необыкновенную доброту и покой. Трудно было представить, что эта обольстительная женщина обладала сильным характером, отличалась незаурядной волей и умением подчинять себе.

Милостиво протянув руку молодому человеку для поцелуя, дама обратилась к нему: «Надеюсь, вы не пожалеете, что я уговорила вас совершить вместе с нами этот вояж?»