Первым моим заданием было сфотографировать подписку на заем на паровозоремонтном заводе имени Сталина. Городской транспорт работал плохо. При передвижении по городу меня выручал велосипед. Редакционное удостоверение открыло доступ на территорию завода. Партком дал разрешение на съемку.

До этого я кроме домашних съемок фотографировал спортивные состязания, где всего важнее «уловить момент». Пытаюсь поймать момент и здесь. Угрюмые, немытые лица рабочих… Вокруг стола, покрытого кумачом, склоненные спины… Сделал пять-шесть снимков.

На следующий день принес фотографии. Лазарь Андреевич Пирадов, доброжелательный человек высокой культуры (будущий помощник первого секретаря ЦК КП Грузии), по-редакционному — Лазик, взглянув на мои снимки, спросил: «Что это такое?» — «Вы же меня вчера послали снять подписку…» Он отодвинул мою продукцию и сказал: «Сходите к Мише Квирикашвили (фотокорреспонденту газеты „Заря Востока“), у него, наверное, есть запасные кадры».

Я увидел фотографии Миши и поразился. На заднем плане паровоз серии ИС (Иосиф Сталин) и анфас вождя со звездой на груди. На переднем плане сидят аккуратно одетые рабочие. Посередине — «при галстуке» — партсекретарь. Общее радостное выражение. Один из рабочих, уже выполнивший свой «гражданский долг», протягивает руку другому. Тому явно не терпится — тянется навстречу. Остальные ждут не дождутся своей очереди, чтобы подписаться на заем. Текст гласит: «Передовой рабочий „А“ подписался на полуторамесячный оклад и вызвал на соревнование своего друга „Б“».

— Миша, где ты это видел? — с удивлением воскликнул я.

— Как где? — в свою очередь удивился Миша. — Я сам это организовал. Фон у меня был снят заранее (таких фонов на все случаи жизни у него было навалом), и я его подклеил.

Так я получил первый, но далеко не последний урок репортажной «этики» и практики.

Следующее задание Лазика было сформулировано так: «Сделайте снимок на три колонки какого-нибудь приличного на вид цеха. На переднем плане поместите передового рабочего-комсомольца».

На заводе сельхозмашин секретарь комитета комсомола рекомендует фотогеничного парня, перекрывающего норму выработки в два раза.

Лазик одобрил снимок. Сдаю его художнику на ретушь…

На следующий день прихожу в редакцию и вижу на первой полосе обычный «кирпич» — «Стахановец у станка». Иду с претензией к ответственному секретарю и нарываюсь на встречную претензию:

— Кого вы сняли?

— Передового комсомольца на фоне цеха — именно того, кого мне поручили снять, — отвечаю.

— А как его фамилия?

— Кудрявцев.

И тут Лазик преподал мне второй урок:

— В Грузии, — сказал он, — за последнее время построен ряд крупных предприятий: Руставский металлургический завод, Кутаисский автосборочный завод, Горийская прядильная фабрика. Однако коренное население республики неохотно идет работать за станками. Задача нашей газеты пропагандировать и привлекать к этому делу грузинскую молодежь, а вы снимаете Кудрявцева.

Эта установка исключила из сферы моей деятельности, то есть из фокуса моего объектива, целый ряд предприятий, расположенных в районах компактного проживания русских и армян. Обидно было, потому что в эти районы входил ряд пищевых фабрик, в том числе и шоколадная, куда я собирался сходить и разжиться их сладкой продукцией.

Однако Лазик, сам будучи армянином, непреклонно соблюдал это правило национальной политики, дабы не вызвать оргвыводы, учитывая, что коллектив редакции состоял, в основном, из армян, русских и евреев.

Вскорости последовал и третий урок. В прессе то и дело возникали дежурные темы: «за чистоту рабочего места», «за оборачиваемость средств», «маяки» и пр. ЦК комсомола всегда генерировал подобные темы, и оттуда поступало прямое указание в газеты, о ком и о чем следует писать. Во время очередной кампании «за экономию металла» ЦК велел: «Надо отметить Нико Б. из вагоноремонтного цеха завода имени Сталина, который отличился в этом деле».

Прихожу в цех — в пустое помещение с земляным полом. Длинный верстак с рядом тисков. Посередине сверлильный станок. В цехе два подростка в телогрейках и ушанках. В цехе холодно. Один из них, поменьше ростом, оказался Нико Б.

Спрашиваю его:

— Что ты сэкономил?

Нико испуганно отвечает:

— Я ничего не делал, спросите у него, — показывая на старшего. — Как же, — говорю, — ты что-то сэкономил…

Парень не понимает, чего я от него хочу.

Его товарищ панибратски бьет ладонью по его ушанке и говорит: — Дурак, ты что не видишь, это же не милиционер, а корреспондент. Скажи, что ты сделал.

Парень недоуменно смотрит на меня. Я опять спрашиваю:

— Ну, может быть, ты гайки собрал? Видишь, сколько их валяется на земле…

— Да, — говорит, — собрал.

— Сколько гаек?

— 10 штук.

— Подбери еще 5, будет 15, — советую я.

Нико послушно собирает гайки и кладет на верстак.

— А болты ты не сэкономил?

— Да, — говорит, — 10 штук.

Парень постепенно входит в игру.

— Собери еще 5, давай заодно и винты собери.

Собирает.

Делаю снимок пацана у верстака с напильником. В редакцию даю такую текстовку: «Комсомолец вагонного цеха Нико Б. сэкономил 15 болтов, 15 винтов и 15 гаек».

Утром на летучке вижу в газете свой снимок и читаю текст, вскакиваю со стула.

Редактор спрашивает:

— Что с вами?

В полном недоумении восклицаю:

— Что здесь написано?!

Редактор читает вслух:

— Закавказская железная дорога перевыполнила план за последний квартал. Мчатся составы… Среди тысяч вагонов есть и те, которые связаны с именем передовика комсомольца Нико Б. Много болтов и гаек сэкономил этот молодой энтузиаст движения за экономию металла, за рациональное его использование. На снимке…

— Что же вас так удивило? — вопрошает редактор.

Я цитирую свой текст.

— Неужели вы не понимаете, что в газете нельзя публиковать конкретные цифры — 15 болтов, 15 гаек?

— Я как раз это очень хорошо понимаю, и именно поэтому обозначил цифрами количество, чтобы показать, что ЦК подбросил нам липу!

— Это нас не касается, — говорит редактор. — Они поручили. Мы отразили. Все правильно! Садитесь!

Для создания местных кадров рабочих в Рустави открылось ФЗО, куда по разнарядке из районов, как в армию, рекрутировали подростков. Перед газетой была поставлена задача — показать заботу и внимание к ребятам, чтобы привлечь добровольцев. С таким поручением мы с Гришей Мулкиджаньяном отправились в Рустави.

Вокруг здания ФЗО целый бивак 13–15-летних ребят: кто спит, кто ест — сидят или лежат прямо на земле. Их много, может быть, человек 60. При виде взрослых они оживляются и просят определить их столярами. Долго отыскиваем начальство. Выясняется, что помещение еще не отремонтировано, принять ребят некуда, а они все прибывают. А у нас своя задача — показать заботу и внимание, чего нет и в помине. Однако за дело. Мы выбираем 6 человек фотогеничных ребят и ведем их в парикмахерскую. Первый снимок — их стригут, второй — выдача обмундирования. Ребята любуются красивой формой. Один примеряет фуражку. Открываем запыленный «красный уголок». Усаживаем их за шахматы и шашки, «ребята проводят свой досуг» — так называется третий снимок. Открываем неработающую запыленную столовую. На кого-то напяливаем халат. Сажаем ребят за стол, и они делают вид, что едят из пустых тарелок. «Ах, как вкусно и сытно питаются ребята» — четвертый снимок. За кухней находим два душевых соска. Воды, конечно же, нет. Ничего, художник дорисует. «После трудового дня приятно принять теплый душ» — пятый снимок. Шестой снимок — «ребята в общежитии» — пришлось снимать у директора ФЗО дома.

Работа закончена. С ребят снимают форму, сдают на склад и отправляют спать под акации — туда, откуда мы их привели. Благо сентябрь месяц в Тбилиси теплый.

Выходит специальное приложение к газете со всем этим позором.

Сколько еще «уроков» ожидает меня впереди?

С другой стороны, работа в газете давала мне и новые интересные встречи и впечатления, связанные с разъездами по районам Грузии.