Недавно на Сабурталинском базаре всю зиму и осень продавались огромные осетровые замороженные головы (из них можно приготовить холодец), а сама рыба и икра где-то припрятываются, превращаются в валюту и съедаются аппаратными вельможами. И сквозной дороги давно уже нет, ни через Баку, ни через Сочи. Война, сначала одна, потом другая, закрыла и разрушила этот некогда длинный и веселый путь…
Всякий мой приезд в столицу был связан с радостным событием — встречей с Александром Яковлевичем, который очень интересовался моей судьбой. Однажды, приехав в Тбилиси, Александр Яковлевич отыскал мое жилище и, видимо, был удручен его убогим видом. Потом к нам в мансарду приехала его дочь Тамара и предложила мне занять ее пустующую квартиру. Они с Гиви, который был заместителем директора винного завода «Самтрест» Грузии в Москве, жили на квартире отца на улице Горького, 6, прописались там, а сам Александр Яковлевич, как и прежде, жил в Заречье.
Однако я опять забежал далеко вперед.
Работа начальником военной кафедры меня увлекала. Осенью 1944 года я выиграл первенство Грузии по французской борьбе в среднем весе — до 79 кг.
С нового учебного года на должность начальника кафедры был прислан подполковник запаса Федоров.
Меня и по сей день удивляет — почему в военных учебных заведениях средних строевых командиров готовят люди, у которых в памяти только заскорузлые «премудрости» строевого и боевого уставов. На военные же кафедры приходят отставные полковники и генералы, вышедшие в отставку командиры соединений, которые вообще ничего не знают о современной войне, да и заниматься такими пустяками, как подготовка курсантов, считают ниже своего достоинства!
Подполковник Федоров был бездельник и болтун. Приходя на военную кафедру, я становился жертвой его бесконечных россказней, которые вынужден был выслушивать — работать стало невозможно. Долго так продолжаться не могло, и я написал рапорт. Директор института очень обрадовался моему решению: «Я как раз хотел тебе предложить другую работу. Ты знаешь предмет „Теория и методика физического воспитания“?» Я ответил, что не знаю. На это директор парировал: «Никто не знает этот предмет. Есть книжка. Вечером прочтешь, утром расскажешь». Так я стал первым заведующим «кафедрой теории и методики» и единственным читателем скучнейших книг о прекрасном деле — о методах физического совершенствования человека.
Скучные учебники — это наше национальное бедствие! Унылые страницы книг отвращают школьников и студентов от занятий практически по всем гуманитарным наукам. Для лекционной работы трудно пережевываемая жвачка текста требует перевода на человеческий, понятный язык. Когда же перестанут заказывать учебники людям, которые относятся к предмету как патологоанатомы? Крепость Академии педагогических наук несокрушимо отбивает все атаки истинных педагогов и популяризаторов. Кажется, так будет вечно!
В стране, где до 60 % детей школьного возраста страдают различными заболеваниями, вызванными недостатком двигательной активности (это официальная советская статистика — а в настоящее время, когда среди молодежи развилась массовая наркозависимость, исчезли тысячи и тысячи бесплатных детских секций и спортивных школ — официальная статистика вдруг улучшилась, и у нас стало только 50 % больных призывников) на физическое воспитание вместо двух часов в день, которые необходимы по гигиенической норме и биологической потребности, отводится всего два часа в неделю (!) скучнейшей школьной физкультуры. А в учебниках по теории и методике все толковали о том, что «наша» система физического воспитания основана на передовом учении марксизма-ленинизма и поэтому является самой передовой и прогрессивной…
А пресловутая сдача нормативов ГТО, которая всегда существовала только на бумаге, охватывает все возрасты и обеспечивает гармоничное, всестороннее физическое совершенство каждого советского человека…
Эту немыслимую галиматью в течение полугода я доводил до сведения наших голодных студентов.
Однако, слава богу, и этой моей деятельности пришел конец. Меня вызвал милый человек Федор Афанасьевич Схиртладзе — председатель Комитета по делам физкультуры и спорта Грузии, извинился и попросил уступить мою должность прибывшему из Баку на постоянное жительство в Тбилиси бывшему его учителю Льву Моисеевичу Кравчику, а мне предложил выбирать новое занятие. Так я стал аспирантом и взялся работать над темой: «Пути совершенствования техники спортивной борьбы». В 1951 году в № 1 журнала «Теория и практика физической культуры» была опубликована моя первая статья на эту тему. Только через 33 года, преодолев препятствия, в основном из завалов человеческой зависти, мне удалось первым в Союзе защитить докторскую диссертацию на материале спортивной борьбы. В 1945 году я доложил ход своей работы на институтской научной конференции. Любопытно вспомнить некоторые доклады, сделанные на том же научном форуме, которые свидетельствуют, с одной стороны, о нашей наивности, а с другой — о тогдашнем лысенковском уровне спортивной науки в стране.
Подполковник Федоров сделал «научное» сообщение: «Атеистическая направленность изменения конструкции мишённых опор». Для сдачи нормативов ГТО по стрельбе из малокалиберной винтовки недалеко от института было облюбовано защищенное крутым берегом Куры место, где мы оборудовали временный тир. Для установления мишеней, которые наклеивались на фанерные щиты, туда каждый раз относились (и приносились назад) колы с прибитой поперечной планкой.
— Маршируя на стрельбище, — отметил в своем сообщении подполковник. — студенты наряду с «мелкашками» несут в положении «на плечо» еще и крестовины. Такое шествие некоторые темные, приверженные религиозным предрассудкам обыватели принимали за крестный ход. Некоторые старушки, как я не раз замечал, осеняли и себя и нас крестным знамением. Известно, что в районе Ортачал население преимущественно мусульманское, поэтому вполне могли быть провокации на религиозной почве. С другой стороны — попадись мы на глаза партийным руководителям района, и в отношении нашего института могли быть сделаны оргвыводы. Оставлять же колы на стрельбище нельзя из-за топливного кризиса в городе. Положение казалось безвыходным… Но в конце концов выход был найден. Вот он!
С этими словами Федоров поднял над кафедрой крестовину, как фокусник, легким движением другой руки повернул поперечину, совместил ее с опорным колом и продолжил:
— Вместо трех гвоздей, которыми крепилась поперечина, я употребил один! Таким образом, цель была достигнута одновременно с троекратной экономией гвоздей.
Другой столь же содержательный доклад был сделан преподавателем грузинского языка, под названием «О влиянии грузинского языка на русский». Чтобы быть кратким, приведу его аннотацию:
«При длительном совместном проживании людей разных национальностей естественно возникает взаимопроникновение культур. Известно, что в словаре иностранных слов около 20 000, принятых в русском языке. Мои исследования могут несколько дополнить этот словарь принятыми в русском языке грузинскими словами. На первую находку меня натолкнуло выражение „Ни зги не видно“. В русском языке нет слова „зга“ (не имел, видимо, возможности наш языковед заглянуть в толковый словарь Даля, „зга“ — это поддужное колечко, в которое продевается недоуздок). Означает это выражение — „не видать дороги“. По-грузински „дорога“ — „гза“. Таким образом, это грузинское слово в несколько искаженном виде попало в русский язык. Другое слово „пеший“ и производные от него „пехота“, „пешком“ не имеют этимологического объяснения. Несомненно, слово „пехота“ произошло от грузинского „пехи“, что означает „нога“ („pedis“ — нога по-гречески)».
Третий, не менее содержательный доклад, касался применения песочных часов в судействе боев на шпагах в соревнованиях по офицерскому пятиборью, длительность которых ограничена одной минутой и так далее (с секундомерами был дефицит).
