Они похоронили его в полукилометре от реки, по другую сторону холма. Если б Фаддей не был предателем, они бы вырыли вторую могилу рядом с первой, а так, не сговариваясь, выбрали другое место.

Теперь их было всего четверо.

В этот день они прошли совсем немного. Настроение у всех было подавленное. Иоанн неизменно держался позади и на привалах отмалчивался, лишь односложно отвечая на обращенные к нему вопросы. За время похода он сблизился с Симоном и теперь переживал его смерть тяжелее других.

Под вечер они двигались кочковатым лугом, прижимаясь к кромке редкого леса. Сероватая пелена моросящего дождя скрывала тянувшуюся слева дорогу, на которую Святослав не решался выходить, хотя в такую погоду заметить их можно было, только столкнувшись нос к носу. Однако для некоторых видов датчиков дождь не являлся серьезной помехой, и как ни мала была вероятность того, что жандармы вышлют на дорогу машину, оснащенную техникой слежения, Святослав все же предпочитал не рисковать. Чем ближе подходили они к зоне, тем осторожнее следовало себя вести.

Оступившись, Иоанн едва не потерял равновесие, с трудом удержавшись на ногах под тяжестью рюкзака.

— Встряхнись, — жестко сказал ему Святослав. — Смотри под ноги и думай о том, что видишь. О том, куда поставить ногу, чтобы не грохнуться, и где укрыться, если заметим что-либо подозрительное. Все прочее выбрось из головы! Понятно?

Иоанн окинул его неприязненным взглядом и стал поправлять съехавший набок рюкзак. Святослав помог приладить рюкзак поудобнее, затем уже мягче продолжил:

— Иоанн, я тоже не бесчувственное бревно, как ты, наверно, сейчас подумал. Но Симон погиб не только ради нас, а и ради того, что мы должны сделать. Поэтому соберись! Каждому из нас предстоит поработать за двоих.

— Я готов, — буркнул Иоанн. — Поскользнуться каждый может — что ты ко мне прицепился?

— Ладно, забудем, — примирительно произнес Святослав. — Я тебе советую то, что мне самому не помешало бы…

Последние три смерти, Фомы, Филиппа и Симона — Фаддей был здесь не в счет, — легли на его сердце кровоточащим следом — неизбывной болью, которая останется с ним навсегда. Он знал, что со временем она притупится и, если ему суждено прожить долгие годы, даже забудется, отступив в туманную даль прошлого, но не исчезнет совсем, а лишь затихнет, чтобы внезапно, пробудившись от случайного намека или воспоминания, настигнуть его вновь, вспыхнув с режущей душу первоначальной остротой.

Когда едва-едва начало смеркаться, Святослав заявил, что на сегодня пройдено достаточно. Спешить пока было незачем: им надо добраться до зоны Долли не раньше, чем там после устроенного Филиппом представления все уляжется. Иоанн занялся приготовлением обеда, совмещенного с ужином, — днем они кое-как перекусили, не разогревая. Святослав подумал было, не освободить ли его от дежурства и не приготовить ли обед самому, но потом решил, что не стоит, дела все-таки отвлекают от невеселых мыслей.

После еды Иоанн неожиданно сказал:

— Раз у нас есть «Ворон», можно поймать какую-нибудь станцию. Радио женевцев.

Они никогда не делали этого прежде, так как обычно слишком уставали и сразу ложились спать. Иоанн вспомнил про радио потому, что ему было невыносимо тоскливо, а спать пока не хотелось и надо было чем-то заполнить томительную пустоту долгого, унылого вечера. Святослав достал «Ворон» и покрутил ручку настройки. В серые сумерки ворвался низкий, хрипловатый голос певицы-француженки. Он плыл над пустынными, неприветливыми холмами и ложбинами, над заболоченными лугами и перелесками, над оставшейся позади рекой и двумя могилами — плыл отзвуком другой Вселенной, такой же далекой, как звезды над их головами, и такой же недосягаемой. Иоанн вслушивался в этот чужой голос, напряженно сдвинув брови.

— О чем она поет? Я французский плохо знаю.

— Я переведу, — вызвался Кирилл. — Примерно так: помнишь, как мы встретились в баре? Ты сидел у стойки, и на твоем лице плясали отблески разноцветных огней рекламы. Ты посмотрел на меня, а я на тебя, и уличный шум и разговоры других посетителей сразу смолкли. Бармен что-то спрашивал, но мы не слышали, а стук стаканов превратился в нежный перезвон колокольчиков. Красивая песня.

Иоанн резко поднялся и скрылся в темноте. Кирилл недоуменно посмотрел ему вслед:

— Что с ним? Я же только перевел слова.

Мария тихо сказала:

— Это песня не для нас. Не для нас, понимаешь? Выключи.

Голос певицы оборвался на полуслове. Святослав встал и пошел за Иоанном. Тот стоял, прислонившись к дереву, в десятке метров от лагеря. Шершавая кора сочилась влагой, и ветер стряхивал с листьев капли недавно прекратившегося дождя.

— Ты в порядке? — спросил Святослав.

— Да, все нормально.

Помолчав, Иоанн заговорил снова, медленно и вместе с тем отрывисто:

— Знаешь, у меня такое странное чувство, будто мы умерли. Или застряли где-то между жизнью и смертью. В сумерках на грани ночи и дня. День закончился еще до нас, и теперь нам предстоит шагнуть в ночь. А может быть, перешагнуть через ночь…

На его лице появилось выражение глубокой задумчивости, которая всегда служила Святославу напоминанием о том, что Иоанн склонен к мистицизму; затем это выражение пропало, сменившись тенью загнанного вглубь страдания, и он устало сказал:

— Извини, но я хочу побыть один.

Святослав кивнул и повернул обратно: существуют вещи, с которыми каждый должен справляться сам.

Сырой стылый воздух стлался над темной землей, окутанной испарениями, и даже голос ветра звучал сипло и безнадежно.

Евангелие от Иоанна, глава 15.

11. Сие сказал Я вам…

13. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Название зоны Долли происходило от имени первого животного, полученного методом клонирования в 1997 году английскими учеными. Это была овца по кличке Долли. В начале следующего века практически все страны подписали международное соглашение о запрещении клонирования людей и проведения научных исследований в этом направлении, однако закон — одно, а реальность подчас совсем другое.

Святослав понятия не имел, каким образом Книжник подобрался к информации о зонах Долли с людьми-клоннерами (самих клоннеров тоже называли «овечками Долли», или просто «Долли»), и даже установил связь с кем-то из них. За годы общения с Книжником Святослав так и не разобрался в том, был ли он членом — а возможно, даже главой — некоей организации или просто незаурядным человеком с обширным кругом личных знакомств и большим авторитетом в этом кругу. Однажды Святослав спросил его об организации напрямик, но Книжник ответил уклончиво, его слова можно было истолковать и так и этак, и Святослав в дальнейшем вопросов не задавал. Как бы то ни было, Книжник обладал информацией, которая отсутствовала в банках данных компьютерной сети жандармов, располагавших сведениями обо всех других зонах: спидниках, рудниках, химках и плешах — но не о зонах Долли, которых официально как бы не существовало.

Помимо этой информации Книжник поделился со Святославом своими соображениями относительно того, какие именно клоннеры содержатся в зонах Долли и как их потом используют. Последнее вызвало бы шок в цивилизованном обществе, пожалуй, даже более сильный, чем факт существования зон с людьми-клоннерами. По сведениям Книжника, зоны Долли служили своеобразным запасником выдающихся личностей, причем он полагал, что сами объекты клонирования об этом не знают, что исходный материал берется у них тайно во время медицинских обследований. Всеми работами, связанными с клоннерами, наверняка занимались особые секретные службы, а результатом этой деятельности была замена в ряде ситуаций «оригиналов» на дубликаты-клоннеры. В основном такие ситуации сводились к преждевременной гибели «оригинала» из-за болезни или несчастного случая. Книжник однажды дал Святославу прослушать кое-какие записи сообщений западных радиостанций об инцидентах, к которым, по его мнению, имели отношение клоннеры.