Позже вечером он видел, как на балу Джемал-Эддин танцевал с местными красавицами. В свете свечей блестели награды офицеров и драгоценности дам, чьи кринолины, только что вошедшие в моду в Париже, плавно раскачивались под звуки струнного оркестра.

Лорд вышел на террасу через французское окно. В саду пышно цвели олеандры, акации и эвкалипты бросали кружевные тени. Хорошо зная Восток, лорд не сомневался, что шпионы Шамиля наблюдают за всем происходящим. Имам не только хотел знать, чем занят его сын, но и хотел быть уверенным, что его не подменят никем другим.

Зная аскетическую натуру Шамиля, лорд подумал: донесения шпионов расстроят его, если не сказать больше — для мусульманина танцевать с полуобнаженной женщиной, пить вино и курить сигары значило быть потерянным для Аллаха.

Предаваясь этим невеселым мыслям, лорд услышал за спиной легкие шаги и, еще не видя графини, догадался, что это она.

— Вы думаете о Джемал-Эддине? — спросила Наталия.

— Да, — признался он.

— Я тоже думаю о нем, — тихо произнесла девушка, — и о себе…

— Почему же вы не откажетесь от своего плана? Снимите с себя этот маскарадный костюм и скажите, что бежали из плена.

— А вы на моем месте поступили бы так? — тихо спросила она.

— Я мужчина.

— Вы же говорили, что я не похожа на женщину!

— И все же, полагаю, это было бы разумно.

— А мой брат останется в аду, без всякой надежды на спасение?

Не найдя что ответить, он раздраженно отбросил сигару. Та перелетела через перила террасы, упала в траву и, пошипев, погасла.

— О вашем присутствии здесь будет доложено Шамилю, — сказал он, — можете не сомневаться!

— Вы хотите сказать… за нами… наблюдают?

— Не только за вами, но и за Джемал-Эддином.

— Этого следовало ожидать! В Большом Ауле кто-то все время подслушивал наши разговоры. Как ужасно не иметь права на тайну!

— На Востоке это принято, — заметил лорд Этелстан.

— В России тоже! — Наталия немного помолчала и тихо, словно про себя, проговорила: — Вот почему я бы хотела уехать в Англию! Жаль, что я не принц Акбар. Я всегда мечтала жить в свободной стране, такой как Англия, где можно не бояться говорить правду.

Лорд ничего не ответил.

— Что толку мечтать о недостижимом, — с горькой усмешкой произнесла графиня, — меня ждет Константинополь: из одного плена я попаду в другой.

С этими словами Наталия повернулась и направилась в танцевальный зал. Ей хотелось напоследок полюбоваться изяществом и красотой вальсирующих.

Как и Джемал-Эддин, она видит это в последний раз!

Лорд Этелстан вошел в гостиную, примыкавшую к покоям, предоставленным ему и «принцу Акбару» во дворце наместника.

Протянув слуге шляпу и перчатки, он увидел ожидающую его графиню Наталию. При появлении лорда она встала и вопросительно посмотрела на него. Лорд заметил, что графиня была не на шутку взволнована, от ее насмешливости не осталось и следа. Неслышно ступая по обюссонскому ковру, лорд подошел к ней и, подождав, когда за слугой закроется дверь, тихо сказал:

— Садитесь, я все вам расскажу.

Утром он поднялся очень рано и вместе с князем Давидом, Джемал-Эддином и несколькими офицерами верхом отправился в Хасавюрт, где им предстояло встретиться с посланниками имама. По дороге лорд узнал, что князь Давид очень удручен письмом жены, которое получил накануне.

Княгиня Анна писала: «Сегодня они собирались раздать нас наибам. Мы думали, что уже погибли, но сыновья упросили Шамиля в последний раз послать к тебе гонцов».

— Не могу в это поверить! — отозвался лорд Этелстан. — Как должен был имам напугать княгиню Анну, чтобы она решилась написать вам такое письмо!

— Но это еще не все! — ответил князь Давид, и голос его прервался от волнения. — Она пишет: «Кажется, Богу не угодно, чтобы мы увиделись на этом свете!» Ну что мне на это ответить?

— Я абсолютно убежден, что, несмотря на все свои угрозы, Шамиль полон решимости вернуть сына. В конце концов, он уже тринадцать лет ждал этого момента!

— Но я не могу выплатить ему миллион рублей! — в отчаянии произнес князь Давид.

— Не думаю, чтобы деньги много значили для Шамиля. В его доме не только нет никакой роскоши, он лишен самых элементарных удобств.

— Зато жадность его мюридов не знает границ, а судя по всему, они сейчас имеют больший вес, чем их предводитель, — с горечью заметил князь Давид.

— Они хотят заставить нас поверить в это. Шамиль слишком хитер, чтобы позволить мюридам вертеть собой, как им вздумается, он не упустит шанса вернуть сына!

— Мне очень хочется верить этому. Посмотрим, чем кончится наша сегодняшняя встреча.

Тем временем они доехали до Хасавюрта, гарнизонного городка, расположенного вблизи места, выбранного Шамилем для обмена заложниками.

Это было ровное плато на границе Великой Чечни — территории, контролируемой Шамилем. Оно плавно спускалось к реке, а с другой стороны защищалось лесистыми холмами — надежным убежищем для войск Шамиля. С берега реки Мечик открывался вид на грузинские земли. Местность была как нельзя более удобной для обстрела из пушек, если обмен обернется схваткой.

Участники переговоров со стороны имама, казалось, твердо решили создать как можно больше сложностей при обмене заложниками.

Лорд Этелстан отлично понимал, что князь Давид пригласил его на эту утреннюю встречу для того, чтобы он смог сам увидеть и доложить своему правительству, как увиливает Шамиль, как он старается выиграть время, как нагнетает напряженность.

В подтверждение этому в Хасавюрте они получили письмо имама к князю Давиду, в котором тот писал:

«Вы знаете, что, кроме сына, я требую миллион рублей и сто пятьдесят мюридов, находящихся у вас в плену. Можете не торговаться, на меньшее я не соглашусь. В случае отказа ваша семья будет распределена по разным аулам».

Князь не мог скрыть своего потрясения.

Чуть помолчав, он обратился к гонцам голосом, хриплым от волнения:

— Я больше не стану отвечать вашему имаму! Можете передать ему, что я давно уже распростился со своей семьей, в ее Божьей милости! — Он глубоко вздохнул. — Если в субботу на этом же самом месте вы не передадите мне официальное согласие имама на мое первоначальное предложение, клянусь Создателем, я в тот же день покину Хасавюрт и увезу с собой Джемал-Эддина!

Когда князь замолчал, все стояли, пораженные его неистовой речью. Наконец один из гонцов, слушавших его с каменными лицами, прервал тягостное молчание, попросив князя изложить письменно свой ультиматум.

— Я больше не напишу ни строчки! Я и так потратил слишком много бумаги на человека, который постоянно нарушает свое слово!

Мюриды хотели что-то возразить, но князь с презрением отвернулся от них, словно собираясь уходить.

— Есть еще один выход, — после небольшой паузы вкрадчиво заговорил глава делегации Шамиля. — Имам согласен обменять вашу семью на своего сына и сорок тысяч рублей в том случае, если княгиня Варвара и ее ребенок останутся у него. Ее освобождение будет предметом следующих переговоров.

Князь Давид окончательно потерял самообладание и чуть было не бросился на гонцов, но его вовремя удержали офицеры.

— Я не только не оставлю вам свою невестку, — кричал он, — но не позволю удерживать даже моих слуг!

Поднялся страшный шум, все заговорили разом, а лорд заметил, как побагровел от гнева Джемал-Эддин: ему стало стыдно за поведение своих соплеменников.

Лорд Этелстан подумал, что этак дело дойдет до пистолетов, но офицерам удалось успокоить князя и Джемал-Эддина, а гонцы поспешили прочь.

Русские решили послать к Шамилю переводчика-армянина, присутствовавшего на всех предыдущих переговорах. Он служил в русской армии и был очень хитрым дипломатом.

— Уверен, — произнес лорд Этелстан, рассказав о случившемся Наталии, — имам не захочет потерять сына. У кавказцев узы крови считаются священными. И в последнюю минуту Шамиль найдет способ принять предложение князя, сохранив при этом свое лицо!