Но даже тому, кто не был знаком с этими легендами, в окружающей природе чудилось что-то загадочное. Белоснежные вершины гор живописно возносились к самому небу. Зима подходила к концу, и на гигантских платанах и красноватых утесах уже появились первые признаки весны. Лорд Этелстан никогда не видел подобной красоты. Тяжелые лиловые облака нависали над горами и ущельями, по склонам которых струились потоки кристально чистой воды. Иногда на глаза попадались низкорослые колючие кустарники, увешанные лоскутками ткани — символами молитв, воздаваемых Богу монахами из ближайшего монастыря.

Длительные подъемы, чередовавшиеся со спусками, были так однообразны и утомительны, что путники в конце концов стали утрачивать чувство времени.

Наконец взору лорда Этелстана открылся Ведено — штаб-квартира Шамиля, где он обычно находился в перерывах между битвами. Он выбрал это место не случайно — добраться к нему можно было, только проделав опасное путешествие по крутым горным тропам.

Это селение называли Большим Аулом. Бросив взгляд на крепость, окруженную частоколом, лорд Этелстан увидел несущихся навстречу ему на бешеной скорости всадников под черными, развевающимися на ветру знаменами.

За Ведено поднимались густо заросшие склоны, сбоку пролегал глубокий овраг, по дну которого между огромными валунами с шумом несла свои воды бурная горная река.

Всадники, стремительно приближавшиеся к лорду Этелстану, в последний момент резко остановили лошадей, что само по себе было своеобразным приветствием. Окружив лорда и его людей, они теперь уже неторопливо направились к крепости.

К ней вела только одна дорога, защищенная блокгаузом и сторожевой башней, с которой открывался вид на всю местность. Подъезжая, лорд увидел огромную пушку европейского производства, пороховой погреб и сооружение, напоминавшее склад. Рядом был устроен водоем, питающийся от горной реки и соединенный с огромным прудом внутри крепости, где, как он узнал позже, купались как люди, так и лошади.

Лорд с интересом оглядывался по сторонам, но рассмотреть все в подробности у него не было возможности. Через несколько минут он уже стоял перед домом имама, который охранялся мюридами с обнаженными саблями.

Лорд Этелстан спешился и увидел поклонившегося ему красивого, сухощавого человека с черными глазами и черной бородой.

— Я Хаджи, ваше превосходительство, домоправитель имама. От его имени приветствую вас в Ведено!

Лорд Этелстан ответил на приветствие, и его пригласили в дом. Первое, что бросилось ему в глаза, это скудость и аскетизм обстановки. Но далее все его внимание было приковано к Шамилю.

Тот сидел в простом деревянном кресле, как на троне, по обеим сторонам его стояли мюриды с обнаженными саблями и переводчик. Вид Шамиля производил сильное впечатление.

Более шести футов и трех дюймов ростом, с тонкими, точеными чертами лица, говорящими о благородном происхождении, с рыжей, словно выкрашенной хной бородой и странными пронзительными глазами под тяжелыми бровями, он выглядел настоящим героем, волнующим воображение своих сподвижников и вызывающим их восхищение. Местные жители считали Шамиля сыном грузинского князя.

Он носил традиционную для Кавказа одежду в черных тонах. Его длинную черкеску украшали двойные ряды серебряных газырей.

Обычно кавказцы носили тяжелые овчинные папахи, папаха же Шамиля представляла собой огромный тюрбан с красными кисточками, отороченный черной овчиной. На его сильных, стройных ногах красовались мягкие черные кожаные сапоги до колен, а ладони были выкрашены хной.

Какое-то мгновение мужчины молча смотрели друг на друга. Высокий, широкоплечий, с горделивой осанкой и холодным взором англичанин и фанатично одержимый идеей Священной войны ее вождь, повинный в крови тысяч людей, обладающий магической силой предводителя.

Наконец Шамиль улыбнулся.

— Добро пожаловать в Дарго-Ведено, ваше превосходительство! Я восхищен вашей храбростью и мужеством, не обладай которыми, вы бы сейчас здесь не стояли.

Он говорил на татарском языке, и лорд Этелстан, считавший своим долгом изучать язык страны, в которой он пребывал, ответил ему на том же языке:

— Рад, что мне представилась такая возможность.

— Не многие отважились бы на такое путешествие, — сказал Шамиль. — Надеюсь, что вы извлечете из него пользу для себя.

— Чем бы ни закончились наши переговоры, — ответил Этелстан, — для меня большая честь встретиться с имамом.

Шамиль пригласил лорда сесть, угостил его чаем с традиционными лепешками и поинтересовался новостями из Англии, особо подчеркнув свой интерес к намерению королевы Виктории оказать ему помощь.

Этелстану было трудно объяснить, что при всей заинтересованности англичан в продолжении кавказской войны, они не были способны к практическим действиям, например, доставке Шамилю оружия в дополнение к тому, что он уже получил.

Однако лорд привез имаму в подарок прекрасные золотые часы с цепочкой, которые, казалось, тому понравились. Мюриды особенно любили часы и ценили их превыше всяких драгоценностей.

Шамиль не мог принять подарок прямо из рук христианина, поэтому лорд Этелстан положил часы на стол, а слуга взял их.

— Мой подарок, ваше превосходительство, вы получите завтра, — объяснил Шамиль. — Это два прекрасно объезженных кабардинских жеребца, которые, я убежден, вам очень пригодятся на обратном пути.

Выразив благодарность, лорд Этелстан после небольшой паузы продолжил:

— Меня просили также поинтересоваться судьбой ваших пленных.

На какое-то мгновение лицо Шамиля омрачилось, но в следующий момент он спросил:

— Что вам рассказали о том, что произошло?

— Будучи в Индии, — ответил лорд, — я узнал, что во время набега на Цинандали вы захватили в плен княгиню Анну Чавчавадзе, ее сестру княгиню Варвару, ее племянницу княжну Нину и их многочисленных детей.

— Это так, — ответил Шамиль, — и они останутся заложниками до тех пор, пока мне не вернут сына.

Лорд Этелстан знал, что в 1839 году сын Шамиля Джемал-Эддин был взят заложником в битве, которую Шамиль, окруженный превосходящими силами русских, проиграл. Восьмилетнего Джемал-Эддина отвезли в Петербург, что не только задело гордость полководца, но и ранило его как отца.

В течение тринадцати лет Шамиль вынашивал всевозможные планы возвращения сына. И вот, наконец у него появилась слабая надежда!

Он уже семь месяцев держал в Ведено грузинских княгинь с детьми и вел переговоры об обмене их на Джемал-Эддина с солидным выкупом. Лорд Этелстан знал, что фантастическая сумма в миллион рублей была запрошена не самим Шамилем, а его мюридами, становившимися с годами все более алчными. Им нужны были деньги, чтобы заново отстроить разрушенные войной аулы и закупить оружие для продолжения борьбы.

Захват в плен грузинских княгинь произвел сенсацию во всем мире. У мужчин всех европейских стран пробудились рыцарские чувства при вести о том, что христианки находятся в плену у мусульман. Однако, зная Шамиля, лорд Этелстан был убежден: кроме тяжелых условий жизни в горном селе, женщинам не грозят никакие серьезные неприятности. Шамиль не мог предположить, что за долгие годы жизни в России его сын стал совершенно европейским человеком. Царь, с холодной отчужденностью относившийся к своему народу, никогда не понимавший его, презиравший петербургских аристократов, в то же время нежно любил детей. Он взял маленького Джемал-Эддина под свое могущественное крыло и заботился о его воспитании. Назначив себя опекуном мальчика, царь сам оплачивал его образование, несколько раз в неделю Джемал-Эддина привозили к нему в Зимний дворец. Царь хотел, чтобы Джемал-Эддин поступил в кадетский корпус, где учились дети русских дворян, чтобы потом определить его в один из гвардейских полков.

Кавказские князья, присягнувшие России, а не Шамилю, пользовались при русском дворе большой популярностью. Их называли «неистовыми орлами»: где бы они ни появлялись — на улицах, в бальных залах или гостиных Петербурга, — их отличали орлиный взгляд и легкая, почти летящая походка. Женщины находили их неотразимыми. Они были непревзойденными наездниками: стоя в стремени, зажав в зубах поводья, размахивая кинжалом или шашкой, могли на скаку спрыгнуть с коня и снова вскочить на него.