Через несколько минут они тронулись в путь, оставив слуг сворачивать лагерь.

Владикавказ был типичным гарнизонным городом и торговым центром, соединяющим Россию с Кавказом и закавказскими провинциями. Он славился традиционными базарами, на которых путешественники и солдаты, когда бывали при деньгах, могли купить прекрасные ковры, серебро, слоновую кость, персидские шелка, конскую амуницию, всевозможные пряности. Огромным спросом пользовались кинжалы и другое оружие, украшенное серебром и слоновой костью. Этот оживленный город изобиловал персидскими и русскими банями, клубами, ресторанами, шикарными магазинами и богатыми особняками.

Дом губернатора размещался на горе, возвышаясь над городом. Именно здесь, как узнал лорд Этелстан, остановились князь Давид с Джемал-Эддином.

Капитан Гагарин рассказал, что князь и Джемал-Эддин не разлучались с самого момента приезда в город Джемал-Эддина в начале февраля. Русские пытались сделать для сына Шамиля все, что могли, понимая, что он приносит себя в жертву, отказываясь от привычной жизни ради освобождения пленных княгинь. Его товарищи, офицеры и жители городков, расположённых между Тифлисом и Владикавказом, давали в его честь балы, обеды и приемы.

— А как сам Джемал-Эддин относится к своему возвращению на родину? — спросил лорд капитана Гагарина, когда они ехали по живописной, утопающей в зелени долине.

— Смотря что теперь считать его родиной, — ответил капитан.

Правильность этого замечания лорд оценил, когда увидел Джемал-Эддина.

Юноша был все так же привлекателен и мил, как и в Петербурге, где лорд встречался с ним на светских раутах; только теперь глаза его смотрели гораздо печальнее: в них притаились боль и отчаяние. Сердце Этелстана сжалось от сострадания.

Лорд передал князю Давиду свой короткий разговор с княгиней Анной в Ведено, и теперь ему предстояла беседа с Джемал-Эддином.

Того не оказалось в комнате, и князь Давид заметил со вздохом:

— Я еще никогда не встречал мусульманина, в котором не было бы ничего восточного. Мальчик совсем обрусел и стал европейцем.

— Это видно с первого взгляда, — ответил лорд.

— Больше всего меня восхищает, как он держится: очень просто, не строя из себя романтического освободителя.

Лорд Этелстан знал, что так считают многие в обществе.

Беседуя с князем, лорд невольно наблюдал исподтишка за графиней Меликовой, сидевшей рядом с ним. Пусть она увидит, как во Владикавказе тронуты жертвой, которую приносит Джемал-Эддин за освобождение заложников. Ее поступок не вызовет такого сочувствия!

Не будь он так зол, его бы даже позабавило, насколько графиня была похожа на индийца. Она оставалась незамеченной только лишь потому, что все были заняты Джемал-Эддином.

Обстановка была явно напряженной. Переговоры между Шамилем и русскими еще не закончились.

— Вся беда в том, — с горечью произнес князь Давид, — что я уже передал им сорок тысяч рублей и больше собрать не в состоянии. — С бессильным гневом в голосе он продолжал: — Мне все предлагают обратиться за помощью к царю и правительству, но я не могу просить их платить выкуп за частных лиц, пополняя тем самым казну мюридов!

— Я понимаю вас, — согласился лорд Этелстан, — но все зло не в Шамиле, а в его мюридах. Они осознали свою силу, и в них проснулась непомерная жадность. Деньги для них решают все.

— Проклятые варвары! — воскликнул князь Давид.

Трудно было найти слова, чтобы утешить человека, чья жена и дети вот уже столько времени находились в стане врагов. Письма княгини Анны к мужу, как догадывался лорд, все более и более выдавали ее подавленное настроение, по мере того как бедная женщина теряла надежду на возвращение.

— Мы не будем долго задерживаться здесь, во Владикавказе, а как можно скорее поедем в Тифлис, там вас ждет наместник, — сказал князь Давид. Заставив себя улыбнуться, он добавил: — В честь Джемал-Эддина здесь дается еще один бал. Они нам уже порядком надоели, но для юноши ведь это последние развлечения! Он знает, что, покинув Россию, больше никогда не будет танцевать вальс!

— Вы уверены, что наместник ждет меня? Не лучше ли мне поскорее добраться до Константинополя? — Этелстан прекрасно знал, что его встреча с князем Воронцовым оговорена заранее, но очень уж ему не хотелось останавливаться во дворце из-за Наталии.

— Уверяю вас, его превосходительство с нетерпением ждет вашего визита. О принце Акбаре его предупредят.

Лорду Этелстану оставалось лишь выразить свою благодарность.

Перед тем как покинуть Владикавказ, он нашел возможность поговорить с Наталией наедине.

— Может быть, будет правильнее, если я отошлю вас вперед, чтобы вам не останавливаться в Тифлисе? Мы можем встретиться в Батуме.

— Все еще боитесь? — насмешливо спросила она.

— Разумеется, я боюсь разоблачения, — почти грубо ответил Этелстан. — Вы же видите, как здесь все настроены. Все думают и говорят только об обмене заложниками. Как вы думаете, что будет, если станет известно, что со мной заложница, которую я умышленно везу в другую тюрьму?

— Конечно, будет ужасно, если все раскроется! — весело произнесла Наталия. — Надо быть очень осторожными, чтобы не выдать себя!

— Себя! — простонал лорд Этелстан. — Ума не приложу, как я позволил вовлечь себя в эту авантюру!

— Вероятно, это судьба! — мило улыбнулась графиня. — Судьба, что вы оказались в ставке у Шамиля, а там ждала вас я!

— Самый несчастливый день в моей жизни, когда я встретил вас! — пробормотал лорд.

— Вы поразительно любезны! Успокойтесь. Если вы будете пребывать в таком нервном состоянии, то любой мало-мальски проницательный человек заподозрит в вас что-то неладное. Например, что вы что-то скрываете…

— А вы, конечно, и есть тот самый скелет в сундуке! — отрезал Этелстан.

— Очко в мою пользу! Я окончательно победила! — засмеялась Наталия.

Лорд Этелстан снова почувствовал непреодолимое желание встряхнуть ее, но, твердо решив не доставлять ей удовольствия своим бешенством, удалился. Ему вслед опять раздался беспечный смех графини.

Во второй половине дня они прибыли в Тифлис. Грузинская столица покоряла своей красотой: старинные башни со шпилями блестели в золотистых лучах заходящего солнца. Деревья уже стояли в цвету; река, которую они пересекли по мосту, построенному еще в давние времена, несла свои серебристые воды между каменистыми берегами.

Князь Давид с Джемал-Эддином остановились в штабной гостинице, а лорда Этелстана с «принцем» препроводили во дворец наместника.

Дворец, казалось, был создан для пышных балов, которые давал князь Воронцов. В его великолепный интерьер как нельзя лучше вписывалась высокая, исполненная достоинства фигура наместника, давно вошедшего в историю кавказских войн.

Несмотря на свои преклонные годы, граф все еще внушал окружающим благоговейный ужас; с ним считались.

Мраморные колоннады дворца, роскошные залы с позолоченной мебелью — все это невероятно отличалось от того, что предстояло увидеть Джемал-Эддину в Большом Ауле.

Лакеи в белых с красным ливреях в доме Воронцовых разносили за обедом еду на золотых блюдах. Обед состоял из двадцати блюд, и лорд Этелстан невольно подумал, как справится «гость из Индии» с таким изобилием!

Княгиня Елизавета Воронцова блистала ожерельем из бирюзы и огромных бриллиантов; рядом с ней неотлучно находился паж-карлик с огромными усами и в нелепом шутовском мундире. В России вообще любили все диковинное. Так, за императрицей всегда следовали ее пажи-негры в огромных, мешковатых шароварах и тюрбанах с перьями.

Лорд Этелстан наблюдал, как дамы кокетничали с несчастным Джемал-Эддином, завлекали его всеми доступными способами, и раздумывал, как убедить мюридов, что князь Давид действительно не в состоянии собрать миллион рублей для выкупа.

Лорд не сомневался: Шамилю во всех подробностях доложат об этом обеде, как и о любом другом приеме в честь его сына.