Под каким-то нелепым предлогом Стив отвел меня в сторону и сказал:

— Ну, ты чего? «Пэш» похоже на «куш». К тому же ты ведь не хочешь выставить меня идиотом перед новичком?

Я согласился. Сразу же нужно было выяснить, что она знает о лошадях, чтобы понять, с чего стоит начать. Оказывается, когда-то она каталась на пони. Этим и ограничивались ее познания.

В своем деле я чувствую себя как рыба в воде, однако не стоило забывать, что она могла оказаться не менее любопытной, чем подросток, которого я ожидал увидеть. Как знать, может, эта красотка захочет покататься не только на лошади?

Чтобы посмотреть, как она умеет обращаться с животными, я повел ее к стойлу. Казалось, она немного нервничала, но я был уверен, что это скоро пройдет. Для начала я выбрал Мускат. Кобыла по имени Мускат была безобидной, как котенок, и чертовски спокойной. Правда, она была немного крупноватой и уже отслужила свое. Стив держал ее из-за мягкого характера и спокойного нрава, что так любят дети.

Старая добрая лошадка. Мне нравится, что она производит впечатление ухоженного животного. Когда я вывел ее из стойла, я заметил, что Пэш побледнела. Я сделал попытку подбодрить ее.

— Не бойтесь, дорогая, Мускат просто душка. Она не причинит вам вреда.

Не успел я закончить, как Пэш подошла к лошади спереди. Возможно, Мускат подумала, что Пэш приготовила ей угощение, потому что она подняла голову, громко фыркнула и открыла рот. В одно мгновение Пэш отскочила в сторону на пару метров, споткнулась о какую-то неровность пола и плюхнулась прямо на то место, где я только что чистил лошадь.

Боже правый, новая ученица, на которую Стив так хотел произвести впечатление, барахталась в грязной луже! Но я увидел не только это. Она стояла на четвереньках, ее симпатичная попка смотрела прямо на меня. Черт возьми, кажется, ей так и не терпится, чтобы я занялся ею!

— Позвольте… — Наклоняясь, чтобы помочь ей подняться, я с трудом подавил в себе соблазн плюхнуться рядом с ней и овладеть ею сзади.

Я обнял ее, чтобы помочь ей встать, не упуская при этом возможности прикоснуться к ее груди. Чтобы подольше не разнимать объятия, я спросил:

— С вами все в порядке? Вы не ушиблись?

— Со мной все в порядке, спасибо. Мне просто нужно принять душ.

— Что ж, все-таки это лучше, чем получить пощечину мокрой селедкой, — сказал я, пытаясь рассмешить ее.

Она ответила натянутой улыбкой.

Было чертовски приятно снова ощущать рядом с собой женщину. Даже не хотелось ее отпускать. И я продолжал держать ее в объятиях, пытаясь одновременно прочистить ботинком сток.

— Я должен был сделать это раньше. Мне в голову не могло прийти, что сегодня я буду здесь не один.

Затем я отступил на шаг, оценивая масштабы причиненного ей вреда.

— Вы очень похожи на маленького испачкавшегося щенка.

Ее ноги были покрыты грязью, смешанной с соломой и конским волосом. Я должен был что-то предпринять.

Единственное, что пришло мне в голову, — это полить ее из шланга, как поливают лошадей. На ней были джинсы и кеды, что оказалось очень кстати.

— А теперь позвольте мне почистить вас.

Я поднял шланг.

— Вы будете мокрой, но зато чистой.

— Думаю, ничего другого мне не остается. Не могу же я сесть в машину в таком виде.

У нее не было выбора, и она согласилась.

— Больно не будет, я обещаю.

Включив слабый напор воды, не такой, как при мытье лошадей, я стал поливать ее. Я тут же почувствовал сильное возбуждение. Когда она упала на четвереньки, ее облегающие джинсы выставили напоказ самые укромные места, прятавшиеся между ее ног. Я не жалел воды.

— Расставьте ноги пошире, чтобы я мог обмыть их как следует.

Я тщательно обмывал ее, чтобы подольше любоваться ее прелестями!

Мое первое занятие началось с того, что я оказалась в абсолютно мокрых джинсах. До чего же это унизительно! Смыв с меня грязь, Иван направил струю на себя, чтобы помыть и свои ноги. Я не могла не заметить его впечатляющее достоинство, которое заметно увеличилось в размерах с момента моего появления. Стряхивая соломинки с моей рубашки, он несколько раз коснулся моей груди. От этих прикосновений мои соски затвердели.

Убедившись, что он тщательно меня вымыл, Иван захотел, чтобы я все-таки села на Мускат, при этом он сказал:

— Так будет даже удобнее держаться в седле первый раз.

Мое терпение лопнуло.

— А нельзя ли повременить с этим? Я никогда раньше не ездила верхом на лошади, я должна сначала привыкнуть к ней.

Лучшего предлога отказаться от его предложения я не придумала.

Казалось, мои слова сбили его с толку. Он быстро оглядел стойло и сказал:

— Хорошо, тогда давайте для начала посмотрим упряжь.

Я изо всех сил старалась внимательно слушать его лекцию о седле, которое он забросил на спину Мускат.

— Всегда делайте это с левой стороны, — сказал он. — Наши лошади так приучены.

Затем он показал мне, как обуздывать лошадь. Я съежилась при виде того, как он вложил странное приспособление в рот лошади, и удивилась, почему она терпит этот кусок железа во рту.

— Это мягкая уздечка. Она не причиняет боли.

В это было трудно поверить! Подготовив Мускат, он показал, как правильно садиться на лошадь самостоятельно.

— Видите, как легко?! Ничего сложного!

Верхом на этой большой лошади он смотрелся просто великолепно — таким я всегда представляла своего Разбойника.

Мокрые джинсы хорошо очерчивали его бедра. Мой взгляд скользнул выше, к промежности. Понимая, что так пялиться на его хозяйство просто недопустимо, я отвела взгляд.

Он слез с лошади и снова предложил мне попробовать сесть на нее.

— Почему бы вам не проделать то же самое? Я помогу.

Я вежливо отказалась.

— Нет уж, благодарю. На сегодня достаточно.

— Тогда потренируемся садиться на лошадь в следующий раз.

Я не могла понять почему, но мне этого очень хотелось.

После такого конфуза на первом же занятии мне захотелось отказаться от этой безумной затеи и больше не приходить на ферму. Я вынуждена была признать, что это оказалось вовсе не так романтично, как я представляла. Но я не могла забыть Ивана, его движения, когда он подносил сено к стойлу, и то, как он смотрелся верхом на Мускат и каким терпеливым он был по отношению к лошади.

И вдруг, за несколько дней до следующего занятия, произошло событие, которое окончательно убедило меня продолжать заниматься. Иван приснился мне, это был эротический сон — и очень даже пикантный. Я решила прийти на второе занятие только потому, что хотела увидеть его снова. Я была абсолютно уверена, что не хочу учиться верховой езде, но, так как другой возможности увидеть его у меня не было, я пошла на это.

Мне снилось, что я пришла на ферму, как и в первый день. Иван был без рубашки и как раз поднимал ворох сена. Я смотрела, как он нес его к пустому стойлу, и любовалась его великолепным мускулистым телом. Его кожа блестела от пота, мышцы рук и спины налились под тяжестью ноши.

У меня возникло непреодолимое желание поласкать себя, пока я наблюдала за ним, но, прежде чем я прикоснулась к себе, он обернулся. Увидев меня, он сказал:

— Пора начинать занятие.

Он стоял в пустом стойле и жестом пригласил меня подойти к нему.

У входа в стойло я споткнулась и упала в лужу с грязью, только на этот раз не на колени, а на спину. Он взял шланг и направил струю прямо мне между ног. От сильного напора воды я не могла встать. Он поднял меня и крепко прижал к своей груди. Я вдруг почувствовала себя ужасно неловко, так как не могла вспомнить, зачем пришла сюда и почему я так возбуждена. Я спросила:

— Я вас не знаю. Вы мой Разбойник?

— Твой Разбойник больше тебе не нужен. У тебя есть я.

— Кто ты?

Я была напугана. Но страх только усиливал мое возбуждение. Меня охватило желание дотронуться до него.