Симеона Концаревича оставили в Киеве, откуда стала осуществляться связь со славянскими народами на Балканах.

Когда началась война, в Черногорию направили князя Юрия Владимировича Долгорукого с заданием организовать восстание против Турции. Поездка его совершалась нелегально: он скрывался под именем купца Барышникова. Пробравшись в Черногорию, он должен был арестовать орудовавшего там босняка Стефана Малого, который выдавал себя за Петра III, вооружить черногорцев (оружие должен был доставить Маруцци) и выступить против Порты. Но план не удался. Черногорцев невозможно было подвигнуть на войну с Турцией. Подлежавший же аресту Стефан Малый, по заявлению Долгорукого, оказался единственным культурным человеком, понимавшим русского князя, и тот покинул Черногорию, оставив резидентом… бывшего самозванца Стефана Малого.

Не в пример Ю.В. Долгорукому значительных успехов добился в области активной разведки не русский князь, а венецианский гражданин граф Моцениго. Судьба этого разведчика весьма интересна. Он происходил из знатной венецианской фамилии, переселившейся на греческий архипелаг после Крестовых походов. Граф Моцениго пользовался уважением в правящих кругах Венеции, но не мог занять крупного государственного поста: не позволяло православное верование, но он категорически отказывался изменить свою веру, хотя сделать это ему предлагал не кто иной, как венецианский дож, в семье которого он воспитывался.

Ко времени Русско-турецкой войны он находился в своем имении на острове Зант (Закинф) на греческом архипелаге. В один прекрасный день к острову подошел русский фрегат, направлявшийся с боеприпасами к средиземноморской эскадре. Он сбился с курса, сел на мель и лишь благодаря помощи, снаряженной Моцениго, был спасен. Об этом узнал командующий флотом граф Орлов. Учитывая, что Моцениго имел крупные связи в Греции, Албании и Далмации, он предложил ему вступить в русскую службу и организовать разведывательные резидентуры в турецких владениях, обещав ему всякие блага от императрицы и выдав ему патент на звание подполковника.

Моцениго было тогда 43 года; казалось бы, ни по возрасту, ни по положению в обществе он не мог удовлетвориться чином подполковника. Но он принял предложение Орлова, так как был убежденным сторонником России. Он счел своим долгом помочь русскому флоту в борьбе с вековечным врагом православных славян — Турцией.

Моцениго оказался первоклассным разведчиком и крупным организатором. Он создал разветвленную агентурную сеть на территории Албании, Далмации, Греции, Венеции и в самом Константинополе. Граф аккуратно снабжал русский флот информацией о действиях турок, о передвижениях их эскадр. Мало кто знает, что этот никому не известный греческий гражданин спас русскую средиземноморскую эскадру от почти неминуемой гибели.

В 1773 году уже во время перемирия, когда русская эскадра стояла спокойно в одной из гаваней у острова Парос, турки собрали три эскадры в Дульцинье, Тунисе и Кандии. Задача эскадрам формулировалась предельно просто: соединившись, атаковать русскую эскадру в Паросе и сжечь ее. Основная часть турецких сил была в Дульцинье. Моцениго, получив агентурные сведения об этом, незамедлительно известил графа Орлова и посоветовал ему тотчас же вывести свой флот в открытое море, напасть на эскадру в Дульцинье и уничтожить ее. Орлов сначала не поверил этим сведениям, потом побоялся появиться в Адриатическом море, не очень-то разбираясь в положениях и параграфах международного права. Моцениго стоило большого труда убедить Орлова послушаться его совета и спасти русский флот. В конце концов здравый смысл одержал верх.

Русская эскадра подошла к острову Зант — резиденции Моцениго. Там он снабдил ее лоцманами и… последней агентурной информацией: турецкая эскадра из Дульцинье уже вышла в море для соединения с другими эскадрами «в видах предстоящей операции*. Русские выступили и действительно обнаружили и перехватили турецкую эскадру в Адриатическом море, навязали ей сражение и почти полностью уничтожили ее. Семнадцать больших кораблей было сожжено, а остальные одиннадцать, получив тяжелые повреждения, спаслись в порту Парос. До конца войны ни одна из этих турецких эскадр не смела носа высунуть в открытое море.

Помимо этого Моцениго всю войну снабжал российский флот картами, обеспечивал лоцманами и людскими ресурсами. Пополнение личного состава кораблей вдали от России было почти неразрешимой проблемой. Приходилось направлять людей морем из Балтики через Атлантический океан в Средиземное море, на что уходили тогда многие месяцы. Моцениго организовал вербовку христиан в Греции, Албании и Далмации и предоставил нашему флоту более 5000 вооруженных солдат, не потребовав за это ни копейки.

Его информация из Константинополя была первоклассной: он добывал документальные материалы — доклады венецианского баила (посла) в Константинополе. Граф Спиридов — адмирал флота — так оценил работу Моцениго:

«Ты наги спаситель, ты наш верный сторож, мы за твоею прозорливостью пребываем спокойны; не сомневайся о награждениях померных отличности служб твоих».

Моцениго проработал почти до конца войны. Последним его подвигом была организация вывоза в Россию детей греческих патриотов из Морей (южная часть Греции). Паши брали там детей христиан в качестве заложников. Моцениго организовал скрытый вывоз детей на остров Зант, а оттуда — на русские корабли.

Турки были в бешенстве. Они потребовали от венецианских властей ареста Моцениго. Венецианцы, отличавшиеся необычайной трусостью перед турками, поспешили исполнить требование последних, арестовали графа и заточили его в тюрьму на острове Корфу.

Ему грозила верная смерть, скорее всего от яда, ибо католические священники широко пользовались этим средством для устранения неугодных. Адмирал Спиридов донес об аресте графа императрице, а сам принял меры к тому, чтобы захватить заложников из числа венецианских купцов, и объявил, что если Моцениго умрет, то он покончит с заложниками. Венецианский сенат большинством голосов постановил не выдавать Моцениго русским, если последние его не затребуют. Только после официального представления русского правительства 20 февраля 1774 года он был освобожден из тюрьмы. В отместку христианские земляки Моцениго решили лишить его права жительства в венецианских владениях и разграбили все его имущество.

Позже благодаря вмешательству графа Семена Романовича Воронцова, одного из лучших представителей русской дипломатии XVIII века, Моцениго был принял на службу по ведомству иностранных дел в России и назначен поверенным в делах при тосканском дворе.

Совершенно особой главой в деятельности русской дипломатической разведки во время Русско-турецкой войны стала работа среди высшего слоя татар Крыма.

Как и раньше, русское правительство настойчиво добивалось учреждения консульства в Крыму еще до войны.

С уверенностью можно сказать, что Екатерина II с самого начала войны имела в виду вытеснение турок из Крыма. В официальных выступлениях нигде нельзя найти документа, свидетельствующего о том, что русское правительство преследовало цель аннексировать Крым. Однако можно предположить, что присоединение Крыма в 1783 году было реализацией плана, который возник значительно раньше, а именно во время Русско-турецкой войны. Об этом свидетельствует вся политика русского правительства во время войны. Основная цель войны — свобода русского мореплавания на Черном море — не могла быть достигнута без вытеснения турок из Крыма и овладения этим полуостровом. По существу, эта идея изложена Екатериной в рескрипте к командующему 2-й армией князю Долгорукому 18 декабря 1770 года:

«Стараться надобно будет, чтоб отобрать у турков занятые их гарнизонами крепости и получить оныя в свои руки, а через них и твердую ногу в Крымском полуострове, ибо всем небезизвестно, что в самом от нас на море постановленном плане освобождения его и прочих татар от турецкого властительства полагается за основание, чтоб достать себе и гавань на Черном море и укреплений в земле город для всегдашней с Крымом коммуникации и для охранения оного тем средством от нашествия впредь турков, кои бы инако сим полуостровом опять очень скоро и легко завладеть в состоянии были»^{94}.