— Так та женщина, которую мы видели в Свердловке — старица Ефросинья? Княжна Вяземская? — вытаращила глаза Манюня. — Быть того не может… Это же самое настоящее чудо!

— Постойте… А бывало, что святые кому-то в самом обычном виде являлись? — подала голос Веточка. — Ну, без нимба, сияния и всего такого… Ой, я, кажется, что-то не то говорю!

— Нет, Ветка, по-моему, самое то! — поддержал подругу Алеша. — Мне тоже это безумно интересно — бывало такое?

— Как же — сколько раз! — подхватила Вера. — Тот же Николай Угодник — святитель наш московский — он не раз являлся как самый обыкновенный старик, старец с бородой — в разных местах бывало такое и в разные времена… И во сне он являлся…

— Во сне многие являлись — а тут наяву! — возразила Ветка.

— Что тут скажешь… Видно, долго еще отмаливать — благодарить за чудо такое. Недостойная… — Ксения все-таки не выдержала — голос сорвался и, вскочив, она выбежала из комнаты.

— Получается, она нам за лето трижды являлась, — вслух подумала Вера. — В первый раз — на мосту, потом тебе Юрасик — возле дома в лесу, когда подсказала, где нас искать. И в третий — возле собственного источника, когда Ксенюшка рожала… Выходит, мы все — под ее защитой. Следила она за нами. Нет, слово неточное: не следила, а…

— Оберегала. Так? — подсказала Ветка.

— Умница! Именно так. Господи, в голове не укладывается! Ведь теперь надо по этой горящей точке всю жизнь повернуть. Сделать что-то такое, чтобы не зря… Ох, трудно об этом!

— А знаете, я вот что думаю… — негромко, задумчиво начала Елена. Мне кажется, дело не только в нас. Просто долгая-долгая история кончилась. Хотя, что я — это совсем не просто. Сначала вы, потом я — мы все почувствовали незримую связь с погибшей Женни: письма, портрет — все это было не случайно, все сыграло свою роль. Вас как будто негромко спросили: интересно вам? Близко? Задело? Беретесь распутать? И вы с ходу погрузились в атмосферу всего, что связано с трагедией Женни, со стариной, со страшным домом… Сережа вон даже слишком! Он вошел в эту историю с той — другой стороны. А вы — нет, вы остались тут — где источник. Он — там, где дом… Не знаю, понятно ли я говорю?

Все молча закивали, не желая прерывать.

— И еще я думаю, это лето подвело черту. Каждого, кто «подключался» к прошлому этого места, будто спрашивали о чем-то. Им предлагали выбор. Думаю, спрашивали и Левушку. И убеждали: остановись! Хватит! Этих не трогай! Я не знаю, это может быть что-то совсем другое — я наугад говорю. Он не прислушался или ответ его был отрицательным, он сделал свой выбор, и результат — груда пепла! А у нас — Илюшка! И мне кажется… твой роман, Вера! Он оборвал движение по спирали сходных событий. Они ведь повторялись точь-в-точь, с небольшими изменениями. Сережа почти в точности повторил путь Евгении. Оба в душе художники, оба — талантливы, оба подпали под черную власть. За слабоволие она заплатила жизнью, он… не знаю. Будем надеяться на лучшее. Так вот… Помнишь, брат Женни, Николушка, чтобы ее спасти, защитить, пишет портрет. Только опаздывает: душа ее неизлечимо больна. Вот я и думаю — и ты, Вера тоже хотела защитить всех: и Сережу, и Ветку, и Ксению — всех, втянутых в магический круг. Так?

— Так… — обронила Вера.

— Но ты не опоздала! Твоя помощь пришла вовремя. Более того, ты не только не испугалась пропустить через себя всю метафизику местности, чтобы прожив это, переболев этим, воплотить в слове, ты принесла свое метафизическое дитя в жертву, сожгла рукопись! И эта жертва все искупила! Такой она была… кровной, что ли — не могу слова нужного подобрать. Искупила всех, кто стал жертвой магии, причем, думаю, не только нас нынешних, но и давно ушедших — и прежде всего Женни… Она там, в небытии, может быть, в чистилище. На ней страшный грех — самоубийство… А тем, кто не заслужил прощения, необходима память, молитва… Наша помощь! Понимаете? Мы все время думали о ней, переживали за нее, мучались, что не можем помочь! А вдруг мы тем самым именно это и делали — помогали! Вдруг ей теперь откроется путь на небеса?!

— А помните, мы говорили, что Женни нас позвала? — подхватила Вероника. — Точно она хотела до нас достучаться, просила о чем-то. Я вот думаю: поняли мы ее — о чем она нас просила?.. Может, хотела чтобы мы отыскали могилу — ведь могила ее не найдена.

— Или хотела, чтоб мы узнали о старице, об источнике, — кивнула Вера. — О мечте построить обитель. Может быть, когда мечта блаженной исполнится, и Женни обретет покой…

— Да, мне кажется, они как-то связаны — блаженная и погибшая Женни, — вступил Алеша. — Помните, в письме: а навстречу мне… Мы еще гадали: кто вышел из лесу ей навстречу… Похоже, теперь мы знаем ответ: старица явилась к ней. Ведь она давно умерла к тому времени, как развернулись в усадьбе все те события, и все же пришла на помощь! Как нам теперь… Только, кажется, помощь ее тогда пропала зря.

— Ну, что ты говоришь! — возмутилась Ветка. — Как это зря? Такое не может быть зря…

— Тихо, тихо, Ветка, — прервала ее Вера. — В любом случае мы можем только догадываться. А просьба Женни… Да, я думаю, она хотела, чтобы мы разыскали ее могилу… если она вообще существует. И еще — узнали о том, чего же хотел от нее Вязмитинов. Нашли то, что спрятано! Нам нужно попробовать. Не сейчас, так на следующий год. Слава Богу, дом-мучитель, который сгубил ее, уничтожен. И в этом отчасти и наша заслуга.

— Не «отчасти» и не «наша» — она целиком твоя! — с жаром возразила Елена. — Я вижу, ты сама недооцениваешь последствий того, что сотворил твой роман. Ты ведь как-то «подключила» его к реальности, как — не знаю! Для меня это загадка. Волшебство! Магия творчества… Но это службишка — не служба… Помните, в Библии история Авраама? Господь требовал, чтобы он принес в жертву своего сына. А потом отвел занесенную руку. Так вот, рукопись — это тот же ребенок. Для автора, думаю, это так. Понимаешь, Вера, ты принесла ее в жертву. А потом, после того как рукопись сгорела, — она вернулась к тебе. Чудом! Ты этим жестом разорвала круг беды — я уверена! Да! И еще я уверена, что молния угодила в дом черного мага именно ПОСЛЕ того, как ты сделала это. Сразу после! Вы противостояли: Вязмитиновы — оба — и ты. И ты выиграла эту битву! Я читала книгу Анастасии Цветаевой, и знаю эту историю. Правда, я не ходила искать могилу… не знаю почему. Видно, время мое не пришло. Там говорится, что сбылись все пророчества старицы Евфросинии, кроме одного: что на месте источника будет обитель. Но если она умерла в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году, то со дня ее смерти прошло около ста пятидесяти лет… и все это время за это святое место боролись темные силы. Дьявол хотел его отобрать! Не боюсь этого слова… Но после всего, что случилось, после того, как ты, Вера, описала эти события… Да не просто так — ты ввела в действие всех нас — пусть в измененных обличьях, с измененными именами и судьбами, но ты провела нас через испытания в своем романе. И с твоей помощью мы их выдержали. Мы не сплоховали. Так вот, враг проиграл! И я знаю, теперь будет обитель! Неизвестно когда, но будет — не сойти мне с этого места! Теперь, когда дом погиб, стерто зло, мешавшее сбыться мечте старицы. Это не мы — это она победила! Все эти годы она вела незримую битву со злом, мешавшим ей воплотить мечту… А теперь, Вера, скажи мне… Я ведь не читала еще романа — только слышала о нем… Скажи — писала ты, что дом гибнет? Ты его сожгла?

Вера, не отрывая взгляда от разгоревшегося лица Елены, отрицательно покачала головой.

— Нет. В тексте этого нет. В романе этот дом покидают. Совсем. Он стоит пустой. Но если честно… я думала об этом. Более того, я…

— Это я предлагал ей спалить дом! — подал голос Юрасик, — и не в романе, а наяву! Она не согласилась…

— Но мысль ваша исполнилась, Юра, значит, в этой истории есть и ваша лепта! — воскликнула Елена.

— Еще какая! — рассмеялся Юрасик, обращая ее слова в шутку.

Но было видно — сказанное за этим столом его глубоко задело, хотя сам он себе не хотел в том признаться.