Каким образом они попали на американский лайнер? Доставить контрабанду в Америку взялся матрос с «Джефферсона» Бред Эдвардс. И конечно, не даром. В виде вознаграждения ему передали японский чайный сервиз и несколько антикварных безделушек. Первый контрабандный груз благополучно дошел до Америки, и письмо от Эдвардса, конечно, обрадовало Малышевых. Но они понимали, что это не тот канал, которым можно будет пользоваться надежно и регулярно. Кто знает, придет ли еще раз в Ленинград американский «Томас Джефферсон» и будет ли на его борту матрос Эдвардс? Надо было искать другой надежный канал.

Это было главной заботой Малышевой. Она становится частой гостьей Москвы. Одна поездка за другой, знакомства, встречи, и наконец, удача — Малышева попадает в дом на Рождественском бульваре. Обычный жилой московский дом, обычная квартира, в которой живут двое немолодых уже людей, некто Хмелева и ее муж, профессиональный фотограф. Но по субботам, а то и в будние вечера у дома № 5/7 на Рождественском бульваре можно было видеть автомобили с дипломатическими номерами. Среди завсегдатаев «салона» Хмелевой можно было встретить зарубежных дипломатов или их жен и самую разнообразную публику из местных. Приезжали сюда не ради застолья, хотя и без него не обходилось. «Салон» служил местом встреч, как правило, деловых.

Его хозяйка с пониманием отнеслась к Малышевой, они и сами с мужем собирались уехать из Москвы во Францию. Малышевой была обещана встреча с женой одного крупного иностранного дипломата, женщиной деловой, любительницей антиквариата.

Но встреча, на которую Малышева возлагала немалые надежды, была стремительно короткой и безрезультатной. Только успел хозяин представить иностранке гостью из Ленинграда, как та перешла к делу:

— О, какая у вас прелестная брошь! Мне нравится…

— Мне тоже, — ответила Малышева (не случайно она появилась с ней в «салоне»).

— Уступите?.. Я возьму…

— Нет, вещи, которые мне нравятся, не продаю.

— И правильно делаете, дорогая!.. — мило улыбаясь, ответила дама из посольства и тут же покинула Малышеву.

Нетрудно представить настроение Малышевой после этого «знакомства», на которое возлагалось столько надежд.

— Ну, ничего. Не огорчайтесь, — утешал обескураженную Малышеву хозяин «салона». — Брошь вам к лицу… А дела надо вести с мужчинами — и проще, и вернее. Познакомлю вас с солидным господином. Надеюсь, все будет по-другому…

Хозяин сдержал слово. И на этот раз все было по-другому. «Солидный господин», атташе посольства одной из западноевропейских стран Годфрид Бакель, с которым вскоре познакомилась в «салоне» Малышева, оказался мужчиной невзрачным, но деловым. Уговаривать его не пришлось. Он сразу понял, что от него хотят, и счел нужным лишь напомнить:

— Но в этом немалый риск…

— Он будет вознагражден, — заверила Малышева.

— Разумеется… — удовлетворенно обронил дипломат.

Дальше речь шла уже только о деталях: вес поклажи не больше 20 килограммов, габариты — не больше размеров обычного чемодана. Здесь же условились о том, как и где выйти на новую встречу.

Сделка состоялась. Господин Бакель взялся перевозить через границу ценности Малышевой и хранить их у себя в городе Остенде до ее приезда. Что касается риска, то рисковала Малышева куда больше: она целиком была в руках Бакеля. Ей оставалось лишь уповать на порядочность дипломата и его немалую личную выгоду. Да и выбора у Малышевой не было. Приходилось рисковать.

В Ленинграде, куда вернулась довольная Малышева, мужа не было.

Ждать его возвращения из очередного вояжа или отправить посылку без него? Хотя положение лидера в семье прочно занимала Малышева, но муж иногда непредсказуемо бунтовал. Малышев, например, очень трудно расставался с приобретенными вещами. И Малышева решает, не ожидая мужа, сделать первую отправку. На помощь она берет близкого человека, спекулянта и фарцовщика Миронова, помогшего, кстати, знакомству с Хмелевыми. На машине Миронова чемодан с ценностями везут в Москву. В доме на Рождественском бульваре этот чемодан передают Бакелю из рук в руки. Контрабандная посылка недолго задержалась в Москве. Осенью 1979 года, используя свой дипломатический иммунитет, Бакель, минуя таможенный контроль в аэропорту «Шереметьево», перевез ценности через государственную границу к себе на родину, в город Остенде.

Позднее в ходе следствия было установлено, что в свой первый контрабандный вояж Бакель переместил обманным путем через государственную границу 115 предметов, не подлежащих вывозу из страны. Экспертизой была определена их стоимость 120 тысяч 290 рублей.

Что же находилось в дипломатическом саквояже, с которым, минуя таможенников, поднялся на борт самолета дипломат-контрабандист?

В нем были старинные русские иконы на дереве и на камне, золотые и серебряные кресты, панагия, шкатулки, табакерки, ювелирные изделия и многое другое, что входит в понятие антиквариата. Ни один из этих предметов не пропустила бы таможня, все они представляли художественную, историческую ценность и вывозу не подлежали.

Бакель возвращается в Москву и приступает к исполнению своих служебных обязанностей. Малышева вручает при встрече первый гонорар — его долю в деле: десять тысяч рублей.

Итак, контрабандная черная тропа через границу проложена. Не в ночную темень, через лесные чащобы и болота пробираются через границу контрабандисты. Фирменная «Красная стрела» доставляет на московский перрон Малышевых, лайнеры из «Шереметьева» увозят на родину Бакеля. Почтительно козыряют таможенники, угощают соком стюардессы, благодарят за щедрые чаевые проводники, носильщики, таксисты. Комфортабельный, безопасный контрабандный канал действует. Успехи, легкость, с которой удавалось переправлять через границу ценности, кружат головы. Делается все, чтобы переправить как можно больше.

В декабре 1980 года Бакель совершает очередной вояж на Запад. Ну конечно же не с пустыми руками. Малышевы, теперь уже вдвоем, доставляют на Рождественский бульвар новую контрабандную посылку. На этот раз только иконы. — Стоимость — 22 тысячи рублей. На этот раз Бакель получает 5 тысяч рублей. В 1981 году он выезжает из СССР через Одесский морской порт и переправляет в Остенде очередную партию икон. Гонорар на этот раз получает иконами, оцененными в 15 тысяч рублей.

К очередной поездке Бакеля удалось подготовить партию особо ценных икон числом около тридцати. И уже перед самым отъездом его за рубеж привезли в Москву еще три особо ценные иконы. Одна из них — икона XVI века «Николай Зарайский в житии» стоимостью в 50 тысяч рублей.

Это была последняя встреча в Москве отнюдь не святой троицы. Затем был неожиданный визит Бакеля к Малышевым в Юрмалу, откуда Бакель отправился в Одессу, чтобы отплыть в Венецию. Малышевы пожелали ему счастливого пути…

Собирались ли Малышевы «завязывать», поставить точку, скажем, после этого вояжа их партнера? Нет. Чувство опасности давно уже стало для них привычным, и беспокоило их, пожалуй, другое: сохранность того, что было уже переправлено за рубеж и хранилось в Остенде. Они вели строгий учет перемещенного, фотографировали все предметы перед отправкой. Но понимали, что они полностью в руках Бакеля. А тот, кроме гонораров, изъявил желание тоже делать бизнес на антиквариате и иконах. Приходилось кое-что доставать и для него. Остановиться сил не было.

Впору задать вопрос, который давно напрашивается. А на какие деньги все это творилось? Из каких источников финансировались контрабандные операции преступной группы? Проще говоря, откуда были у Малышевых деньги на приобретение художественных и антикварных ценностей? Ведь каждая контрабандная отправка оценивалась в десятки и сотни тысяч рублей.

А ведь, кроме этого, у Малышевых были немалые «накладные» расходы. Только Бакелю выплатили около 30 тысяч рублей. На что-то надо было худо-бедно жить, ездить в Москву, устраивать нужные встречи. За все приходилось платить. Это все расходы. А доходы откуда? Как принято говорить, общественно-полезным трудом заработать Малышевы и на пропитание не могли. По той простой и убедительной причине, что таким трудом они не занимались. Юрий Малышев последние восемь лет перед арестом на службе нигде не состоял. Трудовой стаж инженера-геолога Малышевой — всего несколько месяцев. Наследства не получали, билетов спортлото и вещевой лотереи не покупали, в карты после женитьбы Распылитель играть перестал. Вряд ли на флакончиках, бронзулетках да мелкой фарцовке удалось ему сколотить первоначальный капитал. На свалках не попадаются изделия с клеймами «Фаберже» или золотые табакерки. Среди икон, которые дарили ему старушки в глухих селениях, не было досок стоимостью в 20, а то и в 50 тысяч рублей.