«Мне кажется, прежний я…» Мне кажется, прежний я, прежний, И давние думы свои Несу затаенно и нежно Туда, где живут соловьи. Как будто и нет за плечами Далеких морей, городов. Не здесь ли мечталось ночами: Увидеть бы сказочный Гдов! И что ж, Повидал я с лихвою!.. Но сердце вернуться велит. С покорной пришел головою, — И что же мне встреча сулит? Вот здесь, не знавала покою, Стояла кормилица-печь. Прижался к березе щекою, Одна она вышла навстречь. Остались сады и болото, Что поле питало росой. Тропинка вела на охоту, А эта — на пожню — с косой. Отсюда уехали люди, Уехали, хутор любя… И пусть нас никто не осудит, Мы сами осудим себя. «Смалу в деревне я рос непутевым…»
Смалу в деревне я рос непутевым — Мне бы мечтать да играть. С братом ходили в подлесок сосновый Хворост к зиме собирать. В глушь забреду — от сосенок мохнатых Глаз не могу отвести. Хлебом с ладони кормил я сохатых, Бабочек нянчил в горсти. — Много ль с такого работника толку! — Брат мне взашей поддавал. — Зубы, бездельник, положишь на полку, С песен какой капитал?! Братья корили, наверно, напрасно И наставляли, как жить. Мне и поныне мечтается красно: Песню сложить. «Солнышко ночей не досыпало…» Солнышко ночей не досыпало, Поднималось, Землю облучало, К полдню раскаляясь добела. Облака над нею набухали, Проливались и спешили в дали Завершить весенние дела. Гулкой подпоясанная речкой, Зорькой подрумянена, Как в печке Испеченный сдобный каравай, Пашня за околицей лежала, Зерен полновесных ожидала, Слушала грачиный грай. В поле выезжали трактористы, Веселы, Чумазы и плечисты: Начиналась жаркая страда. Гул моторов повисал над краем, И дышала новым урожаем Свежая Прямая борозда. В сельском клубе Художник старался на совесть — Досрочно сработал заказ. И вот она — трудная повесть: Деревня моя без прикрас. Расскажут потомкам картины О нашей нелегкой земле: На пашне весенней машины, Лежит каравай на столе… Как будто раздвинулись стены, Небесной вобрав синевы. Запомнил я образ Елены — Того лихолетья вдовы. Сидит, положив на колени Не руки — России судьбу. А возле сожженной сирени — Бревешки на вдовью избу. Елена — как будто святая — Омыла очей бирюзу, Глядит на себя, не мигая, Роняет, как плату, слезу. Щедрей не бывает награды — Художник застыл у окна. В раскрытое льется прохлада, И даль, как в картине, ясна. «Уходил без сожаленья…» Уходил без сожаленья — Жизнь красивая звала. Почему ж за отступленье Совесть за сердце взяла? Сорвался среди недели. Что жена — сам черт не брат! Подымались стройно ели, Словно вышли на парад. Понасыпало болото Журавиц полным-полно… Ворохнулось в сердце что-то Позабытое давно. От подлеска до заката Вдоль реки — луга, луга… Вот оно, за что расплата, — Ольхи встали, не стога. Над родительским погостом Словно шапки — галки в лёт… Оказалось, ох не просто Сделать новый поворот. ТЕТЕРЕВИНЫЕ ПОЛЯНЫ «Проснусь однажды я лучом…» Проснусь однажды я лучом — Раздвину темноту плечом, Пройдусь легонько по вершинам Притихших на заре холмов, Посеребрю полет машины, Окошки высвечу домов. Я в середину росной капли Живым алмазом буду вкраплен. Пройдусь по тихой речке кротко — Прошелестит вослед лоза — И, придержав свой лет короткий, Вдруг потону в твоих глазах. Осеннее
Петляет в лугах Меж кустами дорога… Присяду устало у доброго стога. Присяду, Озябшую спину согрею. А листья куда-то — Скорее, скорее… Вот-вот закричат беспокойно, Как птицы, Над полем продрогшим Начнут табуниться. Но листья не птицы, Не сбиться им в стаи. Куражится ветер, Бездомных взметая. И хочешь не хочешь И надо ль не надо: Вбираешь душой Маету листопада. |
