Литмир - Электронная Библиотека

Неясный шум по ту сторону двери становится все настойчивее.

Шнейдер закрывает глаза. Не более чем ты, Эжен.

Появляется Дюмениль. Пора. Предатель. Пока они проходят через набитые людьми, очень шумные помещения, Дюмениль рассказывает своему кандидату о происшествии во «Франс телевизьон», это достаточно серьезно, но не должно повлиять на ход записи. Шнейдер кивает, но мысли его витают где-то далеко.

Наконец они добираются до студии.

У Шнейдера странное ощущение, будто он стоит перед местом жертвоприношения. Дрожь пробегает по его телу. Дюмениль беспокоится:

— С тобой все в порядке? Я все проверил не один раз.

Шнейдер снова кивает. Ему навстречу поднимаются двое журналистов, ведущих дебаты. Они очень напряжены. Он же испытывает только усталость.

Вот и Пьер Герен появляется в студии: объятия, на губах торжествующая улыбка.

Дюмениль тащит Шнейдера к его креслу. Технический перерыв десять минут. Шнейдер садится. Вокруг царит лихорадочное возбуждение. Устанавливают свет, прикрепляют микрофоны. Пять минут. Проверка звука, уточнение положения камер… Внимание… Тридцать секунд. Начинаем!

Разглагольствования ведущих.

Сконцентрироваться Шнейдеру так и не удается.

Первый вопрос:

— Если в это воскресенье вас изберут, каким президентом вы будете?

Герен бросается с места в карьер:

— Французы устали от того, во что превратилась политика. Я хочу вернуть им вкус к ней. Я буду другим президентом — президентом, который не только говорит, но и действует. Президентом, для которого важны результаты и который хочет, чтобы его судили по этим результатам.

Шнейдеру никогда не хотелось говорить про себя. Он ищет угол нападения.

— Я представляю программу, которая выработана не мною одним. И я буду стараться воплотить ее вместе с теми, кто над ней думал. Я сосредоточусь на двух основных проблемах: это снижение государственного долга и борьба с вопиющей бедностью, за общество равных возможностей.

Кого ты этим удивишь? Кого убедишь? Плохо. И не к месту.

Дюмениль и Пату стоят рядом за режиссерским пультом.

— Твой парень проиграл! — шепчет Пату.

Дюмениль только пожимает плечами.

Парис выходит из огромного стеклянного мавзолея «Франс телевизьон». Трупы он видел. Видел следы пережитого шока на лицах свидетелей. Ему казалось, что он вдруг провалился в какую-то пустоту, — такого он еще не испытывал. Теперь он стоял у главной лестницы, опершись на машину, и курил. Ждал. Чего, не знал сам. Пустая суета служб безопасности, кажется, наконец пошла на убыль.

На верху лестницы появляется Перейра. Спускается, встает рядом со своим начальником группы.

— Этот рыжий, — ему нет необходимости уточнять, кто стрелял, но кое-что добавить, указав на парня подбородком, он считает необходимым, — из Центрального управления общей безопасности.

Парис смотрит на это ничтожество, на чьей совести смерть двоих людей сегодня вечером.

Рыжий совершенно спокоен, чуть ли не чувствует себя героем: говорит громко и хохочет, то и дело оборачиваясь к чернокожему верзиле, сохраняющему при этом серьезный вид. Рядом с ними еще один, помоложе, в костюме, от которого за сто метров несет высоким чиновничьим постом.

— Что им тут было нужно?

— А вот это загадка.

Взгляд Париса перемещается с рыжего на его товарища. Тот в конце концов замечает, что их рассматривают, и останавливается посредине лестницы. Теперь уже он начинает рассматривать офицера из Криминалки.

Эта молчаливая дуэль длится не более нескольких секунд, пока герой сегодняшнего вечера, стоящий около серого служебного седана, не окликает чернокожего верзилу:

— Слушай, Жан, ну что ты прохлаждаешься? Давай, делаем ноги! Топи-топи!

Парис слышит эти слова и напрягается: его взгляд останавливается то на одном, то на другом полицейском из службы социальной информации.

И тут же Жан понимает, что прокололся.

Парис делает шаг вперед, но Перейра удерживает его рукой. Парис оборачивается, желая высвободиться, но его заместитель качает головой и не отпускает Париса.

— Оставь, полиция — это дело семейное, — слышит Парис.

Дебаты продолжаются уже больше часа, но никаких откровений. Каждый говорит о том, что лучше знает. Шнейдер — о своих досье, Герен — о себе самом, журналисты выспрашивают кандидатов о завтрашнем дне французской экономики, который не будет блистательным из-за глобализации в этой сфере. На что поставят один и другой?

И вот в назначенный час звучит ожидаемый вопрос.

Будущее французской промышленности или мое собственное? Если даже Дюмениль в это не верит, то кто поверит? У Шнейдера перед глазами записи о необходимой перестройке государственных ядерных программ и связях его противника с компанией Пико-Робер. Как ни в чем не бывало, он кладет эту карточку в самый низ находящейся у него в руках пачки и начинает разглагольствовать о малом и среднем предпринимательстве, богатстве и будущем страны.

Пора заканчивать словесную дуэль двух кандидатов. Один из журналистов заходит на финальный вираж. Кук уменьшает звук.

Нил встает, потягивается:

— Полная хрень! — И принимается за гору сэндвичей, заказанных его другом, чтобы продержаться вечер.

Они сидят в самом центре Латинского квартала, в небольшой благоустроенной квартирке холостяка-эпикурейца, куда сбежали, чтобы спокойно посмотреть дебаты.

— Герен прекрасно справился со своей ролью супергероя. «Я, Мне». Снимаю шляпу. Это должны съесть. А Шнейдер со своими досье, которые он излагает в совершенно технократической манере «надо — не надо», никому не интересен.

— И ни слова о ядерных программах.

— Возможно, он не в курсе.

— Ты уверен, что у него никого нет в комиссариате?

Кандидаты встают. Спускаются с подиума, камера провожает их за кулисы.

— Должен признаться, я несколько разочарован, что не видел даже следа дружка твоей дочери и его «Гедеона». Было бы хоть чуть-чуть поживее.

— Этого следовало ожидать, пустышка!

Неожиданно экран оживляется, красная полоса появляется справа вверху. Срочная новость.

Кук прибавляет звук.

Журналист с суровым видом зачитывает телеграмму, стоя на темном фоне:

— «Этим вечером, во время большой последней предвыборной дискуссии, за которой вы только что следили, по неизвестным пока причинам наш канал стал мишенью попытки саботажа, целью которого было прервать дебаты. Саботажником, как нам только что подтвердили, является Эрван Скоарнек, активист немногочисленной радикальной группировки, известной своими насильственными действиями. Он уже разыскивался полицией в рамках расследования убийства майора Бенуа Субиза. В ходе жестокого столкновения со службами безопасности Скоарнек был убит. Во время этого инцидента, отважно пытаясь вмешаться в него, погиб также инженер нашего канала Пьер Марсан. Все работники „Франс телевизьон“ соболезнуют семье и друзьям покойного в дни этого тяжелого испытания».

Смертельно бледный Нил замирает, потом, матерясь вполголоса по-английски, наталкиваясь на мебель, бросается за мобильным телефоном, который оставил в прихожей.

В Каоре, в гостиной свекрови Нила, продолжает работать телевизор. Сидящая на диване Сефрон прижалась к бабушке, та обнимает ее. Лица ее за волосами не видно, она не произносит ни слова.

Стоя возле дивана, Пьер Сальтон, прижав телефон к уху, то и дело повторяет:

— Не волнуйся, Нил, мы с ней… Нет, сейчас не дам… Нет, я никуда не уйду… С рестораном разберусь завтра. Договорились, встречу на вокзале.

8

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Улица пустынна, еще рано. Появилась только одна пара — Массоны, они живут через три дома от Париса. И всегда все делают спозаранку. Искусство поторопиться, чтобы не нужно было ждать, опережать время, чтобы его оказалось больше, и только потом ждать.

65
{"b":"201984","o":1}