Потягивая чай, она открывает газету, рассеянно листает. И вдруг — о ужас! На третьей полосе большая статья, посвященная личности убийцы вышеуказанного Субиза, Эрвану Скоарнеку. Сердце Сеф падает. И судя по всему, действовал он не один, а с сообщником. Полиция в настоящее время активно разыскивает двоих мужчин, находящихся в бегах.

Сефрон охватывает паника, ей хочется спрятаться, она обводит взглядом окружающих. Незамедлительно вернуться к Тамаре и запереться в красном домике в саду? Как только они могли написать такое? На каком основании? Может быть, она не то прочла?

Она снова берет газету, читает дальше. Автор в целом абзаце в подробностях повествует о встречах Скоарнека со Шнейдером. Не попал ли Шнейдер под очарование сего юного теоретика, которого все характеризуют как обладателя блестящего ума? «Да они просто сумасшедшие! Эрвана тошнит вообще от представителей традиционно левых, а от Шнейдера тем более. — Абсурдность идеи каких бы то ни было связей Эрвана со Шнейдером несколько успокаивает Сеф. — Это уж чересчур, просто чересчур. Фарс какой-то».

Девушка заказывает кофе. Такое ощущение, будто скользишь по поверхности и не за что зацепиться. «Успокойся. Никто тебя внимательно не рассматривает. В газете нет твоего имени». — И вдруг она вспоминает о флешке — это неоспоримое доказательство того, что Скоарнек и Курвуазье не убийцы Субиза. Сеф выпрямляется. «Убедить Эрвана выложить все в Сеть. Он не захочет. Только после четверга. Он ведь упрямый. Нет. Не упрямый. — Сеф начинает подыскивать слово. — Он чувствует себя мессией. Именно так — мессией. Но флешка-то тут, в моем распоряжении, в нескольких метрах от меня. Ведь я могла бы… Она не сделает этого. А что меня останавливает? Я не могу понять этого».

Сеф рассчитывается, встает.

«Закрой глаза, глубоко вздохни и выполняй что положено. Эрван знает, что делает».

Чтобы убить время, зверинец в Ботаническом саду, гарантированные мурашки перед виварием со змеями. Потом кино, все равно какое, сеанс за сеансом, до того времени, когда нужно встречаться с мерзким Гупилем Леренаром, от одного имени которого ей становится дурно. Горькая улыбка. «Ну что ж, наступит и твой час, малышка».

Нил смотрит на часы: пятнадцать часов с какой-то мелочью. Если повезет, Кук будет в редакции. И сможет еще соображать. Зайти к нему, это ценная поддержка. Единственная, которую он может придумать. Он набирает номер. Да, Кук на месте и будет рад его видеть.

— Не задерживайся, я тебя жду.

Чтобы добраться до клетушки, которую крупная ежедневная французская газета предоставляет в его распоряжение в своих помещениях в обмен на то же самое для своего собственного корреспондента в Лондоне, нужно пройти через редакцию политических новостей. Среди выстроившихся рядами компьютеров пишут, звонят, спорят, обсуждают, снуют в кажущемся беспорядке около трех десятков журналистов. Нил делает глубокий вздох — как давно это было. Рождение газеты — настоящий наркотик.

Кук идет ему навстречу, возвращает друга к реальности, берет два кофе в автомате на этаже и тащит его к себе в кабинет.

— Ну что с дочкой?

— Все гораздо серьезнее, чем я думал. — Нил размышляет, как почетче сформулировать, что произошло. — Во-первых, Сеф стала активисткой экологического движения.

— Пока все в порядке.

— У нее новый друг, некий Скоарнек.

— О котором пишут газеты?

Нил кивает:

— Она по самые уши увязла в этой истории. Ее разыскивает полиция. Ну вот, сказал, и полегчало.

— Черт возьми!

— А я и не заметил, как это случилось.

— Ну, это удел почти всех родителей. А что этот Скоарнек, ты навел о нем справки?

— Странный парень. Вчера вечером я раздобыл его адрес у его дружка. Якобы суперсекретный адрес. Отправился туда сегодня с утра и наткнулся на полицию, которая расположилась там как у себя дома. — Пауза, кажется, затянулась. — Это не все. Не я один искал Скоарнека вчера вечером. Там были еще два качка шпионского вида, spooks, которые тоже его искали. Не хочу драматизировать ситуацию, но если добавить ядерный след…

— Сеф в опасности. — Кук явно озабочен. — Как тебе помочь?

— Полицейского, который ведет расследование смерти Субиза и разыскивает Сеф, так сказать, как свидетельницу и якобы чтобы ее защитить, зовут Парис, он из Криминалки. Я с ним уже дважды встречался. Мне кажется, он не врет, но я бы хотел проверить. Посмотри, что можешь на него найти.

— Как только у меня что-нибудь будет, я тебе позвоню.

Выйдя от Кука, Нил заходит в кафе, заказывает пиво. Его одолевает страх. «Что я могу сейчас сделать, чтобы найти Сеф и помочь ей?» Замкнутый круг, и нет ответа. Только ждать. Вынужденное безделье. Какой контраст с атмосферой редакции, которую он только что покинул. В его воображении всплывают тронутые ностальгическими нотками воспоминания о репортерской деятельности, глубоко запрятанные после гибели Люсиль. Агентство Рейтер всего в двух шагах. Почему бы не завернуть туда, просто так? Обмануть ожидание. А может быть, там будут и старые знакомые?

Нил с некоторой неловкостью входит в агентство, но тут же сталкивается с двумя журналистами, которых знал на Ближнем Востоке. Приветствия, дружеские объятия. Очень рады видеть, тут же вспоминают добрые старые времена, показывают редакцию, представляют его молодым, которые не нюхали войны, рассказывают о его и своих подвигах.

Нил с удивлением понимает, что все так или иначе о нем слышали, а ведь прошло уже двадцать лет. Люди толпятся вокруг, пожимают руку легенде прошлых лет. Отец Сефрон в нерешительности, на старые воспоминания накладываются переживания последних дней, из ящиков извлекаются бутылки виски.

Пятиэтажное здание в конце Парижской улицы, прямо перед Круа-де-Шаво в Монтрё. Фасад весь в разноцветных разводах, а над подъездом, колонны которого украшены установленными на них разноцветными гипсовыми скульптурами, большой плакат с пурпурно-золотыми буквами приглашает: «Добро пожаловать!»

— Черт, искусство так и останется для меня загадкой, — сообщает Мишель, который, как всегда, сидит за рулем «кангу» и внимательно оглядывает сквот.

— Здесь как раз для тебя, все бесплатно.

— Если это искусство, я отрежу себе яйца.

— Осторожно, не шути так, а то как раз случай и представится. Ладно, пошли, что ли?

В дверях толпятся люди, любопытствующие вроде туристов и просто местные. Вход свободный.

— Ты уверен, что он здесь?

Жан вздыхает:

— Есть только один способ в этом удостовериться: пойти осмотреть все самим. Давай. Поднимай задницу и вперед, за дело.

Мишель выходит из машины, раздраженно хлопает дверцей и пересекает улицу.

Комнатка консьержа на первом этаже переоборудована в стойку администратора. За ней торчит лохматый парень, читающий журнал.

Полицейский из службы социальной информации подходит к стойке и, стараясь изобразить простака, здоровается.

— Как-то вечером я был у своего приятеля-галериста и увидел там эту штуку… — Он вытаскивает из кармана флаер с одной из картин Мари-Лин. — Я ищу человека, который это нарисовал.

Длинноволосый берет картонку, рассматривает ее.

Позади Мишеля, громко переговариваясь с вульгарной девицей в мини-шортах, проходит довольно занятный тип.

— Это старая выставка.

— Да, но эта художница…

— Нет ее больше здесь. — Тон безапелляционный.

— Но мои друзья мне сказали…

Лохматый с непроницаемым видом поднимается со своего места. Он очень высокий.

— Она уже давно отсюда уехала.

Ну и бугай. Мишель внутренне расхохотался, его хлебом не корми, дай подраться с такими амбалами. Большинство из них думает, что рост — это все.

— А может, вы знаете, где она теперь живет? Мне бы очень хотелось увидеть ее работы.

В холле появляется африканское семейство и на некоторое время привлекает к себе внимание длинноволосого. Он даже приветственно машет рукой последнему вошедшему — чернокожий улыбается во весь рот.