Тревайз затребовал у компьютера максимальное разрешение, и кольца превратились в колечки — узкие, концентрические, блестящие под лучами Солнца. Теперь лишь часть системы колец умещалась на экране, да и сама планета с него исчезла. Еще одна команда Тревайза — и в углу экрана возникла вставка, демонстрирующая планету и ее кольца в миниатюре.

— Это часто встречается? — благоговейно спросила Блисс.

— Нет, — ответил Тревайз. — Почти у каждого газового гиганта есть кольца из различных обломков, но они, как правило, тусклые и узенькие. Я лишь однажды видел такой, у которого кольца были узкими, но яркими. Но я никогда не видел ничего подобного этой планете, даже не слышал о такой.

— Перед нами явно тот самый окольцованный гигант, о котором говорит легенда. Если подобные вещи действительно уникальны… — Пелорат захлебывался от восторга.

— Естественно, уникальны! Насколько мне известно. Или, точнее, насколько известно компьютеру.

— Тогда это наверняка планетная система, включающая Землю. Никто не смог бы придумать такую планету. Такое нужно видеть, чтобы описать в легендах.

— Я готов теперь поверить всему, о чем говорят твои легенды. Это — шестая планета, а Земля должна быть третьей?

— Верно, Голан.

— Тогда я должен объявить, что мы менее чем в полутора миллиардах километров от Земли, а нас еще никто не остановил. Гея остановила нас, когда мы приблизились.

— Вы были ближе к Гее, когда вас остановили, — заметила Блисс.

— Ага, — кивнул Тревайз, — но это — лишнее подтверждение моего мнения о том, что Земля могущественнее, чем Гея; и я считаю это добрым предзнаменованием. Если нас все еще не задержали, то, возможно, Земля вовсе не возражает против нашего прибытия.

— Или что это — не Земля, — сказала Блисс.

— Еще одно пари? — ухмыляясь, спросил Голан.

— Как я понял, Блисс хотела сказать, — вмешался Пелорат, — что Земля может оказаться радиоактивной, как все говорят, и что никто не остановил нас из-за отсутствия на ней всякой жизни вообще.

— Нет, — сказал Тревайз, — я верю всему, что говорится о Земле, только не этому. Теперь мы вблизи нее и можем убедиться во всем сами. И у меня такое чувство, что нам не помешают.

Газовые гиганты остались позади. Ближе к Солнцу лежал пояс астероидов (он был большим и содержал множество обломков — все как в легендах).

Внутри пояса астероидов кружились четыре планеты.

Тревайз внимательно изучил их.

— Третья — самая большая, размеры ее вполне подходящие, как и расстояние от Солнца. Она может оказаться обитаемой.

Пелорат уловил нотку неуверенности в его словах.

— У нее есть атмосфера? — спросил он.

— О да. У второй, третьей и четвертой планет есть атмосфера. И, как в старой сказке для детей, у второй она слишком плотная, у четвертой — слишком разреженная, у третьей — в самый раз.

— Значит, ты думаешь, что это может быть Земля?

— Думаю? — почти взорвался Тревайз. — Мне нет нужды думать. Это — Земля. У нее — гигантский спутник, о котором ты мне твердил.

— Спутник? — Лицо Пелората расплылось в такой широкой улыбке, какой Тревайз еще никогда не видел.

— Все в точности! Вот, взгляни при максимальном увеличении.

Пелорат увидел два полумесяца, причем один был значительно больше и ярче второго.

— Меньший, как я понимаю, и есть тот спутник?

— Да. Он дальше от планеты, чем можно было бы ожидать, но, несомненно, обращается вокруг нее. Он размером с малую планету; на самом деле — меньше любой из четырех внутренних планет. Тем не менее он велик для спутника. Не меньше двух тысяч километров в диаметре, что делает его сопоставимым с самыми большими спутниками газовых гигантов.

— Всего-то? — Пелорат был искренне разочарован. — Это не гигантский спутник?

— Гигантский. Спутник с диаметром в две или три тысячи километров, вращающийся вокруг огромного газового гиганта, — это одно. Тот же самый спутник небольшой, твердой, обитаемой планеты — совсем другое. Диаметр спутника составляет около четверти диаметра Земли. Где еще ты слышал о подобном? Да это же, считай, двойная планета.

— Я профан, сознаю, — смущенно проговорил Пелорат.

— Тогда поверь мне на слово, Джен. Подобный спутник — уникальное явление. Мы смотрим на нечто, являющееся практически двойной планетой, а ведь обитаемых планет, вокруг которых летает что-нибудь крупнее нескольких камней, очень мало. Если ты сопоставишь этот газовый гигант с его огромной системой колец, являющийся шестой планетой, и этот громадный спутник у третьей — о которых правдиво, вопреки всем ожиданиям, говорили легенды, тогда планета, на которую ты сейчас смотришь, должна быть Землей. Немыслимо, чтобы она оказалась чем-то иным. Мы нашли ее, Джен, мы нашли ее!

Шел второй день постепенного приближения к Земле. За обедом Блисс зевнула.

— Мне кажется, мы только и делаем, что подлетаем к той или иной планете, а потом столь же медленно от нее удаляемся. Недели тратим, целые недели.

— Отчасти это потому, — стал объяснять Тревайз, — что Прыжок опасно совершать слишком близко к звезде. Но мы так плетемся потому, что я не хочу оказаться перед лицом очередной возможной опасности слишком быстро.

— Помнится, ты уверял: «Я чувствую, что нас не остановят».

— Это так, но я не хочу во всем полагаться на предчувствия. — Голан посмотрел на содержимое ложки, прежде чем отправить ее в рот, и сказал: — Что-то я заскучал по альфианской рыбке. Мы ведь там только три раза попировали.

— Жаль, — согласился Пелорат.

— Что поделаешь, — пожала плечами Блисс, — мы побывали на пяти планетах и покидали каждую из них столь поспешно, что не имели времени пополнить запасы пищи или как-либо их разнообразить. Даже тогда, когда продукты можно было без проблем раздобыть, как, например, на Компореллоне или Альфе, и, вероятно…

Она не договорила, поскольку Фаллом, бросив на Блисс быстрый взгляд, закончила за нее:

— На Солярии. Вы не пробовали нашу еду? Там она прекрасна. Так же, как на Альфе. И даже еще лучше.

— Я знаю это, Фаллом, — ответила ей Блисс. — Но на это просто не было времени.

Фаллом печально посмотрела на нее:

— Увижу ли я Джемби когда-нибудь вновь, Блисс? Скажи мне правду.

— Увидишь, если мы вернемся на Солярию.

— А мы когда-нибудь туда вернемся?

— Я не могу так сразу сказать, — замялась Блисс.

— Сейчас мы летим к Земле, верно? Это та планета, откуда, как ты говорила, мы все ведем свое происхождение?

— Откуда ведут свое происхождение наши предшественники.

— Я уже знаю слово «предки».

— Да, мы летим к Земле.

— Зачем?

— Разве не хотел бы любой человек увидеть мир своих предков?

— Я думаю, это скорее касается вас. Вы все так взволнованы.

— Мы никогда не были здесь раньше. Мы не знаем, чего ожидать от Земли.

— Мне кажется, тут что-то большее.

Блисс улыбнулась:

— Ты уже поела, Фаллом, милая, так почему бы тебе не пойти в свою каюту и не порадовать нас небольшой серенадой на флейте? Ты все прелестней на ней играешь. Давай, давай. — Она легонько подтолкнула Фаллом, и та вышла, но в дверях обернулась и задумчиво взглянула на Тревайза.

Он посмотрел ей вслед с явной неприязнью:

— Это существо, что же, мысли читает?

— Не называй ее «существом», Тревайз, — резко сказала Блисс. — Она что, читает твои мысли? Ты можешь ответить?.. Нет, не читает. И Гея тоже. Это недоступно даже адептам Второй Академии. Чтение мыслей в прямом смысле невозможно и не будет возможно в ближайшем будущем. Мы можем распознавать и интерпретировать эмоции и, в некоторой степени, управлять ими, но и это не простое дело.

— Откуда ты знаешь, что ей неподвластно то, что тебе кажется невозможным?

— Я имею право так утверждать, поскольку обладаю определенными способностями.

— Возможно, она просто управляет тобой, так что ты остаешься в неведении о том, на что она способна.