— Причин две. И обе, в принципе, устранимые. Сразу скажу, что моя информация стоит вдвое против того, в чем мне нужна помощь, но я согласен и так. Договоримся?
— Не тяни душу, говори.
— Причина первая: мне должен один очень нечестный и скупой русский военный тысячу долларов, или тридцать тысяч русских рублей. Если вы, Николай, эту проблему разрешите, я вас сведу с одним человеком, который даст вам очень тяжелую информацию на одного своего кровника. Настолько тяжелую, что вы сможете стать настоящим полковником раньше срока по выслуге…
Старуха, наконец-то, принесла два бокала пива, поставила их перед мужчинами и удалилась на улицу, проверить, не затух ли мангал. Подполковник вскинул правую бровь, такой неописуемой наглости со стороны старика он явно не ожидал:
— Что за военный, за что должен?
— Ситуация такая. В районной военной комендатуре есть зампотыл, высокий такой подполковник, звать Савельев Егор Иванович. Год назад на равных долях, по тысяче долларов с каждого, мы с ним открыли на въезде в Гикало шашлычную, называется «Гюрза». Сами знаете, военным заниматься бизнесом нельзя, разжалуют на гражданку. Записали шашлычную на мою старуху. Она там и кашеварила, и продавала. Стала шашлычная работать. Вагончик просторный, ремонт внутри сделали под евро. Савельев должен был поставлять баранину, а хлеб, помидоры, кетчуп, лук и другое там по мелочи — это была моя проблема. Так через месяц мою старуху посетители чуть тухлыми яйцами не закидали.
— А что случилось? — удивился подполковник. — Вроде бы, как ты рассказываешь, дело-то наладилось?
— Да в том-то и беда, что все вроде бы шло хорошо. И шашлычная у дороги приносила хороший доход. Но вы же, русские, не можете не украсть даже у себя. Мясо Савельев привозил уже готовое, в закваске. Так что он придумал: в покупную баранину стал подмешивать куски говядины и, что самое страшное, свинины. В общем, стал подмешивать то мясо, которое воровал у себя в комендатуре в солдатской столовой…
— Ну и фрукт, — искренне удивился Николай.
— Подлец, а не фрукт, меня и мою старуху за свинину в шашлыке посетители могли запросто зарезать, как баранов. Я старуху оттуда свою забрал, его предупредил, что больше с таким ишаком, как он, дела не имею. И сказал, чтобы вернул мне мою тысячу долларов. А он послал меня куда подальше, пообещал, что и эту мою шашлычню закроет. А та так и работает, чем он там людей кормит, одному аллаху известно. Вот такая, в общем, первая проблема, Николай.
— Эта загогулина, как когда-то говаривал один высокопоставленный алкаш, и не загогулина вовсе, решить ее труда не составит. Давай, аксакал, жалуйся на вторую.
Мерзоев благостно вздохнул и продолжил:
— А вторая проблема, что пылинка на столе, махнула баба тряпкой — и нету… Моя торговля шла бы намного лучше, если бы шашлычня, которая стоит напротив моей через улицу, закрылась бы почему-нибудь насовсем или сгорела…
— Да, ну и хитер же ты, старик. В селе всего три шашлычни, если я две закрою, останется только твоя. Умно придумано.
Старик скромно потупил заплывшие глазки.
— Ну что же, Исмаил, — сказал, поднимаясь из-за стола, подполковник Николай, — встретимся через два дня, в это же время я к тебе заеду, тогда и договорим. Только есть одно правило: решения принимаю я. И вот мое слово. Сначала разруливаю вторую проблему, ты организовываешь встречу. По реализации твоей информации, разруливаю твою первую проблему. По рукам?
— Как скажешь, начальник…
Они вынужденно по-дружески пожали руки. Исмаил снова сделался критически пьяным, а подполковника «уазик» увез в неизвестном для старика направлении. После чего, убирая со стола грязную посуду, под одной из тарелок старик обнаружил новенькую хрустящую «пятихатку». Сунул в карман, язвительно пробурчал:
— Вот баран, мог бы и не заплатить, лошара…
Что доподлинно подтверждает старую солдатскую, родившуюся на склонах северокавказских гор, поговорку: «Куда русский чечена ни поцелует, везде у него задница»…
ГЛАВА 6
Закадычный дневник полковника Павелецкого
Полковник Сергей Иванович Павелецкий, родившийся в декабре того самого года, когда в Советском Союзе сняли с должности Хрущева, считал себя человеком старой формации. Еще совсем недавно он не хотел уметь зарабатывать деньги на жизнь семьи другим способом, кроме как служа родине.
Была у него одна секретная для остальных «загогулина»: Павелецкий с седьмого класса вел дневник. И совсем недавно в нем оказалась запись, которая говорила о смене взглядов на жизненные ценности хозяина дневника. Появились у него, сорокалетнего мужчины в полном расцвете сил, размышления о выходе на милицейскую пенсию. Пока еще молод, пока еще сможет перестроиться и найти себя в другой, гражданской жизни.
А однажды при серьезном разговоре с женой Ларисой об их будущей жизни, перед самым выездом в командировку в Чечню, на ее вопрос «Как будешь дальше на хлеб зарабатывать, коль на пенсию после командировки собрался?» ответил: «Займусь каким-нибудь своим делом, свой бизнес открыть друзья помогут…»
Записи, конечно, в этой истрепанной тетрадке делались не ежедневно, а иногда и слишком уж коротко для откровенного разговора с самим собой. Промежутки иногда доходили до полугода. Однако была она всегда под рукой. Изредка Сергей Иванович брал ее в постель перед сном, перебирал листочки, что-то читал. Ведь вся жизнь уместилась на этих пожелтевших уже страничках в клеточку. Дневник был ему словно закадычный друг детства, который никогда не предаст. Вроде бы и прожил еще совсем ничего, а задумаешься, оглянешься назад — кое-что и нажил…
Родился Сережа в городе Красноярске. С шести лет стал жить в Республике Коми. В поселке Вожаель Княжпогостского района: туда по службе перевели отца, там и окончил восьмилетнюю школу. А девятый и десятый класс учился уже в Микуни. В этом городе отец, подполковник, стал начальником вахтового участка в Управлении лесных исправительно-трудовых учреждений. Мама, дослужившись до майора, работала там же бухгалтером. Так что рос мальчик в сугубо офицерской среде.
После окончания средней школы, когда отец спросил юного отрока «Ну что, куда теперь?», тот, не задумываясь, ответил:
— Я хочу служить, так же, как и ты, мне все равно куда поступать, лишь бы там были потом офицерские погоны.
Отец созвонился с военкоматом, и спортивного парня отправили поступать в Ульяновское воздушно-десантное училище. Павелецкого приняли в него без особых проблем. Только вот учеба на первом курсе почему-то не заладилась. В дневнике тогда появилась запись о том, что чувствует, будто не готов еще стать армейским офицером. Хотелось ему послужить в армии, начать с самой первой ступени армейской лестницы.
Отец не понимал сына:
— Ты хочешь стать офицером, а какого направления? Есть милиция, госбезопасность, армия, уголовно-исполнительная система… Каким ты хочешь стать офицером?
На этот вопрос Сергей тогда еще не знал ответа, пожимал тогда уже не по-юношески могучими плечами:
— Пока не знаю, хочу пойти служить в армию…
Но родители, думая об Афганистане, единым фронтом встали против такого решения:
— Не будешь служить в армии. Сначала получишь образование!
И Павелецкий-младший поступил в Ухтинский индустриальный университет на факультет геологоразведки по специальности геофизика.
Но учеба была Сергею не в радость. Он раз десять ходил в военкомат и просился в армию. В деканате служить в армию примерного студента не отпускали. В военкомате откровенно говорили:
— Радуйся, что учишься в университете, у тебя пятилетняя отсрочка.
Однако тридцатого июня восемьдесят третьего года Серегина мечта осуществилась. Как говорится, сбылась мечта идиота. В военкомате ему вдруг сказали:
— У нас в этом году специальный призыв и недобор добровольцев.
Павелецкий сиял:
— Так вот он я, доброволец…
Строгая тетка в погонах прапорщика смерила его суровым взглядом и сообщила:
