Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мэй сняла накидку, расстелила на земле и уложила на нее собаку. Обернув пса материей, она подняла его на руки. Животное так ослабло, что у него не осталось сил, чтобы сопротивляться. Баюкая его на руках, Мэй повернулась к трактирщику. Его лицо стало багровым, но Малыш Том равнодушно смотрел на свою жертву.

Мэй оглядела Бланта. Она выглядела спокойной, однако легкая дрожь в голосе выдавала бурлившие в ней чувства.

— Всего лишь два дня назад я предупреждала тебя не быть жестоким с животными, Блант, а ты ничуть не изменился. Поставь его, Том, чтобы он мог говорить.

Ногам Бланта разрешили коснуться земли. Трактирщик всхлипнул, закашлялся и разразился потоком ругательств. Рука Малыша Тома снова обхватила его шею, и он опять взмыл в воздух, где и повисел несколько секунд. Затем был опущен на землю. На этот раз Блант приземлился на колени, но уже не ругался.

— Ты ничтожный человек, Блант, — сказала Мэй. — Омерзительно бить и морить голодом живое существо. Ты больше так не будешь делать. Понял?

— Я позову полицию! — прохрипел Блант.

— Нет, ты этого не сделаешь.

— Сделаю, ты, проклятая… ой!

Малыш Том отвесил трактирщику оплеуху, и тот замолчал.

— Вижу, тебе не на пользу советы добрых людей.

Мэй кивнула Малышу Тому, который почему-то очень заинтересовался облаками. Отойдя в сторону, он заложил руки за спину и, посвистывая, уставился на небо. Когда он оказался в нескольких метрах от них, Мэй наклонилась к Бланту.

— Негодяй, — прошипела она. — Если ты еще раз осмелишься бить собаку, я позабочусь, чтобы ты сполна заплатил за свою жестокость.

— Ты не посмеешь коснуться меня.

— А мне и не надо этого делать, — свистящим шепотом произнесла Мэй. — Я дочь врача и знаю лекарства, от которых у тебя расплавятся кишки, а желудок поднимется к горлу. — Крепко прижав к себе собаку, Мэй прошептала прямо в багровое ухо Бланта: — Тронешь еще одно животное, будешь плавать в собственной желчи.

— Я позову поли…

— Да заткнись, Блант, — цыкнула Мэй. Она мгновенно изобразила невинную улыбку, при виде которой трактирщик недоуменно моргнул. Затем сладким голоском обратилась к воображаемому собеседнику: — Клянусь Богом, констебль, я не имею ни малейшего понятия, о чем говорит мистер Блант. — Улыбка Мэй исчезла. — Так кому поверит констебль?

— Черт тебя побери!

— Помни, мистер Блант, — в собственной желчи. — Мэй круто повернулась. — Пошли, Малыш Том. Время пить чай.

Мэй передала собаку Малышу Тому, который принял ее еще нежнее, чем она. Приподняв юбки, она прошла через трактир, словно через загон для свиней, и промаршировала обратно вниз по Хай-стриг. Мальчишка, который вызвал ее, шествовал впереди, и их группа немедленно привлекла внимание всех сплетниц Эксбриджа.

Старая матушка Снид тут же решила протереть витрину шляпной лавки своей дочери. Достопочтимая миссис Хорас Петтиджон и ее подруга мисс Пруденс Таджет подошли к окну кондитерской. Старый пастух Тадеуш Твиг подтолкнул локтем в бок одного из своих приятелей, когда Мэй поравнялась с дубом, где старики обычно собирались, чтобы попить пивка. Недавно вышедшая замуж Джейн Паттл и ее сестра Флоренс зашептались, прикрыв рты ладошками. Мэй вежливо кивнула им и, не останавливаясь, прошла мимо. Она не замечала перешептывания у себя за спиной еще с ученических времен.

Придя домой, Мэй провела Малыша Тома к старому каменному амбару. Она попросила его положить далматина на длинный стол, который поставила там, когда много лет назад превратила это место в свою штаб-квартиру. В амбаре их встретили лай и мяуканье многочисленных пациентов и постоянных обитателей амбара. Здесь было по меньшей мере семь собак разных размеров и пород, столько же кошек, почти слепой пони, несколько хорьков, семейство ежей и старая корова.

Используя инструменты и лекарства из запасов отца, Мэй занялась ранами пса. К тому моменту, когда она закончила, время пить чай давным-давно прошло. Оставив собаку спящей на подстилке, Мэй вернулась в дом, где у дверей ее встретила младшая сестра.

— Кухарка говорит, ты принесла домой еще одного, — сказала Мэри-Клер, когда Мэй направилась к лестнице на второй этаж.

Мэй откинула со лба локон вьющихся рыжевато-каштановых волос.

— Да, далматина Бланта. — Подобрав низ юбки, она начала подниматься по лестнице. — Я пойду помоюсь и оденусь к ужину.

— Мне приглядеть, чтобы этот бедняга поел?

Мэй остановилась и улыбнулась. Мэри-Клер была готова накормить любое встречаемое ею существо — животное это или человек.

— Сейчас ему лучше. Можешь дать попробовать бульон. Если все пойдет хорошо, утром принесем ему немного мяса.

Дверь в библиотеку скрипнула. На пороге появился доктор Пибоди, в сюртуке, с повязанным, как всегда криво, галстуком. В одной руке он держал трубку, в другой — письмо. Мужчина, который гордился своей способностью рассказчика и умением успокоить и развеселить больных, выглядел хмурым и насупленным. Мэй и Мэри-Клер переглянулись.

— Мэй, на пару слов, если можно.

— Надеюсь, это не из-за Меделин? — встревожилась Мэри Клер. — Она не передумала заехать за мной?

Доктор Пибоди махнул рукой.

— Нет-нет. Твоя сестра и ее муж, как условлено, будут сопровождать тебя в американскую глушь, чтобы ты могла выйти замуж за своего драгоценного Тимоти. Мэй, я бы хотел поговорить с тобой наедине.

Мэй спустилась вниз и прошла в библиотеку. Повинуясь жесту отца, она опустилась в кресло. Доктор Пибоди закрыл дверь и устроился напротив в своем большом кожаном кресле. Он подался вперед и несколько минут в молчании попыхивал трубкой. Затем посмотрел прямо в глаза дочери.

— После возвращения из Крыма моей единственной заботой было желание устроить будущее твое и твоих сестер.

— Я знаю, папа.

— Но я не представляю, как мне поступить с тобой.

— Ты не должен волноваться. Когда ты уедешь в Индию, я прекрасно справлюсь одна.

— После того как я выделю приданое твоим сестрам, останется очень мало денег — недостаточно, чтобы жить, как раньше.

— Я справлюсь. Мне не нужны личная горничная и повариха. Можно держать одну служанку и отказаться от кареты.

— А кто тебя будет защищать?

— Папа, мы это уже обсуждали. Я могу поехать с тобой.

— Предстоит слишком опасное и тяжелое путешествие, — возразил доктор Пибоди. — Нет, я на это не пойду. — Он вытряс пепел из трубки в пепельницу на столе. — Нет, я прослежу, чтобы ты была хорошо устроена.

Мэй чуть не рассмеялась. Она была старой девой двадцати пяти лет. Слишком старой, оставившей позади те годы, когда могла заполучить мужа, если эти годы вообще были в ее жизни. Но улыбка Мэй исчезла, когда она услышала слова отца.

— Я получил крайне необычное письмо, дочь, и если можно так выразиться, от самого провидения. Один мой знакомый джентльмен просит разрешения жениться на тебе, и я уже решил, что так оно и будет.

Глава 2

Сверкающая черная карета с могущественными гербами Стерлингов на дверцах отъехала от железнодорожной станции. Кучер и лакей на запятках гордо смотрели вперед. В карете сидели Мэй Пибоди, ее двоюродная тетя Вайолет, сиамская кошка Изис, шелти Эхо и английский спаниель Пак.

Изис лежала на коленях Мэй, Пак устроился у нее в ногах. Оба спали, но вот Эхо сидела у окошка, провожая своим вытянутым носом мелькающие пейзажи и отчаянно облаивая их. Любимым развлечением Эхо был лай. Она лаяла на Мэй. Она гавкала на все семейство Пибоди. Эхо могла лаять на странные шумы и на те, что слышала каждый день. Она могла лаять на проезжающие мимо экипажи, скрипучую дверь и шуршащие на ветру листья. Замолкала она лишь тогда, когда Мэй устраивала ей взбучку.

Мэй поглаживала кремовую шерстку Изис и слушала болтовню тети Вайолет. Тетя ее была доброй женщиной, но раздражающе глупой. Она, наверное, считала, что Мэй будет интересно услышать о разветвленном генеалогическом древе Стерлингов и делилась всем, что узнала от живущих в этих краях друзей.

80
{"b":"201686","o":1}