Он никогда не думал, что сможет написать нечто подобное, — предложить брак женщине, которую ни разу не видел. Нет, не совсем так. Он видел ее фотопортрет, слышал о ее спокойном характере, отличных манерах и неприхотливых привычках. После шести месяцев непрерывного увиливания от навязчивых мамаш и попыток матери свести его с «подходящей» девушкой Темпл нашел выход. Он женится на дочери человека, который спас ему жизнь в Крыму.

Когда он заканчивал письмо, в дверь постучали. Занятый сочинением последних строк, Темпл не ответил. Но дверь тут же открылась и в образовавшейся щели замаячило широкое лицо с грубыми чертами и сизым носом. Седые волосы были зачесаны с макушки на лоб в вышедшем из моды наполеоновском стиле. Раздался хриплый низкий голос:

— Через пару минут вдовствующая герцогиня придет вас искать, милорд майор. — Кадровый военный, кавалерист, сержант Мунго Фидкин все еще не мог привыкнуть к гражданской жизни. — Вы ведь писали то письмо, верно?

— Убирайся, Фидкин.

— Как нехорошо. — Сержант скользнул в комнату, привалился спиной к двери и вытянул руку, тыча пальцем в хозяина. — Я не для того все эти месяцы выхаживал вас от ран, когда вы были слабы, как ягненок, чтобы вы женились на дочери какого-то врача. Вашу матушку, графиню, хватит удар. Вы должны думать о своем положении в обществе. Вы больше не молодой задиристый кавалерист.

Темпл, занятый тем, что промокал свою подпись в письме, даже не поднял головы.

— Не моя вина, что Роберт упал с лошади и сломал шею, — сказал он наконец. — Я был счастлив в роли никчемного младшего брата, от которого все стремились избавиться.

— Никчемным людям не дают крест Виктории из рук самой королевы, — парировал Фидкин.

— Может быть, тебе пора заняться моими сюртуками? — поинтересовался Темпл.

— Неужели после того, как вас чуть было не разорвало на куски в этом проклятом Крыму, вы действительно хотите жениться на дочери врача? Это нереспектабельно.

— Фидкин, ты сноб.

Темпл провел рукой по непослушным каштановым волосам в безрезультатной попытке убрать прядь со лба. Когда он начал складывать письмо, в коридоре за дверью раздался громкий звон разбивающегося стекла. Его тело дернулось, и письмо упало на стол. Темпл с силой зажмурился, пытаясь прогнать образы людей и лошадей, которые после взрыва превратились в кровавое месиво. Затем в его видения ворвался грубый голос Фидкина:

— Милорд майор.

Темпл моргнул и сфокусировал внимание на сизом носе сержанта. Опустив глаза, он увидел, что Фидкин держит его за руку, а в руке зажат средневековый кинжал, которым он пользовался для разрезания бумаг.

— Слуга уронил лампу. Разожмите кулак, милорд, только медленно.

Фидкин вытащил из его руки кинжал. Ладонь Темпла пересекали две тонкие линии пореза. Сержант вынул из кармана платок и обернул им руку хозяина.

— На этот раз не так плохо, милорд майор. Вам становится лучше.

— Это ты так думаешь.

— Еще недавно вы могли погрузиться в свои видения и без всякого шума.

— Согласен, — сказал Темпл. — Но если я женюсь на одной из этих светских красоток, я никогда не обрету спокойствия. Моя жизнь будет переполнена балами, бесконечными гостями и… — Темпл пожал плечами. — Сезон. Ты когда-нибудь выезжал в свет, Фидкин?

— Никак нет, милорд майор.

— Тебе повезло. Это пытка похуже любой русской дивизии в Крыму. А если я женюсь на одной из тех девиц, что предлагает мне мать, обе семьи захотят, чтобы я занялся политикой. Политикой, Фидкин! Этого нельзя допустить. Я должен жениться, или наследником будет мой дорогой братец Хол, который пропьет все семейное имущество. Но я собираюсь жениться на девушке спокойной, рассудительной и нетребовательной. — Темпл сурово посмотрел на слугу. — И не собираюсь выслушивать ни слова против. С твоей стороны непростительное нахальство затевать разговор на эту тему. Не понимаю, почему я дал себя уговорить и сделал тебя слугой.

— Я нужен вам, милорд майор. Мы вместе с тех пор, как вы были щенком-корнетом. — Фидкин приложил руку к сердцу и поднял глаза к потолку. — Я никогда не забуду ночь, когда вы пришли в ту таверну, выволокли меня, а потом оттащили в барак, прежде чем меня хватились. А еще, когда под Севастополем я подхватил дизентерию. И умер бы, если б вы не позаботились обо мне. — Глаза Фидкина с красными прожилками обратились на Темпла. В них стоял вопрос.

Темпл засунул письмо в конверт и запечатал его.

— И за все свои благодеяния я теперь должен терпеть тебя до конца своих дней?

— Да, милорд.

— Тогда иди и отправь письмо, — Темпл передал Фидкину конверт. — А по пути загляни в Байвелл-Парк и спроси леди Альберту, не могу ли я сегодня вечером навестить ее?

— Вы же не собираетесь снова встречаться с той вдовой? Это неприлично, к тому же вы на десять лет моложе ее.

— Я никогда не был приличным человеком.

— Именно это я и имел в виду.

Темпл встал и обошел стол.

— Я хочу покататься верхом.

— Что я должен сказать графине, когда она спросит, почему вы не зашли познакомиться с ее гостями?

— Скажи, я забыл.

— Я не могу лгать вашей матушке, милорд майор.

— Мне плевать, что ты ей скажешь. Она все равно никогда не одобряла меня, поэтому еще один грех ничего не изменит.

— Так вы собираетесь встречаться с той женщиной!

Темпл остановился у порога и обернулся. Таким же взглядом римский император дарил жизнь гладиатору на арене или отбирал ее.

— О ком ты, Фидкин?

— Ни о ком, милорд майор.

— Я так и думал, — сказал Темпл. — Отправь письмо.

— Вы как петух у курятника.

Темпл со вздохом открыл дверь.

— Знаешь, Фидкин, с тех пор, как я вступил в права наследства, ты стал таким ревнителем морали, будто гувернантка королевских дочерей.

— Но кто-то же должен заставить вас вести себя как граф и жениться на подходящей по положению женщине. Вы же не слушаете мать.

Темпл с шумом захлопнул дверь и круто развернулся к слуге.

— Мои родители были равны по положению и отчаянно скандалили до самой смерти отца. Кричали, оскорбляли друг друга, намеренно делая это как можно больнее. Я этого не потерплю. Если я и должен жениться, то выберу девушку, которая не станет спорить, шуметь со своими светскими друзьями — я женюсь на той, кто позволит мне жить как нравится. И я позволю ей то же, в разумных пределах, конечно.

Фидкин немного помолчал. Затем пересек комнату и встал перед хозяином, уперев руки в бока.

— Вижу, вы все уже распланировали. Очень предусмотрительно. Просто удивительно. Удивительно, что мужчина, столь хорошо знакомый с женщинами, может допустить такую ошибку. Те леди, которых вам предлагает графиня, той же крови, что и вы. Они знают, что ожидать. А дочь какого-то врача не знает, что прилично, а что нет, и, поверьте мне, ей-то уж точно не понравится, если вы вернетесь к своим привычками. Она не поймет, если вы увлечетесь женой герцога, и ей будет противно, когда какая-нибудь милая леди решит завлечь вас в свою постель на весь сезон, пока ее муж кувыркается со своей любовницей.

Лицо Темпла залила краска. Было крайне неприятно услышать о своих личных делах от слуги, даже если им был Фидкин.

— Откуда ты знаешь так много о… светском обществе?

— Слухами земля полнится, милорд майор. Солдаты сплетничают о своих офицерах, то же самое и среди слуг.

— Так вот, больше так не делай, — рявкнул Темпл. Он вернулся к столу, сел и положил на него ноги. — Немедленно отправь письмо, Фидкин.

Сержант ушел. Темпл немного посидел, затем достал из кармана ключ и открыл один из ящиков стола. Покопавшись в нем, он вытащил черный бархатный конверт, перевязанный резинкой. Внутри лежал дагерротип трех девушек, а внизу у каждой рамки были написаны их имена.

Почти год назад в это же время в Крыму он отправился в разведку, чтобы узнать, не приближаются ли русские. Был такой туман, что он не видел ничего, кроме морды лошади. И вдруг взрыв. Очнулся он в переполненном полевом госпитале. Над ним склонился доктор Пибоди. Его очки могли в любой момент свалиться с носа, руки были в крови. Он взглянул на Темпла и тут же позвал медсестру.