— Макинтош.

— Ха-ха.

Макдональд тоже усмехнулся.

— Не хотите ли эксклюзивного чая из Вест-Индии? — предложил Франки.

— Чай из Вест-Индии? Не смеши. С таким же успехом ты можешь предложить «шведский кофе».

Франки посмотрел на Винтера, но тот развел руками, показывая, что не знает деталей. Тогда Франки решил ничем не угощать гостей, раз Стив сегодня так неуважительно отзывается о стране его предков.

— Я тут поспрашивал немного, не привлекая особого внимания, — сказал он.

Макдональд кивнул.

— Я был поражен результатом. Как низко пало человечество.

— Заканчивай с лирикой, — сказал Макдональд.

— Туг трудишься не покладая рук, стараясь не сбиваться с прямого честного пути, — хотя и удивляешься, куда запропастились старинные клиенты…

Из коридора раздался приглушенный крик, как будто кто-то звал на помощь, потом смех и голоса, но Винтер не разобрал слов.

— И я говорю не о детской порнографии!

— А о чем ты говоришь? — спросил Макдональд.

— Я говорю о пытках.

— О пытках?

— Да.

— О каких именно пытках?

Франки молчал, немного раскачиваясь в такт внутренней мелодии.

— Франки, — сказал Макдональд.

— Даже не проси.

Макдональд ждал, Винтер тоже, оба следили за движениями Франки. За стеной тишина. Винтера обдало неприятным холодом.

— Фраанки, — повторил Макдональд.

— Хорошо, я скажу, что слышал. Кто-то в Лондоне предлагает фильмы с пытками, и они настоящие.

— Имя.

— Никогда в жизни.

— Скрывать может быть опасно, — сказал Макдональд. — Ты должен понять.

— Я понимаю. Но лучше я сам спрошу. Ты же понимаешь, что я не могу выдать свои контакты тебе и твоему блондинистому другу. Они вряд ли много знают, а если и знают, то никогда в жизни тебе об этом не расскажут.

— Но ты же не можешь пойти и снова расспрашивать.

— Если придется добывать информацию, то только на моих условиях.

Винтер снова слышал звуки вокруг, мир больше не мог сдерживать дыхание.

— Поверь, — продолжал Франки, — меньше всего мне хочется, чтобы это распространялось в моем городе или в моем бизнесе. Это одинаково важно всем нам. Но будет слишком много шума, если копы начнут шнырять и беспокоить наших ни в чем не повинных клиентов.

— А тем временем погибнет кто-то еще.

— Безопаснее, если об этом позабочусь я.

— Завтра же.

— Я постараюсь.

— Завтра же, — повторил Макдональд и повернулся к Винтеру: — Эрик, у тебя есть вопросы?

— Эти фильмы демонстрируют не в Сохо, как я понял? — спросил Винтер у Франки.

Тот не ответил, но Винтер понял, что угадал.

— Это для частного пользования, на дому?

— Да.

— Будьте осторожны, — сказал Винтер.

— Благодарю, о большой белый человек. — Блеснула белозубая улыбка Франки. — Ваша забота обо мне очень трогательна.

Судя по выражению лица Винтера, он почувствовал себя идиотом. Но Франки продолжал улыбаться, изображая сборщика хлопка на полях Миссисипи.

— Сейчас бы чай не помешал, — сказал Макдональд.

— У меня есть шотландский, из сушеного овса.

— Мм…

Они сидели на скамейке на площади Сохо и грелись на солнце. В тени было холодно, но здесь ранняя весна радовала теплом. Винтер расстегнул пальто. Английская птица пела ему на английском.

— У нас есть специальная система баз данных по убийствам, для всей страны. Ее создали после провального 1987 года, когда серию убийств расследовали разные группы и все тыкались в одно и то же, как слепые. Мы тогда слишком верили в карточные каталоги. Но в ходе расследования гибели одного молодого парня нас обвинили в некомпетентности. И для этого были основания.

Птицы на клене обрадовались слушателям, и хор затянул весеннюю классику.

— Но теперь у вас все в базах, — сказал Винтер.

— Это называется «ХОЛМС».

— Что?

— Компьютерная система. Ее так назвали в честь нашего самого знаменитого литературного предшественника. Но одновременно это сокращение, означающее «главная система запросов».

— В нашей области все просто обожают аббревиатуры, — сказал Винтер.

— Я могу не только найти там все, что надо, но и войти в контакт с кем-то, кто не спит, в Скотленд-Ярде.

— Чем может помочь Скотленд-Ярд в такой ситуации?

— Сейчас у него в основном административные функции. Например, уже двадцать пять лет, как там нет отдела по расследованию убийств. Там вообще осталась только пара отделов, антитеррористический и подобное. Но они поддерживают все компьютерные системы.

— То есть в твоих делах они роли не играют?

— Если надо, я заказываю у них особых технических специалистов, которых нет у нас, в районах. Они различают на стене отпечатки пальцев десятилетней давности — ты слышал, наверное.

— Да.

— В Клэфэм они тоже приезжали.

— Понятно.

— Наши ребята собрали отпечатки пальцев, следы обуви, все раны и отметки на теле, потом приехали спецы из Ярда и искали микроскопические следы.

— В этот раз есть на них какая-то надежда?

Солнце скрылось за тучей, и потянуло холодком, птицы смолкли и ждали. Грузовичок, забитый упаковками масла, протарахтел вокруг площади и остановился у итальянского ресторана. Мимо прошли две девушки, стрельнув взглядом в их сторону. Глаза Макдональда были спрятаны за темными очками. «Он выглядит как торговец наркотиками, а я как его клиент, — подумал Винтер. — Или наоборот?»

— Надежда? Да. Я им вполне доверяю. Технические работники по всей Англии — гражданские служащие, но их шефы в Ярде — инспекторы-криминалисты. Мы их в шутку зовем лабораторными инспекторами. Они выезжают на место убийства со своими людьми и техникой. То есть они обслуживают все самые сложные с технической точки зрения случаи.

— Это хорошо придумано.

— К тому же лаборатория находится в Кеннингтоне, а это тоже к югу от Темзы, — улыбнулся Макдональд. — Иногда мы вызываем и патолога, особенно если есть сексуальные показания.

Макдональд имел в виду «признаки убийства на сексуальной почве». Винтер подумал, что «сексуальные показания» могло бы стать названием кассового фильма.

— Сколько времени вы можете заниматься только одним делом? — спросил он.

— Политика наших шефов такова, что они дают нам двенадцать недель. Если за это время ничего не происходит и у нас нет новых перспективных версий, мы задвигаем дело в дальний ящик и начинаем заниматься другим. Но как я уже говорил, наше отделение раскрывает все дела.

— Самое плохое — когда мы знаем, кто убил, но у нас недостаточно доказательств, чтобы его судить, — сказал Винтер.

— От этого немудрено стать циником.

— Иногда я знаю, что рано или поздно он сделает что-то, что станет последним кусочком в пазле. Тогда ходишь и ждешь все время, что вот-вот что-то случится.

— Всегда наготове.

— Ты был скаутом? — спросил Винтер.

— Членом этого паравоенного тайно-фашистского движения, основанного южно-африканским расистом Баден-Пауэллом? Нет, не был.

— А я был. Там учат вести себя правильно.

— Поэтому ты пошел работать в полицию?

— Естественно.

Опять повеяло теплом. Солнце выглянуло между двумя домами по пути вниз, в Темзу. Макдональд кивнул в сторону Грик-стрит:

— Там находится лучший в мире магазин виски, «Миллроу».

— Я знаю.

— Конечно-конечно.

— Я бы хотел сходить с тобой завтра в музыкальные магазины в Брикстоне, послушать, что говорят потенциальные свидетели.

— Можешь сходить сам, — сказал Макдональд. — Я не успею, у меня другие дела.

— Мне нельзя одному, я же здесь в роли наблюдателя.

— Ты такой же полицейский, как я, и в большей степени англичанин, чем я когда-нибудь стану, так что кто может сказать слово против?

— Тогда я скажу, что ты был со мной.

— Говори, что хочешь.

— Тогда я еще скажу, что сегодня мой день рождения.

— Прими мои поздравления. Сколько стукнуло?

— Тридцать семь.