— За свечи ему, небось, приходится кругленькую сумму выкладывать,— проворчал Род.— Скажи, а как ты намереваешься попасть внутрь? — Нижняя часть Темной башни была глухая, непроницаемая — ни окошка, ни глазка.— Но ведь должна же быть дверь.

— Зачем? — возразила Гвен,— Ты забыл: колдуны умеют летать.

— О…— Род нахмурился.— И правда, как это я забыл? Все равно непонятно, как же он входит и выходит. Эти бойницы годятся для очень уж тощего человека.

— Выше.— Гвен кивком указала на верх башни. Рукоятка метлы приняла вертикальное положение.

Род ахнул и судорожно вцепился в рукоятку:

— Ну да, у него там вертолетная площадка!

Агата, описав круг возле зубцов вершины, приземлила свою метлу посередине крыши и ловко соскочила с нее. Гвен последовала ее примеру. Род отряхнулся от налипшей соломы и был вынужден широко расставить ноги и ухватиться за ближайший зубец в ожидании, когда крыша под ним перестанет кружиться.

— Да ну, не так уж было страшно,— пряча удивленную улыбку, проговорила Гвен.

— Ничего, привыкну,— проворчал Род. Честно говоря, привыкать ему не очень-то хотелось.— Так…— Он вдохнул поглубже, набрался храбрости и сделал первый шаг. Каменные плиты лежали более или менее надежно, и потому Род расправил плечи, сделал новый вдох и еще один шаг — Ладно. Ну, где тут у него дверь?

— Вот она,— указала Агата.

Сразу же за зубцом и амбразурой в крыше виднелся люк. Род подошел к нему — очень осторожно — и сдвинул брови, осматривая грубые доски:

— А дверной ручки не видно.

— А зачем она нужна? — хмыкнула Агата,— Сюда ведь никто не приходит, кроме этого старого мерзопакостника. А когда он приходит, наверняка открывает крышку снизу.

— И оставляет открытой? А как же дождь?

Агата покачала головой:

— Вряд ли он выходит в плохую погоду.

— Ясно,— рассудительно проговорил Род.— Видимо, он только для того и выходит сюда, чтобы полюбоваться на звезды, а когда звезд нет, он и не выходит,— Он вынул кинжал и опустился на одно колено.— Тут надо осторожненько… Сталь крепкая, но и она может треснуть…

Он вогнал лезвие кинжала в древесину и потянул кинжал на себя. Крышка люка приподнялась на дюйм. Род подсунул под нее мысок сапога, выдернул кинжал и бросил рядом с собой, подцепил крышку пальцами и снова потянул вверх. Боль была ужасная, а уж о том, как это процедура сказывалась на ногтях, лучше и не говорить. Но наконец крышка поддалась и открылась окончательно.

— Вот так! — довольно объявил Род.— Взлом жилища завершен.

— Славная работенка! — не без удивления воскликнула Агата.

— Да ну, это так, пустяки,— небрежно отозвался Род, отряхивая с рук пыль.

— Кстати, мог бы и не упираться,— сообщила ему колдунья.— Или я, или женушка твоя могли бы без труда поднять эту крышку, не касаясь ее руками.

— О…— Род чувствовал: еще немного, и он возненавидит эту старую каргу. В попытке проявить тактичность он сменил тему: — А знаете… в стране, где так много умельцев летать, он мог бы и замком обзавестись.

Гвен покачала головой:

— Мало кто из ведьм или колдунов осмелился бы явиться сюда, господин мой. У Галена дурная слава.

Не сказать, чтобы последняя фраза вселила в Рода уверенность, столь необходимую человеку, решившему пойти на нарушение неприкосновенности чужого жилища. Род поглубже вдохнул, напряг мышцы, чтобы унять нытье под ложечкой, и придирчиво взглянул на уходящие вниз ступени:

— Так… Пожалуй, стоило бы постучаться…

Последнее слово прозвучало, когда макушка его уже исчезла в отверстии люка.

Лестница круто поворачивала. Сгустился непроницаемый мрак. Род резко остановился. Агата налетела на него сзади:

— М-м-м-м-ф! Неужто предупредить нельзя было, что тебе вздумалось остановиться, лорд Чародей?

— В следующий раз всенепременно предупрежу. Милая, посвети, ладно? А то тут темновато.

— Хорошо, господин мой.

Над ладошкой Гвен тут же возник светящийся шарик. Она проскользнула мимо мужа — на его взгляд, чересчур поспешно, и пошла впереди, освещая дорогу.

Лестница заканчивалась перед дверями, занавешенными темной тканью. Толкнув двери, незваные гости оказались в круглой комнате, свет в которую проникал сквозь две узкие бойницы. Гвен погасила огонек, сразу стало темно. Небо было затянуто тучами, и в комнату пробирался только тускло-серый свет. Но и этого освещения было достаточно для того, чтобы разглядеть рабочий стол, занимавший всю окружность комнаты, и высокие стеллажи вдоль стен. На полках стояло бесчисленное множество баночек и коробочек, от которых исходили всевозможные ароматы — от пряных до кислых. На столе были расставлены перегонные кубы, тигели, ступки с пестиками и мензурки.

Агата от отвращения наморщила нос:

— Алхимия!

Род медленно кивнул:

— Похоже, у этого старика более могучая научная деятельность, чем я предполагал. Надо отдать ему должное.

— Не может быть, чтобы ты благосклонно относился к черной магии!

— Ни в коем случае. И Гален, я так думаю, к ней никакого отношения не имеет. Просто его не удовлетворяет знание о том, что то или иное происходит. Он хочет докопаться, почему это происходит.

— А разве недостаточно сказать, что все это — козни дьявола?

Род брезгливо поджал губы:

— Это уход от вопроса, а не ответ на него.

За его спиной послышался звон стекла. Род обернулся.

К перегонному кубу подлетела банка и излила в куб тонкую струйку зеленоватой жидкости. На глазах у Рода на горлышко банки наделась крышка и повернулась на пол-оборота, надежно запечатав банку. Затем банка приняла вертикальное положение и возвратилась на полку.

— Гарольд! — строго проговорила Агата,— Не трогай. Это чужие вещи.

— Погодите, не надо ругать его,— сказал Род, следя за тем, как с другой полки слетела коробочка. Ее крышка приподнялась, и в куб посыпался мелкий серебристый порошок.— Пусть ребенок поэкспериментирует. Нельзя мешать тяге к знаниям.

— Это тебе надо помешать! — Агата гневно зыркнула на Рода.— Без сомнения, баловство Гарольда служит какой-то твоей цели!

— Быть может, быть может,— рассеянно проговорил Род, наблюдая за тем, как под перегонным кубом загорается спиртовка.— На самом деле стучаться было совершенно бесполезно. Гален, судя по всему, настолько глубоко погружен в свои изыскания, что…

— Господин мой,— опасливо сжала его руку Гвен,— мне не нравится, как булькает это зелье.

— Бояться не стоит, уверен,— заверил жену Род, не без тревоги поглядывая на заплясавшие над столом пробирки, в процессе исполнения танца переливавшие из одной в другую какую-то еще зеленоватую жидкость. Наконец пробирки утихомирились, но…

— И этот сосуд забулькал,— проворчала Агата.— О сын мой! Что ты творишь?

Позади снова звякнуло стекло. Все трое обернулись и увидели реторту, которая просунула свой носик в стеклянный змеевик. Под ретортой загорелась спиртовка, и из дырочки в ведерко, подвешенное над столом, закапала вода, конденсирующаяся в змеевике.

— Господин мой,— нервно проговорила Гвен,— это зелье кипит вовсю. Ты уверен в том, что Гарольд ведает, что творит?

О да, Род был совершенно уверен в том, что Гарольд ведал, что творил. На самом деле теперь он нисколько не сомневался в том, что Гарольд и умнее, и изобретательнее, чем он думал о нем раньше. А суспензия, составленная Гарольдом, была составной частью маневра, именно благодаря ей должен был ускориться ход событий.

Но не настолько же! Род бросился к перегонному кубу. Его испугали газы, выделявшиеся в опасной близости от открытого пламени спиртовки.

— Что вы тут делаете?!

Гневный баритон сотряс стены комнаты. В дверях стоял Гален — в синем балахоне, седобородый, с красным от возмущения лицом. Он с первого взгляда оценил сложившуюся ситуацию, затем поспешил к перегонному кубу, погасил спиртовку, схватил пробирку, бросил ее в чан с водой и погасил спиртовку под ретортой.

— А ты прыткий, как я погляжу,— съязвила Агата,— для своих-то преклонных лет.