Амергин улыбнулся:

— Надеюсь, вы не ждете смерти, Гофанон. Вы говорите так, словно она — неизбежное следствие нашего похода.

Гофанон, опустив глаза, лишь пожал плечами.

— Мы одолеем Фои Миоре, — быстро вмешался король Маннах. — Но хочу признать, что мы используем все возможности, которые предоставит нам судьба.

Он многозначительно посмотрел на Корума. Тот кивнул.

— Против магии, — сказал он, — лучшее оружие — сама магия, если ты это имеешь в виду, король Маннах.

— Именно так, — подтвердил отец Медб.

— Магия! — расхохотался Гофанон. — Магия ушла из этого мира! Лишь жалкие ее остатки есть у Фои Миоре и их слуг…

— И все же я кое-что слышал… — Корум с трудом узнал собственный голос. Он умолк, пытаясь понять, что заставило его заговорить.

— Что слышал? — подавшись вперед, спросил Амергин.

Корум посмотрел на Илбрека.

— Ты говорил о каком-то колдовском месте, Илбрек. Сегодня утром. Ты сказал, что можешь выяснить, как и где найти таинственных сверхъестественных союзников.

Илбрек бросил взгляд на Гофанона — тот нахмурился.

— Я сказал, что мог бы выяснить, где это место. От него остались лишь смутные воспоминания…

— Это слишком опасно, — перебил его Гофанон. — Как я и раньше тебе говорил, Илбрек, могу только удивляться твоему предложению. Нам бы подумать, как лучше использовать те силы, что у нас есть.

— Хорошо, — сказал Илбрек. — Но ты слишком осторожен, Гофанон.

— В таком деле осторожность оправданна, — буркнул карлик-сид.

В зале воцарилась тишина — все слушали разговор двух сидов.

Бросив взгляд на собеседника, Илбрек обратился ко всем собравшимся.

— Я ошибся, — сказал он. — Магия и чародейство обращаются против тех, кто пользуется ими.

— Это верно, — признал Амергин. — Нам придется согласиться с твоей сдержанностью, Илбрек.

— Вот и хорошо, — сказал Илбрек, но было видно, что на самом деле он не разделяет предусмотрительности Гофанона. Осторожность не была свойственна молодому сиду — так же, как ее не было в характере великого Мананнана.

— Ваш народ дрался с Фои Миоре в девяти великих битвах, — сказал король Фиахад, вытирая губы, липкие от густого меда. — Значит, вы знаете их лучше. И соответственно, мы с уважением примем любой ваш совет.

— Дашь ли ты нам совет, сид? — спросил Амергин.

Гофанон, в задумчивости склонившийся над чашей, поднял голову. Он смотрел жестко и прямо; глаза его горели огнем, которого никто прежде не видел в них.

— Опасайтесь героев, — сказал он.

Все были настолько смущены и обеспокоены этими словами, что никто даже не переспросил, что он имеет в виду.

Наконец заговорил король Маннах:

— Решено, что первым делом мы идем на Каэр Ллуд и штурмуем его. Этот план страдает определенными недостатками — нам придется пересекать самые холодные территории Фои Миоре, — но у нас есть возможность застать Фои Миоре врасплох.

— После чего мы снова отступим, — сказал Корум. — Если двигаться с предельной быстротой, мы сможем добраться до Крайг Дона, где предварительно оставим запасы оружия, пищи и верховых лошадей. Из Крайг Дона мы сможем совершать налеты на Фои Миоре, зная, что они не рискнут преследовать нас в пределах семи кругов.

Единственная опасность, которая может нас подстерегать, заключается в том, что у Фои Миоре хватит сил окружить Крайг Дон и держать нас в осаде, пока у нас не кончатся припасы.

— Именно поэтому мы и должны ударить по Каэр Ллуду жестко и решительно, перебить как можно больше врагов и сохранить свои силы, — сказал Моркиан Две Улыбки, разглаживая остроконечную бороду. — У Каэр Ллуда не должно быть места ни чрезмерной отваге, ни героическим подвигам.

Большинству собравшихся его слова не понравились.

— Война — это искусство, — сказал Кернин Оборванец, вытянутое лицо которого, казалось, стало еще длиннее, — хотя искусство жуткое и аморальное. А большинство собравшихся здесь — артисты, мастера, гордые своими талантами и личными особенностями. Если мы не сможем выразить себя, есть ли вообще смысл драться?

— Схватки между мабденами — это одно, — тихо произнес Корум, — а война мабденов против Фои Миоре — совершенно другое. И в битве, о которой сегодня вечером идет речь, можно потерять гораздо больше, чем гордость.

— Я понимаю тебя, — сказал Кернин Оборванец, — но сомневаюсь, что готов полностью согласиться с тобой, сир сид.

— Ради спасения жизней мы готовы многим поступиться, — промолвила Шеонан Топор-девица, высвобождаясь из объятий Гриниона.

— Ты говорил о том, что тебя восхищает в мабденах, — обратился к Гофанону Падрак Дуболом. — Тем не менее существует опасность, что мы пожертвуем всеми этими ценностями нашего народа ради желания выжить.

— Ничем ты не должен жертвовать, — ответил ему Гофанон. — Пока мы просто предварительно обсуждаем план штурма Каэр Ллуда. Одна из причин, по которой мабдены терпели сокрушительные поражения от Фои Миоре, была в том, что герои мабденов вступали в отдельные схватки, а Фои Миоре собирали свои силы в единый кулак. И у Каэр Ллуда мы должны использовать их методы, пустив в ход кавалерию для стремительного удара и использовав колесницы как движущиеся платформы, с которых можно будет обстреливать врага. Какой смысл в том, чтобы мужественно стоять на месте и умереть от жуткого дыхания Раннона? Не так ли?

— Сиды говорят мудро, — согласился Амергин, — и я прошу весь мой народ прислушаться к их словам. Ведь именно поэтому мы сегодня вечером и собрались тут. Я видел, как пал Каэр Ллуд. Я предвижу, как погибнут прекрасные отважные воины, не успев нанести врагу сокрушительный удар. В старые времена, времена девяти битв, сиды дрались с Фои Миоре один на один. Но мы не сиды. Мы — мабдены. И в данном случае мы должны драться как единый народ.

Могучее тело Дуболома откинулось на спинку скамьи. Он кивнул.

— Если Амергин так считает, то я буду сражаться, как советуют сиды. И этого достаточно, — сказал он.

И остальные забормотали, соглашаясь.

Илбрек сунул руку за пазуху и извлек свиток из тонкого пергамента.

— Вот, — сказал он, — карта Каэр Ллуда.

Развернув свиток, он повернулся, показывая его всем.

— Мы атакуем одновременно с четырех сторон. Каждый отряд возглавляется королем. Выяснено, что эта стена слабее остальных, и поэтому ее штурмуют два короля со своими людьми. В идеальном случае мы можем сокрушить Фои Миоре с их прислужниками, согнав к центру города, но, скорее всего, этого не получится, и мы получим такой мощный контрудар, что нам придется отступить в Крайг Дон и оттуда снова пойти в наступление…

Илбрек принялся объяснять детали плана.

Хотя Корум сам нес немалую долю ответственности за этот план, в глубине души он считал его слишком оптимистичным, но, поскольку лучшего не было, приходилось исходить из него. Он налил еще меда из кувшина, стоящего у локтя, и передал кувшин Гофанону. Коруму все еще хотелось, чтобы Гофанон разрешил Илбреку рассказать о таинственных магических союзниках, на которых, как считал кузнец, было слишком опасно рассчитывать. Принимая кувшин, Гофанон тихо сказал:

— Близится полночь, и скоро мы должны уйти отсюда. Меч будет готов.

— Здесь нам делать нечего. Все уже сказано, — согласился Корум. — Дай мне знать, когда ты соберешься уходить, и я извинюсь от нашего имени.

Илбрек продолжал отвечать на многочисленные вопросы тех, кто хотел узнать, как будет проломлена та или иная стена, как долго простые смертные могут существовать в тумане Фои Миоре, какую одежду лучше натягивать на себя и так далее. Убедившись, что ему нечего добавить к этому обмену мнениями, Корум встал, вежливо попросил у верховного короля и остальных разрешения удалиться и вместе с Гофаноном, Медб и Хисаком Солнцекрадом вышел из переполненного зала на узкие улочки, где стояла холодная ночь.

Небо было почти таким же светлым, как днем, и на его фоне вырисовывались темные силуэты зданий. По диску луны проплыло несколько легких голубоватых облачков, они ушли в сторону моря и скрылись за горизонтом. Компания вышла за ворота, пересекла мост через ров и, обогнув лагерь, углубилась в гущу деревьев, стоявших за ним. Где-то ухнул филин, раздался шелест крыльев и писк зайчонка. В высокой траве жужжали насекомые. Раздвигая ее, они вошли в лес.