— Я сказал «можешь», Корум. Об остальном я должен промолчать. С моей стороны это было бы глупо и безответственно. Ты прав — я и без того сказал слишком много и загадал тебе загадку.
— Я выброшу ее из головы. Желаю тебе спокойной ночи, старый друг.
— Спокойной ночи, Корум, — и пусть твои сны будут ясны.
Покинув зал, Корум стал подниматься в свою спальню. В первый раз за эти месяцы он ждал прихода сна не столько со страхом, сколько с любопытством.
Заснул он почти мгновенно. И столь же мгновенно возник речитатив голосов. Вместо того чтобы сопротивляться их вторжению, он расслабился и прислушался.
— Корум! Кремм Кройх! Ты нужен своему народу.
Несмотря на странный акцент, голоса были ясно слышны. Но Корум не мог различить никого из хора, никого из тех, кто, взявшись за руки, стоял вокруг холма в дубовой роще.
— Властитель Кургана. Владыка Серебряной Руки. Только ты можешь спасти нас.
И Корум понял, что отвечает:
— Как я могу спасти вас?
В ответ зазвучали восторженные голоса:
— Наконец ты ответил! Приди к нам, Корум Серебряная Рука! Явись к нам, Принц в Алом Плаще! Спаси нас, как ты спасал нас в прошлом.
— Как я могу спасти вас?
— Ты можешь найти Быка и Копье и повести нас против Фои Миоре. Покажи нам, как сражаться с ними, ибо они дерутся не так, как мы.
Корум пошевелился. Теперь он видел их. Они были высокими и красивыми — молодые мужчины и женщины, их бронзовые тела отливали теплым золотом, цвета осеннего зерна, а золотые нити переплетали облегающие удобные и изящные одежды. Браслеты на запястьях и щиколотках, ожерелья и кольца — все из золота. Их развевающиеся одеяния были скроены из льна, окрашенного в светло-красные, синие и желтые цвета. На ногах сандалии. Они имели густые волосы, у некоторых — цвета лесной рябины. Этот народ действительно принадлежал к той же расе, что и люди Лиум-ан-Эса. Стоя в дубовой роще, взявшись за руки, закрыв глаза, они взывали хором.
— Приди к нам, Корум. Приди к нам.
— Я подумаю, — мягко сказал Корум, — ибо сражался я давным-давно и позабыл искусство войны.
— Завтра?
— Если я приду, то завтра.
Проснувшись, он понял, что спорить больше не о чем. Во сне он все решил: если получится — откликнуться на зов людей из дубовой рощи. Его существование в замке Эрорн было не просто жалким, оно было никому не нужным, даже ему самому. Он должен идти к ним, пересекая плоскости, пробиваясь сквозь время, — идти гордо и с надеждой.
Джери нашел его в оружейной. Корум отобрал для себя серебряный нагрудник и конический шлем посеребренной стали с выгравированным у шишака его полным именем. Он нашел наколенники полированной меди и на рубашку из синей парчи накинул длинный алый плащ, сделанный из тонкой шкуры неведомого животного. У скамейки стоял вадагский боевой топор, а рядом с ним меч, выкованный не на Земле, с рукоятью, усыпанной красными и черными ониксами; древко копья по всей длине от самого острия было украшено сотнями тщательно вырезанных крохотных фигурок, изображающих сцены охоты; тут же лежали могучий лук и колчан со стрелами. К стене был прислонен круглый боевой щит из нескольких слоев твердого дерева, кожи, меди и серебра, обтянутый толстой твердой шкурой белого носорога, которые когда-то водились в северных лесах владений Корума.
— Когда ты отправляешься? — спросил Джери, разглядывая его.
— Завтра. — Корум взвесил на руке копье. — Если их призыв будет успешным. На рыжем коне я поднимусь на холм. Я должен ехать к ним.
Джери не стал спрашивать, как Корум окажется в роще, да и сам Корум еще не думал над этой проблемой. Придут в действие какие-то странные законы — это было все, что им стоило знать. И очень многое зависело от внутренней силы людей, ждавших в дубовой роще и взывающих к нему.
Вместе они быстро подобрали остальное вооружение и поднялись на зубчатую стену замка. Отсюда открывался вид на необъятный океан к западу и обширные леса и болота, что тянулись к востоку. В бескрайнем чистом и синем небе ярко светило солнце. День был теплым и спокойным. Они говорили о старых временах, вспоминали погибших друзей и гибель изгнанных богов; зашел разговор о Кулле, который обладал мощью, большей чем у любого Владыки Порядка или Владыки Хаоса и который, казалось, не боялся никого и ничего. Они стали предполагать, куда могли исчезнуть Кулл и его брат Ринн — может, они ушли в другие миры за пределами Пятнадцати плоскостей, и интересно, напоминают ли хоть как-то эти миры Землю.
— И кроме того, конечно, — сказал Джери, — возникает вопрос о Пересечении Миллиона сфер и о том, что произойдет, когда пересечение завершится. Как ты думаешь, оно уже подошло к концу?
— После Пересечения будут новые законы. Но кто их установит? И для кого? — Корум прислонился к стене, глядя на узкий залив. — Подозреваю, что эти законы придется устанавливать нам. Но мы же ничего не знаем. Мы даже не знаем, что есть зло, а что — добро, или, точнее, существует ли на свете и то и другое. Куллу были чужды эти мысли, и я завидовал ему. Мы же достойны жалости! Я жалок, потому что не могу жить без преданности чему-то! То, что заставляет меня спешить к тем людям, — это сила? Или слабость?
— Ты рассуждаешь о зле и добре и признаешься, что не знаешь их подлинной сути, — то же самое ты можешь сказать о силе и слабости. Эти слова бессмысленны. — Джери пожал плечами. — Для меня имеют значение и любовь, и ненависть. Кое-кто из нас наделен физической силой — я-то это вижу. А другие физически слабы. Но какое отношение к этим особенностям имеют свойства человеческого характера? И если мы не презираем человека за то, что ему не повезло и он не обладает физической мощью, почему его надо презирать, если, например, он и не хочет быть сильным? Такие инстинкты присущи животным, и зверей они вполне устраивают. Но люди не животные, они люди. Вот и все.
Улыбка Корума была полна горечи.
— Кроме того, они и не боги, Джери.
— Да, не боги — но и не исчадия зла. Они просто мужчины и женщины. Мы были бы куда счастливее, допустив это! — Джери вскинул голову и внезапно рассмеялся. — Но, может, нам стоит проявить побольше сдержанности? А то мы пустились в ханжеские речи, друг мой. Мы воины, а не святоши!
Корум повторил вопрос, который задал прошлым вечером:
— Знаешь ли ты эту землю, куда я решил отправиться? Пойдешь ли и ты туда — сегодня вечером?
— Я не волен в своих поступках. — Джери стал мерить шагами мощеную кладку. — И ты это знаешь, Корум.
— Я надеялся на тебя.
— Корум, в этих Пятнадцати плоскостях у тебя существует множество воплощений. И возможно, что где-то другому Коруму нужен спутник, и мне придется отправиться с ним.
— Но ты в этом не уверен?
— Нет, не уверен.
Корум пожал плечами.
— Если твои слова правдивы, наверное, я должен признать, что так оно и есть, — значит, я могу встретить другое твое воплощение, которое не знает своей судьбы?
— Как я говорил тебе, память часто подводила меня. Как в этом воплощении она подводила тебя.
— Мне остается надеяться, что мы встретимся в этом новом измерении и узнаем друг друга.
— И я тоже на это надеюсь, Корум.
Этим вечером они сели играть в шахматы. Друзья почти не говорили между собой, и Корум рано пошел спать.
Когда снова возникли голоса, он, медленно подбирая слова, обратился к ним:
— Я явлюсь в доспехах и с оружием. Я буду верхом на рыжем коне. Вы должны изо всех сил звать меня. Я даю вам время отдохнуть. Соберите все свои силы и через два часа начинайте призывать меня.
Через час Корум встал и спустился вниз, прямо на шелк и парчу надел доспехи. Конюх вывел во двор замка коня. Держа поводья в правой руке и положив серебряную руку на рукоять меча, Корум обратился к своим слугам, сказав, что уезжает на поиски приключений и, если он не вернется, они, именем Корума, должны держать замок Эрорн открытым для любого путника, нуждающегося в убежище, а также отменно кормить его. Затем он миновал ворота, спустился по склону холма и углубился в густой лес — так он скакал примерно сто лет назад, когда еще были живы его отец, мать и сестры. Но тогда конь нес его сквозь утро. А теперь он ехал в ночь, под бледной луной.
