Мы уже упоминали, что в 1583 г. корсар в военное и пират в мирное время Джильберт провозгласил остров Ньюфаундленд владением английской короны. С этих пор вопрос о праве других наций (особенно французов) на ловлю рыбы в ньюфаундлендских водах не переставал служить предметом нескончаемых дипломатических негоциации заинтересованных сторон с Англией.
Однако постепенно испанцы и португальцы поотстали, и в водах «рыбного острова» англичанам приходилось встречаться лишь с голландцами и больше всего с французами.
Вскоре оказалось, что, хотя рыбы около острова водится несметное количество, однако, кроме рыбы, там поживиться нечем. Суровый северный климат, долгие месяцы снежной пелены, дремучие чеса — все это было не похоже на те роскошные картины, к которым привык глаз мореходов в эти героические времена великих географических открытий в Индии, Полинезии, Южной Америке, на островах южных морей.
Таким-то образом и произошло очень оригинальное явление: в первые десятилетия после открытия Ньюфаундленда ни купцы, ни мореходы, ни искатели приключений, ни правители приатлантических стран не обращали на этот остров большого внимания и не оценили в должной мере его хозяйственного значения.
Французы больше всех и раньше всех поняли колоссальное экономическое значение нового открытия. Уже с конца первого десятилетия XVI в., значит лет через 12 после путешествия Джона Кабота, треска, привозимая от берегов Ньюфаундленда, начинает играть серьезную роль на нормандских рынках, особенно в Руане. Она считается уже в 1510 г. видным предметом импорта.
Да и в настоящее время во французской Нормандии есть целый ряд селений (например, Ипор, Этрета), где почти все мужское население несколько месяцев в году проводит у берегов Ньюфаундленда, ловя треску, есть и города (Фекан, Дьепп), где этот же промысел кормит немалую часть населения. Но почти с первых же лет начались и бесконечные споры между французами и англичанами, открывшими, как мы отмечали, остров почти в одно и то же время.
Эти споры длились столетиями и окончательно уладились только при создании Антанты, т. е. по англо-французскому соглашению 8 апреля 1904 г., когда политические обладатели Ньюфаундленда, англичане, признали полностью и без оговорок все стародавние экономические права и претензии французов на рыбную ловлю.
Помимо Ньюфаундленда, французская неофициальная или полуофициальная колонизация направлялась в рассматриваемое нами время и в другие далекие заморские края. В этих экспедициях «династия» Анго также являлась видной представительницей своего класса.
После смерти отца Жан Анго продолжал его дело. Сначала он имел в виду установить прямые сношения между Францией и Южной Америкой, а также между Францией и Молуккскими островами. Но португальцы решительно запротестовали, основываясь на правах первого захвата, на папской булле и т. д.
Тогда Жан Анго без колебаний вступил на тот своеобразный путь эксплуатации колониальных богатств, на который в середине XVI в. охотно становилась торговая буржуазия всех стран, опоздавших к первому разделу заморских земель (все, что он предпринимал, он делал систематически): он стал систематически грабить путем открытого морского разбоя португальские суда, возвращавшиеся из Индии и из Америки на родину.
Жан Анго снаряжал на пиратский промысел целые флотилии, наводившие ужас на Антильские острова, на Бразилию, на Панаму, Гондурас, Мексику. Они нападали целой стаей, сжигали прибрежные селения, перехватывали караваны транспортов. Анго разрабатывал и приводил в исполнение обширные планы. Он зорко следил за добычей и особенно охотно посылал грабить португальцев, когда они возвращались с драгоценным грузом из Индии. Очень удобно было подстерегать португальские суда между Мадерой и Лиссабоном. Португальское купечество с ужасом констатировало, что пиратские корабли Анго в короткое время ограбили и увели больше 300 торговых судов.
Португальский король Иоанн III обратился в 1544 г. с жалобой к французскому королю Франциску I. Но, конечно, Франциск I вполне сочувствовал своему именитому верноподданному купцу, который к этому времени успел стать чем-то вроде городского головы Дьеппа и занять целый ряд почетнейших и разнообразнейших должностей.
В конце концов Жан Анго согласился попридержать своих пиратов, если португальский король заплатит ему 60 тыс. дукатов, — сумму, по тому времени огромную, за то, что португальцы когда-то осмелились захватить один из его кораблей. Король Иоанн III согласился.
Но не оставлял Анго своим вниманием и испанцев. Вот один из многочисленных образчиков его деятельности. Когда он проведал, что долгожданные первые плоды ограбления сокровищ империи инков, завоеванной Писарро, грузятся на транспорты для перевоза в Испанию, он решил перехватить их в открытом море. И действительно, когда транспортные суда под начальством Бласко Вело вышли в море (дело было в 1537 г.), пираты, посланные Жаном Анго, напали на испанцев, отбили и взяли в плен вместе с несметной добычей девять кораблей.
Еще раз подчеркиваем, что Анго был только самым крупным, но вовсе не единственным организатором нападений на испанские и португальские суда. И он и подобные ему буквально наводили ужас на испанские колонии, берега которых грабили нещадно,
Жан Анго имел полную поддержку короля Франциска 1, который определенно отстаивал свободу морей как в те периоды, когда он воевал с Карлом V, так и тогда, когда был с ним в мире. И когда испанцы или португальцы брали в плен корабли, снаряженные Жаном Анго и его компаньонами, Франциск I не скрывал ни от Карла V Испанского, ни от Иоанна III Португальского, что он разрешает особой грамотой Жану Анго проводить соответствующие репрессии против испанского и португальского торговых флотов.
Французские пираты тем самым производились в корсары, а нападения их назывались отныне каперской войной. Это, конечно, не мешало испанцам и португальцам вешать французских корсаров на реях, но и корсары зато не щадили пленных. Во всяком случае, никаких жалоб на своих корсаров в таких случаях Франциск I не принимал.
Жан Анго, так же как англичане, в это самое время носился с мыслью открыть самостоятельный, независимый от португальцев морской путь в Индию и для этого обогнуть не Африку, а Московию, т. с, другими словами, посылать мореходов не на юг, а на север, чтобы они прошли мимо северных берегов Московского царства и где-нибудь на северо-востоке обогнули Азию и, спускаясь к югу, достигли бы сначала берегов Китая, а потом Индии. Еще до английской экспедиции Ченслера он собирался послать туда же, на север, французскую экспедицию. Он же отправил также разведочные экспедиции на Суматру и в Китай. Побывали его корабли и у берегов Флориды в Америке.
Кроме Анго, в 30 — 40-х годах XVI столетия и другим французским судовладельцам и владельцам капиталов удалось завязать сношения с бразильскими территориями, а также с Марокко и с Гвинейским побережьем. Сопротивление и вражда со стороны испанцев и португальцев все усиливались.
Правда, король французский Франциск I этим очень возмущался и говорил: «Солнце светит для меня, как и для других; я хотел бы видеть статью завещания Адама, которая исключает меня из раздела мира». Но он боялся могущественного испанского короля Карла V и избегал открытых ссор, на которые подбивали его как Жан Анго, так и другие богачи из французских портовых городов.
Французы стремились вознаградить себя в тех, правда гораздо менее богатых и привлекательных, местах, куда испанцы и португальцы еще не проникали, — в Северной Америке. Началось дело с поисков золота на основе слухов о золотых россыпях, которые будто бы обнаружены где-то за островом Ньюфаундленд.
Первый толчок французским заморским странствованиям очень просто и непосредственно был дан коротенькой инструкцией, врученной в 1534 г. королем Франциском I моряку из западнофранцузского города Сен-Мало Жаку Картье, которому суждено было открыть Канаду: в королевской инструкции ему предписывалось «отправиться в новые земли, открыть те острова и страны, где, как говорят, должно находиться большое количество золота».
