Особым вниманием зарубежных фирм грампластинок много лет подряд пользовалась песенка Ю. Саульского «Черный кот». На Западе в бедном «Черном коте» увидели воплощение протеста против существующих в России порядков. Что ж, если кому чего-то хочется, ему то и видится. У нас же руганый-переруганый «Черный кот» долгое время привлекал к себе внимание совсем по другой причине.
Почему эта непритязательная песенка, написанная в веселом танцевальном ритме, взволновала широкий круг музыкальных критиков, композиторов, учителей, родителей? Мне думается, суть дела заключается в том, что у каждой песни должен быть свой «адрес». Есть песни широкого звучания, для массового исполнения — вспомним, как эпически и радостно звучит «Широка страна моя родная» в кинофильме «Цирк»; такую песню может подтянуть целая площадь, она как бы дает выход единому душевному порыву множества людей. Под нее и шагается легко. Эту песню безошибочно можно назвать массовой.
Есть песни камерные, для «настроения» — и веселые, которые не обязательно петь, можно просто напевать, насвистывать или «мурлыкать» про себя, и меланхоличные. Бывает, человеку хочется просто побыть одному, поразмышлять, погрустить, иногда даже всплакнуть; и часто этот эмоциональный комплекс человек доверяет песне. Сколько чистой и светлой грусти в песне-романсе Тихона Николаевича Хренникова «Что так сердце растревожено» из кинофильма «Верные друзья»!
Но имеется еще одна категория песен чисто развлекательного характера. К числу их, мне кажется, можно отнести и «Черного кота», и очень популярную в свое время песенку «Мой Вася». «Конфликт» у них с музыкальными критиками произошел, по-видимому, из-за смещения «адреса». Запоминающиеся, веселые по настроению песенки независимо от воли авторов вышли за отведенные им рамки и оккупировали эстраду и эфир. Родители и учителя запротестовали, так как эти бодрые шлягеры вступили в конкуренцию с более солидными и серьезными песенными произведениями.
Вообще вопрос о том, где какой песне звучать, далеко не праздный.
Вот уже много лет вызывает нарекания репертуар оркестров, играющих в кафе и ресторанах. Едва ли стоит, учитывая саму обстановку ресторана или кафе, вводить обязательный для исполнения набор советских, в том числе патриотических, песен. Что из этого получается, всем хорошо известно. Песню «Темная ночь» Н. Богословского, напоенную горячим дыханием величайшего в истории народного подвига, посетители ресторана превращают в разудалый хороводный пляс, а ранящая сердца многих матерей прекрасная «Баллада о красках» О. Фельцмана и Р. Рождественского (я видела в одной деревенской избе под Смоленском, как старая крестьянка — мать, потерявшая в войну шестерых детей, вырезала опубликованный в газете текст этой песни и бережно, словно завидуя тем, кого обошла похоронка, приколола на стене рядом с фотографиями не вернувшихся с фронта сыновей) оборачивается «знойным» танго, ибо для пришедшей сюда повеселиться публики любая музыка — это для развлечения.
По волнам безбрежного моря «модных» ансамблей нет-нет да и пронесутся робкие алые паруса — паруса надежды. Это наши «добротные» музыкальные коллективы — тоже вокально-инструментальные ансамбли, но работающие на достаточно высоком профессиональном уровне. Их мало, но они отличаются хорошим вкусом и уважительным отношением к песенному материалу.
Уже снискали себе честно заработанную, а не скандальную популярность «Самоцветы» под руководством Ю. Маликова. Они заметно прогрессируют в последнее время. Неизменно мелодичные песни М. Фрадкина, например «Увезу тебя я в тундру», «Наш адрес — Советский Союз» Д. Тухманова и другие вошли в творческий актив этого, в общем, молодого коллектива.
Один из старейших наших ансамблей — грузинский «Орэра» — был и остается примером для многих «искателей» и в смысле отбора репертуара, и его художественного осмысления, и яркой эстрадной «подачи». Издревле свойственная грузинской народной музыке высокая хоровая культура выдвинула самобытный ансамбль «Гордело», который наглядно демонстрирует неустаревающий стиль народного полифонического пения.
Тонкий вкус, глубокое понимание собственных фольклорных истоков и бережное отношение к песенному наследию других народов отличают азербайджанский квартет «Гая». Свежо и очень оригинально прозвучала недавно по телевидению обработанная ими песня Блантера «Лучше нету того цвету…». Характерно, что в это исполнение артисты внесли едва заметный восточный колорит, придавший столь известной песне новый оттенок.
Пожалуй, наибольший успех в поисках собственной художественной позиции среди существующих профессиональных вокально-инструментальных ансамблей сопутствует белорусским «Песнярам». Сделав упор на национальный фольклорный элемент, «Песняры» сумели преломить его и преподнести на популярной «битовой» основе. Певцов отличает негромкая манера вокального исполнения, лирический настрой, внимательное отношение к слову, к его смысловой нагрузке. Но еще раз хочу повторить — отрываясь от народной первоосновы русской песни, никакими современными музыкальными средствами дух ее выразить нельзя.
Рассказ о современных проблемах песни на эстраде я не случайно начала с размышлений о вокально-инструментальных ансамблях, засилье которых в нашем профессиональном и самодеятельном искусстве накладывает отпечаток на художественно-эстетические вкусы прежде всего молодежной аудитории. Дело в том, что появление этих модных коллективов — только часть серьезной проблемы, возникшей в нашем искусстве и культуре.
Русская народная песня…
«Поет наш народ, идучи и на бой, и с бою, и на работу, и с работы, и в ясный день, и в ненастный; он песнею облегчает труд, словом, в пении вся его отрада и вся его радость… Песни эти вышли из теплого русского сердца; они действительно нам родные…» — так писал собиратель русского песенного фольклора Ф. П. Львов в книге «О пении в России».
Спутница нашей жизни — русская народная песня. Как это ни прискорбно сознавать, но поют ее все реже и вынуждена она отступать под мощным напором песни эстрадной. Тому есть и объективные, и субъективные причины.
Как-то на Всесоюзном радио занялись статистикой — решили посчитать, какие песни просят исполнить по заявкам сельские радиослушатели. Оказалось, подавляющее большинство, несмотря на то что живет в деревне, проявляет интерес не к русским народным, а к современным советским песням и эстрадной музыке. Факт сам по себе весьма многозначительный!
Сейчас даже в деревнях редко встретишь молодежь, которая собирается за околицей попеть хором, а ведь на протяжении веков основной формой народного музицирования было хоровое пение без сопровождения. Близкая к земле, к народному творчеству, неповторимая частушечница Мария Николаевна Мордасова видит причину такого явления в том, что жизнь стала лучше, невестам плакать не с чего. Люди, мол, стали грамотные, в деревнях — достаток.
Но ведь в фольклорной сокровищнице не только грустные, протяжные песни, не только плачи да причитания. И еще. Конечно, можно только радоваться тому, что сельский пейзаж трудно представить теперь без теле– и радиоантенн, мотоциклов да автомобилей. Но вместе с деревней урбанизируется и песня, поэтому все реже звучит она на завалинке в красивом многоголосном исполнении. Роль песенного «пропагандиста» играет сегодня вездесущий транзисторный приемник, который можно встретить и в поле, и в кабине тракториста или комбайнера. Значительно больше времени, чем прежде, сельские жители стали проводить у радиоприемника, телевизора. Однако сама жизнь доказывает, что нельзя познать прекрасное, заложенное в музыке, в песне, уповая исключительно на транзисторный радиоприемник, телевизор, проигрыватель или магнитофон.
Я далека от патриархальной грусти по безвозвратно ушедшим временам и не разделяю мнения некоторых фольклористов, что народная песня переживает упадок или даже близка к отмиранию. Нет. Народная песня не отмирает! Ее питают корни новой советской действительности. Доказательством того служат многочисленные плачи, родившиеся в народе в годы минувшей войны, современные былины и вечно живучие звонкие частушки, откликающиеся на злободневные темы.
