Надо пояснить, что языкового барьера в компании нет… Ввиду католицизма головного мозга, у поляков, на протяжении примерно семи веков, главным письменным языком был латинский, а собственно польский (в котором я до сих пор откровенно слаба) считался и считается говором быдла. К примеру, гордость Польши — Коперник — собственно на польском не написал ни слова, зато немецкий и латынь были для него как родные. Парни тоже не лаптем щи хлебают, так что барышни ощущают себя если не «среди равных», то в привычной культурной среде. Что далеко не мелочь… И хорошо объясняет засилье в эвакуационных партиях девиц из высших страт Польской Державы — шляхты и магнатов. Наверняка, наши увечные ветераны постарались, «для своих». Курсант, как и шляхтич — почти нормальная партия для «панночки из общества». Была бы служебная перспектива… Интересно, а кем они считают меня? Спросить? Нет сначала покормить… Сами разговорятся. И тема сама найдется.

Ох! Предупреждать надо. Нашлась тема. Про то, что шляхта — испокон веков открытое сословие «воюющих господ», противопоставляющих себя простолюдинам. Истинный шляхтич готов умереть с голоду, но не опозорить себя физическим трудом. Друг друга шляхта узнает по так называемому «гонору» (чести, чувству собственного достоинства, от латинского honor, «честь») и храбрости. Для шляхты характерно представление о всеобщем равенстве внутри сословия («паны-браты»), даже король ими воспринимается, как равный. И королева… И я. «Тяжела ты шапка Мономаха!»

Впрочем, объяснение вопиющему факту окружающего их в Розенберге «поголовного равноправия» барышни отыскали быстро. Война! «На войне можно всё…» Тем более — на войне без правил, по азиатски… Вы думаете, «азиат», для повернутых на «европейской культуре» аристократок — это ругательство? Фиг! Наоборот! Очень любопытный пример «плюрализма в одной голове»… Наше вольное застолье на шерстяных покрывалах, развернутое за считанные минуты в первом подходящем месте, они приняли с искренним восторгом, «походное» горячее жарево, прямо с огня — как символ приобщения к высшей касте, а моё «восточное происхождение» — знаком благоволения высших сил… Во!

Когда дошло — чуть шашлыком не подавилась! С XVI века в Польше считают, что «паны» по происхождению — сарматы (ага, те самые, дикие кочевники из Центральной Азии), а вот холопы (или «bydła») — те славяне. В отличие от большинства русских (или немцев), не отрицающих, что их предки были простыми крестьянами, для поляка такое — очень некузяво, а вот заявить что его предок был пан шляхтич (читай — потомок свирепых степных разбойников) — гордо и знаменито (причём это может быть чистой правдой, например, по причине «права первой ночи» или изнасилования холопки). То есть, официально, подавляющее большинство родовитых поляков себя славянами не считают. Однако, поляк, считающий земляков «в целом славянами» — не редкость, просто он считает потомками холопов других поляков, но опять же не самого себя. В XVII веке данный тезис — основа идеологии польской знати. Знаменитый «сарматизм» (своего рода социальный расизм). Аристократия объявлена потомками «степных рыцарей» сарматов, а прочее простонародье — отродьем славян и литовцев. В искусствоведении Земли-1 есть даже специальный термин «сарматский портрет». На протяжении XVII и XVIII веков польские аристократы хотели, чтобы художники изображали их не европейцами, а «сарматами». В азиатских одеждах и с нарочито огрубленными «на восточный манер» чертами лица. Помню, как однажды смеялась, когда мама рассказывала, как во время последней переписи населения России, на Земле-1, иные писали в графе национальность — «гном» или «хоббит». Оказывается, таким манером можно доиграться и до нехорошего. Живой пример перед глазами. А я, вдобавок ко всему — загорелая… Кочевница, однозначно!

Короче — кадры нам достались ещё те (с пулей в голове). Первый испуг прошел… Мясо вкусное, атмосфера располагающая. Вероятно, от лактотерапии — заметная со стороны легкая неадекватность (сходная с опьянением)… Примерно часа через два барышень начнет бить озноб, а пока их буквально несет… Очевидно, что если молчать и слушать — узнаю о себе много нового. Мне льстят… Бедный папа! Грех такое говорить, но он бы сравнения себя любимого с «чурками» не потерпел… Наше поколение крепче — я слушаю «польскую версию» своего происхождения (и вытекающего из него родства с высшими родами Речи Посполитой) внимательно… С непробиваемым апломбом мне пересказывают о сарматских женщинах-воительницах (из сообщений античных авторов, включая Геродота), что«…ездят верхом на охоту с мужьями и без них… выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду… Ни одна девушка не выходит замуж, пока не убьёт врага». Прям щаз! Пока замуж не вышла, у меня и врагов не было… Подмывает блеснуть эрудицией и добавить пикантную деталь — «…у девушек нередко удаляли правую грудь, чтобы вся сила и жизненные соки перешли в правое плечо и руку и сделали бы женщину сильной наравне с мужчиной». Пусть не мечтают, что амазонкам хорошо живется на свете. Ой! Только бы они не спросили — умею ли я ездить верхом? Разве что — скакать на помеле… УПП-35 сойдет за помело?

P. S. Домолчалась… Досоглашалась… Осоловела от сытной еды и бездумно кивнула в ответ на вопрос о Aqua Natalie (термин «табун» автохтонам неизвестен). Чем подтвердила репутацию великой отравительницы. Античные авторы (опять, других авторитетов в XVII веке нет!) уделяли огромное внимание стрелам сарматских кочевников. Аристотель писал о рецепте «скифского яда», приготовленного из ехидны и человеческой крови. Теофраст — «о смертоносных растениях, которыми скифы смазывают стрелы». Согласно ему, одни яды скифов убивают мгновенно, от других — человек умирает медленно. М-м-да… И не поспоришь. Как гибнут люди понюхавшие табуна — барышни видели лично. Шайкам мародеров, с которыми им поневоле приходилось общаться, часто попадались отравленные трофеи. Жажда наживы сильнее страха смерти. Справедливо заслуженный, в итоге, приступ миоза, у захвативших их в плен бандитов, многим из девушек позволил благополучно убежать. Благодарили…

Барон возник из вечернего сумрака тихо и незаметно. Точно в момент раздачи третьей порции жаркого с импровизированной приспособы. Его даже как-то не сразу узнали… Тем более, что разговоры, наконец-то, стали более-менее познавательными. Нехорошо, повторю, использовать поминки для сбора информации, а когда? В ранний период адаптации — неуместно. Одни слезы… После моральной выволочки со стрельбой — тем более. Мощное всё таки средство воздействия на психику — совместное поедание голыми руками горячего обгорелого мяса. Видимо, от него какие-то первобытные инстинкты оживают — тянет на откровенность с незнакомыми людьми… Папа уверял, что аналогичный эффект оказывают вареные вкрутую яйца, шпроты и жареная курица, при поездках железнодорожным транспортом. Э-э-эх! А я, паровозы с вагонами, только в кино видела. Здесь их нет… и при моей жизни не будет.

Впрочем, путешествия по воздуху — тоже сближают… Трудно просчитать, как воспринимают Проект те кто на земле. Сухие протоколы опросов картины не дают… Лично пробовать — не тянет (и Фриц не позволит). А тут — хоть баллады записывай… Или античные трагедии. Латынь (на мой взгляд) плохо передает эмоции. И это хорошо. Я бы не выдержала таких разговоров на нормальном языке. Тут надо или рыдать, или стреляться.

До чего интересно было планировать этапы «операции», не соприкасаясь с живыми людьми. Как жутко слушать рассказы «из первых рук». О далеких раскатах Гражданской войны… Про смутные слухи о каких-то грозных пророчествах. Об удивительных картинах, которые показывали после проповеди в соборе самым доверенным людям (ну вот, а иезуиты уверяли, что их пропаганда будет всеохватывающей). О страхе и недоверии… О злобе и предательстве самых близких… Про то, как ещё вчера раболепное «bydłо» обратилось в стаю диких зверей… Как горело имение… Как братья до последнего рубились с невесть откуда взявшими оружие холопами… Как медленно и страшно убивали фактора с семьей… Как молили о пощаде старики… Как жестокие люди гнали уцелевших куда-то без дороги босиком… Как вымещали на них лютую ненависть к чистым, к сытым, к грамотным и гордым.