Я всегда очень осторожно переходил улицу, но тут чуть не попал под машину прямо на Невском проспекте. Все из-за этой чертовой рефлексии. Погрузившись в размышления, я рванул через дорогу сразу, как замигал светофор, и умудрился не заметить акулью тень шестисотого «мерседеса», летевшего на желтый. Возмущенный визг тормозов в долю секунды прервал мой внутренний монолог, заставив резко отшатнуться. В груди гулко застучало. Черное зеркало бокового стекла машины плавно поехало вниз, и на меня уставились блестящие скарабеи знакомых глаз. Я уже ожидал услышать мат, но не прозвучало не слова. Человек за рулем словно сосканировал меня, поднял стекло, и чудо баварского автомобилестроения замерло, тихо шипя в ожидании зеленого света прямо на пешеходном переходе.

– Кто же это такой? – нахмурился я, перейдя на четную сторону проспекта. – Явно знакомое лицо, но откуда? Лично его точно не знаю… дизайн нам вроде не заказывал, наверное шишка какая-нибудь, по телевизору где-то мелькал.

Я, как дурак, пришел на мост минут за сорок и теперь убивал время под квакающий мегафон, приглашающий петербуржцев и гостей нашего города на увлекательную экскурсию по рекам и каналам. Мегафонный монолог я почти выучил наизусть и нервно скучал. Навстречу шли скучные одинаковые люди. И среди них – Гений Невского… Гений не в том смысле, что друг парадоксов, а Genius loci, Дух проспекта. Именно так я называл про себя этого высокого худого бомжа средних лет в чудовищно рваном длиннополом пальто, с психоделической гривой нечесаных волос и не менее метафизической бородой. Он никогда не просил милостыни, никогда не выглядел пьяным, а просто ходил уже добрый десяток лет взад и вперед по Невскому быстрым квазибомжатским шагом с совершенно неясными намерениями. Можно было представить, что некогда он был проклят за какой-то ужасный грех на вечное скитание по главной магистрали петровской столицы. Я бы не удивился, если бы узнал, что Гений Невского помнит то время, когда по проспекту летали не вонючие автомобили, а нарядные кареты. И если бы мне еще сказали, что длинноносый классик, написавший 165 лет назад, что тут вы встретите тысячу непостижимых характеров и явлений, тоже был знаком с персонажем в рваном пальто, я бы поверил и в это.

Регулярно пересекаясь с Гением Невского, я пытался встретиться с ним взглядом, но всякий раз безуспешно… Я был готов к тому, что и сегодня он так же стремительно пройдет мимо, но Гений Невского внезапно замедлил шаг, повернул голову в мою сторону и… подмигнул! Я ожидал чего угодно, но не этого. Казалось, я только что удостоился подмигивания Вечного Жида. Стало смешно и жутко одновременно. И тут за ухом раздался насмешливый голос: «Привет, ты что, меня уже не ждешь?» Это была Лупетта.

Иногда думаю: а вдруг это никакая не Лимфома, а новый, неизвестный науке вирус, просто маскирующийся под онкологию. И я – первый инфицированный. Пока никто ни о чем не догадывается, но скоро, уже совсем скоро я стану заразным. Не знаю, как это произойдет, достаточно будет подышать на кого-нибудь или чихнуть… А может, все будет гораздо зрелищней? Да, да, как в голливудских фильмах ужасов! А что, очень даже неплохой вариант, гораздо лучше, чем медленно загибаться здесь в невысыхающем поту и преющих испражнениях. С дежурно участливым выражением на лице подойдет врач, наклонится, проверит пульс и картинно вздохнет: «Отмучился…» И в этот момент я взовьюсь над койкой восставшим из ада зомби с алым сполохом в глазах и вопьюсь… вопьюсь ему не в сонную артерию, как голимый вампир, а прямо в подчелюстной лимфоузел. Врач истерично завопит: «Снимите, снимите это с меня!» – но все вокруг, толкаясь и падая, ринутся на выход, роняя капельницы, опрокидывая утки с мочой и моля о помощи. В коридоре кто-то истошно заверещит: «Милиция!» – но будет уже поздно. Покусанные первыми лежачие больные тут же обретут недюжинную прыткость и ринутся по палатам, пополняя растущую армию лимфовурдалаков. С чудовищно распухшими шеями и выкатившимися белками они в считанные минуты излечат от недугов всех хворых и убогих с различных отделений. Не нужные более бинты, костыли и капельницы полетят в окна, и веселая команда чудесно исцеленных разбежится по улицам, жадно впиваясь в шейные, подмышечные и паховые лимфоузлы петербуржцев и гостей нашего города. Попытки властей бороться с распространением информации, а не болезни только усугубят ситуацию. Введенные в город войска Ленинградского военного округа будут подавлены превосходящими силами противника, с которыми не смогут совладать даже элитные батальоны, прошедшие боевое крещение в Чечне. Из Китая срочно вылетят эпидемиологи, готовые поделиться свежим опытом локализации очагов атипичной пневмонии. Но тщетно, все тщетно. Инфекция попадет в Неву и, благополучно миновав хлипкие очистные сооружения, заполнит ванны, чайники и стаканы последних не зараженных жителей. Гражданская оборона падет без боя, да и на что тут можно надеяться, когда на месте подземных бомбоубежищ уже давно ночные клубы, а запасы еды в потайных тоннелях метро недоступны из-за озверевших пассажиров. И когда главный врач страны по всем телеканалам будет заверять жителей северной столицы, что ситуация находится под контролем, на него уже некому будет смотреть… Аэропорты, вокзалы и федеральные трассы в спешном порядке перекроют войсками МВД, а в стране наконец-то введут чрезвычайное положение.

Верховный главнокомандующий скрепя сердце отдаст тайный приказ о полной блокаде родного города вплоть до окончательной победы над эпидемией. По роковому стечению обстоятельств, это произойдет как раз в шестидесятилетнюю годовщину той, первой блокады. И над гибнущим в сером мареве градом святого Петра поднимется вечное царство Лимфомы…

На афише одного приключенческого ужастика я как-то прочитал слова: «Смерть – это только начало». Неправда, смерть – это всего лишь продолжение, а начало – это болезнь.

– Ой, привет… конечно жду, просто на одного бомжа засмотрелся. Он здесь все время ходит, а сегодня почему-то мне подмигнул, – стал оправдываться я в ответ, понимая, что несу какую-то чушь.

С самого начала все пошло не так. У меня с собой была домашняя заготовка – комплиментарная и одновременно ироничная фраза, которая должна была задать тон всей нашей встрече. Но Гений Невского своим идиотским подмигиванием разрушил весь сценарий, выставив меня перед Лупеттой чуть ли не поклонником бомжей, которых я на дух не переносил.

– Все понятно… Ну, куда ты меня поведешь?

– Тут есть одно хорошее кафе неподалеку. Давай туда заглянем, если ты не против…

– Конечно нет. Веди. – И она взяла меня под руку.

Ужасно банально… Ужасно! Я думал, что все будет совсем по-другому. Зачем же тогда было писать такие письма… Если следовать их логике, я должен был ни слова не говоря схватить Лупетту в охапку, затащить ее в ближайший подвал, сорвать одежду и, рыча от возбуждения, предаться животной страсти. Конечно, с ее согласия, я же не насильник какой-то…

Ну зачем врать, понятно, что так не вышло бы ни при каком раскладе. Ты на себя сначала посмотри… Искрометные письма строчить ты, конечно, мастак, но когда дело доходит до практики… Ты можешь привести хотя бы один пример, когда первое же свидание в твоей жизни закончилось постелью? Даже когда девушки сами шли тебе навстречу, ты всегда откладывал момент истины как минимум на несколько дней. «Искусство медлить», да? То-то и оно, искусник… Ну, веди ее в кафе, куда ты там собрался, спроси, что она предпочтет выпить. «Бейлис»? Хороший вкус! Себе тоже возьми немужской напиток, какой-нибудь коктейль. А теперь набивай ароматным табачком трубку, демонстрируй свой любимый ритуал… Затянись как следует, колечки в воздух запусти, пусть она восхитится. Вот так… молодца! Помнишь, чтó хотел ей рассказать, ничего не забыл? Давай, трави свои байки, ей понравится… Потом она посмотрит на часы, позвонит мамуле, скажет, что скоро будет, ты проводишь ее до подъезда, поблагодаришь за прекрасно проведенный вечер, поцелуешь в щечку и поедешь домой… А может, заглянешь к одной из своих неромантических подруг, которая всегда рада снять с тебя бремя неудовлетворенных страстей, а, романтик?..