До захода солнца Яни не волновалась. Постоялец всегда возвращался засветло на своем роскошном «джипе». Может, случилась авария? Он напился и уснул за рулем? Или на него напали? Не зря он всегда носит при себе пистолет.

Сразу после захода солнца Яни пошла к шоссе и стояла там, глядя на север, — в ту сторону, куда он уехал. Мимо промчалась машина, сидевший в ней грязно обругал Яни, и она медленно побрела к Дог-Бич. Она почти бессознательно взывала к Деве Марии: «Будь милостива, пресвятая Дева Мария, сохрани и помилуй его! — И также непроизвольно Яни осенила себя крестным знамением. — Сделай так, чтобы он остался жив, прошу тебя, помоги ему вернуться». Она часто мечтала о том, как этот человек увезет ее с дочками на север, в Лос-Эстадос-Унидос. В последнее время эта мечта ей казалась осуществимой, и она в молитвах просила Деву Марию помочь ей. Она даже стала носить с собой четки и каждую свободную минуту молилась, снова и снова воображая, как американец увозит ее с дочками в своем великолепном красном «джипе» и представит таможенному контролю как членов его американской семьи. Ничего ей больше не нужно, только попасть в Америку, а там уж она разберется. Ее старшая сестра Роза, единственная родная душа во всем мире, служит горничной в большом отеле в Денвере. Она писала, как там красиво. Только бы очутиться по ту сторону границы. Может быть, ей удастся сэкономить побольше из его денег, тогда она сможет купить билеты на автобус до Денвера и вместе с детьми поселиться у Розы. Роза устроит ее на работу в отель, а дочки, когда вырастут, станут американками. У девочек светлые волосы, и никому в голову не придет, что они приехали с Дог-Бич. Но если он не вернется, мечтам ее не суждено сбыться. А она-то думала, что этот американец был послан ей самим Богом. Когда он поселился у них, дела пошли лучше. Они стали прилично питаться, и ее дочки, как говорится, пошли в рост. Она даже смогла купить им кое-что из одежды. А главное — появилась надежда. Теперь, если он исчезнет, исчезнет и надежда.

«Почему он так много пил? Мать Мария! Почему ты не прислала другого, кто не пил бы так много и не нюхал бы кокаин?»

Яни убрала приготовленную для него еду и скормила курам, лишь когда лепешки превратились в сухари. Она не укладывала девочек спать, пока они не стали валиться с ног, все еще лелея надежду на его возвращение.

«Что это? Кокаин? Задумай он уехать, непременно прихватил бы с собой. Ведь он так дорого стоит». Она искала любую зацепку, только бы не утратить надежды.

Уложив дочек на узенький короткий матрасик под столом, она снова пошла к шоссе и, стоя в кромешной тьме, смотрела на проносившиеся мимо машины. Было душно и жарко, но ее бил озноб от сковавшего сердца холода.

Вернувшись домой, она уснула прямо на полу у настежь открытой двери. Разбудил ее шум подъехавшего автомобиля. В глаза ударил яркий свет фар. "Он вернулся! — было первой мыслью. — Нет, это не красный «джип», — подумала она, услышав, как захлопнулась дверца машины. Она растерялась, а потом быстро заперла дверь на задвижку и стала прислушиваться к тому, что происходит на улице. Там было тихо. Но страх, острый, всепоглощающий, пронизал все ее существо. «Святая Мария, — шептала она, — прошу, защити меня!» Глядя на хлипкую некрашеную дверь, Яни стала пятиться назад и в конце концов уперлась спиной в стену. Сердце ее так громко стучало, что казалось, вот-вот выскочит из груди. «Святая Мария, — молила она, — прошу, защити меня!» Она взглянула на спящих под столом дочек, потом снова на дверь, и в этот самый момент дверь от сильного толчка широко распахнулась, громко стукнув о стену.

«Святая Мария, матерь Божия... Святая Мария, матерь Божия», — без конца повторяла про себя Яни.

Ворвавшись в дом, Зунига быстро пробежал по цементному полу и схватил Яни за горло.

— Silencio, puta... comprende?[34] — прошипел он сквозь зубы, повергнув несчастную в такой ужас, что она не только не могла вымолвить ни слова, но даже головой кивнуть.

— Где деньги?

«Святая Мария, матерь Божия... Святая Мария...»

— Где, черт возьми, деньги, я тебя спрашиваю... — орал он.

— No comprendo, senor! No comprendo![35]

Широкоскулая физиономия Зуниги потемнела от гнева.

— Говори... где... деньги! — повторял он, чеканя каждое слово и все крепче сжимая ей горло. — Donde esta el denero[36].

— Por favor, senor[37], — умоляла она. — Пожалуйста, мистер...

— Думаешь, я с тобой буду чикаться? — Он приставил ей к виску «люгер».

Яни сразу узнала пистолет американца, и ее охватила паника.

«Мы пропали», — подумала она, с еще большей истовостью вознося молитвы Деве Марии.

— Говори: где деньги? Где он их спрятал? — Яни казалось, что бандит сейчас проткнет ей голову дулом. — Говори, или я проломлю твой проклятый череп. Ну, шлюха. Я жду!

— Пожалуйста, сэр, — молила Яни сквозь слезы. — У меня нет никаких денег.

— Мерзкая потаскуха! Говори, где гринго прячет свои проклятые деньги, или, клянусь Господом Богом, я прикончу тебя на месте!

— Я не знаю! Не знаю! Не знаю!

— Ты получишь то же, что получил он. Отвечай! Отвечай же!

— О чем вы? Что за деньги?

Глаза Яни скользнули вниз. Зунига проследил за ее взглядом и увидел двух онемевших от страха девочек, затаившихся под столом. Не смея шевельнуться, они с ужасом следили за происходившим.

— Ну, теперь-то ты все, шлюха, скажешь. — Зунига направился к двери, захлопнул ее, вернулся и посмотрел на девчушек.

— Нет! — воскликнула Яни и бросилась было к столу.

— Не двигаться! — взревел Зунига и вскинул пистолет. Яни бесстрашно уставилась в отвратительное узенькое отверстие дула.

— Пожалуйста, сэр! — умоляла она, не смея сделать и шага. — Прошу вас! — Слезы ручьем катились по ее щекам. — Прошу вас!

Глухой к мольбам женщины, Зунига, волоча ее за собой, устремился к детям, которые во весь голос ревели. Он сунул свою огромную лапищу под стол и вцепился в худенькую ножку старшей девочки. Та еще громче завопила.

— О, Бог мой, — рыдала Яни, молитвенно сложив руки. — Спаси моих девочек!

— Скажешь ты наконец, шлюха, где деньги или нет? — вопил разъяренный индеец, вытаскивая из-под стола девчушку. Младшая, ни жива ни мертва от страха, забилась подальше.

— Пожалуйста, — снова взмолилась Яни, но в следующий момент в отчаянье бросилась на индейца. У того моментально сработал защитный инстинкт, и он пнул Яни в живот с такой силой, что та рухнула на пол, корчась от боли.

— Ну, давай, говори. — Он поднял девочку за ноги так, что ее светлые волосы касались пола. — Говори, или я разобью о стену ее проклятую черепушку.

Превозмогая боль, Яни ползала по полу в надежде спасти ребенка.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста! Какие деньги? Я ничего не знаю. Ничего!

— Врешь, подлая! — Он стал раскачивать визжащую от страха девочку из стороны в сторону, как маятник. Яни с ужасом смотрела на несчастного ребенка, уверенная, что индеец осуществит свою угрозу. — Ты слышала, грязная потаскуха? Сейчас стукну ее головой о стену.

— Не-е-е-ет!

— Тогда говори: где гринго спрятал деньги?

— Не знаю.

— Знаешь! Говори!

— Не знаю. Клянусь перед образом Святой Марии, ничего не знаю!

— Врешь!

Видя, что ребенку грозит неминуемая гибель, Яни в отчаянии закричала:

— Хорошо. Я отдам вам деньги! Отдам деньги-и-и-и! Не мучьте только мою Консуэло.

Зунига зло улыбнулся.

— Подлая шлюха. Я знал, что ты врешь! — Он осторожно опустил девочку на пол, и та мгновенно залезла под стол, прижавшись к сестренке. Обе завыли, как маленькие волчата.

Зунига подошел к рыдающей Яни и стал больно тыкать ей в плечо дулом «люгера».