Ниэлл не скрывал презрения к нему, но Малькольм не обратил на это внимания, поняв, что тот тяготится его присутствием. Возможно, он, как и Роб, считал, что его своевременное появление предотвратило бы нападение недругов?

Гостю показали кухню, подвальные склады и жилые помещения на верхнем этаже. Повсюду Малькольм видел занятых кропотливым трудом людей. Они пряли, рисовали, высекали из камня и вырезали из дерева фигуры, занимались восстановлением разрушенного. Однако замок произвел на Малькольма неблагоприятное впечатление. Его возводили не как крепость, а как храм красоты и света: заботясь об изяществе, никто не подумал об обороне. Малькольм окончательно потерял терпение, услышав в ответ на свои советы, что решетки на окнах уменьшат освещенность комнат, а бойницы для лучников в стенах башен создадут сквозняки. Тем не менее его покорили замечательные способности людей, создающих предметы высокого искусства. В каждой комнате окна, двери, камины были украшены великолепной резьбой, деревянные резные потолки источали чудесный смолистый аромат. Везде было уютно, тепло, приятно.

— Куда ведет этот проход? — спросил Малькольм, указав на арочный вход, перегороженный канатом.

— Это лестница на южную башню, — ответил Гордон. — Туда нет прохода, потому что башня еще не до конца восстановлена.

Малькольм нахмурился.

— В этой башне нет ворот, — заметил он. — Раз нападающие ворвались в главные ворота, зачем им было поджигать эту башню?

Маккендрики смущенно переглянулись.

— Наверное, они желали уничтожить что-то, находящееся в этой башне?

Ответа не последовало.

— Если вы ждете от меня помощи, расскажите мне подробно о нападении, — не унимался Малькольм. — Зачем поджигать то, чем стремишься завладеть?

— В башне была комната дочери Маккендрика, — наконец объяснил Роб. — Если бы предводитель нападавших принудил ее к браку с ним, клану пришлось бы признать его своим вождем, поскольку их потомство продолжило бы род нашего прежнего лэрда. Сын завоевателя стал бы законным наследником.

— Но в твоих словах нет никакого смысла, — недовольно заметил Малькольм. — Как мог предводитель поджечь башню, если хотел сделать девушку своей женой?

— Он ее не поджигал, — резко возразил Ниэлл. — Ранив нашего лэрда и перебив многих членов клана, он запер Ариэллу в башне и поклялся, что будет уничтожать людей одного за другим, пока она не согласится выйти за него замуж. Ариэлла предпочла сгореть заживо, чтобы не обрекать соплеменников на такую страшную участь.

Малькольм уставился на старейшин:

— Она добровольно рассталась с жизнью? Члены совета отвели глаза, явно не желая обсуждать столь болезненную тему.

— Все, я достаточно насмотрелся, — бросил потрясенный Малькольм. — Теперь мне хотелось бы отдохнуть.

Его провели по коридору в огромную комнату с широкой резной кроватью, недавно покрытой лаком и застеленной золотисто-красным покрывалом. Здесь были также стол, два кресла у камина, ларь, каменная раковина в стене с внешним стоком. Вторая дверь вела в чулан для одежды. Стены были украшены прекрасными гобеленами, изображающими подвиги Черного Волка.

Малькольм подошел к окну и устремил задумчивый взор на долину и зеленеющий вдали лес. Он знал, что недостоин таких хором.

Разглядывая новую обстановку прежней отцовской опочивальни, Ариэлла едва подавляла негодование. Ее клан не пожалел сил, готовясь встретить человека, в котором видел своего следующего лэрда. Но Макфейн не заслужил такой чести. В трудный момент, когда клан отчаянно в нем нуждался, он не пришел на зов, а сейчас явился сюда как наемник, продающий свои услуги. Он не должен оставаться в этих покоях! Девушка посмотрела на Ниэлла. Его мрачный вид сказал ей, что его терзают такие же мысли.

— Это покои Маккендрика, — спокойно начала она. — Едва ли…

— Он останется здесь. — Элпин вырос как из-под земли и стоял теперь в дверях с выражением неколебимой решимости.

— Что ж… — Она бросила на Макфейна неодобрительный взгляд, означавший, что он не имеет права на эту роскошь, и молча удалилась.

— Ты уж прости парня, — примирительно молвил Энгус. — Он боготворил Маккендрика.

Малькольм кивнул. Дугалд указал на дряхлого старика в широком ярко-синем одеянии с золотой оторочкой, который опирался на посох.

— Это Элпин, наш провидец.

Малькольм недоверчиво приподнял брови. Что плетет своим соплеменникам этот седой как лунь плут, как заставляет их верить в свою чушь?

— Макфейн не верит провидцам, — проговорил Элпин. — Но верите ли вы в судьбу, милорд?

Черные живые глаза старика резко контрастировали с его морщинистым мертвенно-бледным лицом и свидетельствовали об остром уме.

— Кое с чем мы действительно не в силах совладать, — ответил Малькольм. — Если ты называешь это судьбой, пусть будет по-твоему.

— А иные события происходят по нашей воле, не так ли, Макфейн? — продолжил Элпин. — Те, над которыми мы имеем власть?

— Конечно. Будущее человека во многом зависит от его поступков.

Элпин прищурился.

— Порой человек совершает поступки, приковывающие его к прошлому. — Он развел руками и резко изменил тему разговора: — Нравится ли тебе твоя комната, Макфейн? Поместится ли за этим столом такой крупный мужчина, как ты?

Малькольм бросил равнодушный взгляд на стол.

— По-моему, места здесь более чем дос…

Он осекся и нахмурился, ибо только сейчас заметил на столе скульптуру — женскую головку, искусно вытесанную из серого камня. Нежными чертами она походила на ребенка, однако Малькольм знал, что это не ребенок. У девушки из камня были огромные глаза, высокие скулы, маленький прямой нос. Губы казались мягкими, слегка выпяченный подбородок придавал лицу не то воинственное, не то игривое выражение. Видимо, девушка с трудом сохраняла неподвижность, позируя ваятелю. К изумлению Малькольма, это лицо внушило ему такую симпатию, словно девушка была его давней знакомой. Между тем он никогда с ней не встречался. На плечи девушки ниспадали волнистые волосы. Малькольму вдруг захотелось узнать, какого они цвета и какие на ощупь. Ему хотелось бы запустить в них пальцы… Жаль, что это всего лишь камень.

— Кто это такая? — глухо спросил он.

— Ариэлла, — тихо отозвался Элпин, — дочь Маккендрика.

— Лэрд заказал эту скульптуру год с лишним назад, — подхватил Гордон. — Он ценил ее больше всех других. Я думал, что ее унесли грабители… — Гордон с укором посмотрел на Малькольма.

Ариэлла, девушка, которую предлагали ему в невесты… Она ждала, что Малькольм придет на помощь клану Маккендриков во главе сильной армии, и надеялась благодаря ему избежать страшной участи. Долго ли она ждала его появления, прежде чем предать себя огню? Пять минут? Десять? Долго ли стояла у окна, с отчаянием вглядываясь в горизонт: не видно ли спешащего ей на выручку Черного Волка? Час? Нет, гораздо меньше часа. Малькольма охватило уныние. Предводитель негодяев убил отца Ариэллы и угрожал убивать одного за другим ее соплеменников, пока она не покорится ему. Женщина, изваянная в камне, не дала ему и часа на осуществление угрозы. Она распорядилась своей судьбой быстро, молясь, чтобы ее смерть спасла хотя бы одну жизнь.

До этого момента Малькольм считал, что никогда уже не почувствует угрызений совести. Он так долго страдал, так долго мучился чувством вины, что в конце концов стал считать себя неуязвимым. Однако при взгляде на красавицу, сгоревшую заживо ради спасения соплеменников, Малькольм ощутил такой острый укол совести, что лишился дара речи. Хуже всего было сознавать, что ему все равно не удалось бы предотвратить случившееся. Если бы он еще до налета принял предложение Маккендриков, клан поднял бы его на смех и отверг, как это произошло сегодня.

Маккендрики наблюдали за ним, пытаясь угадать, о чем он думает. Судя по всему, они утратили иллюзии, связанные с ним. Эти люди ждали могучего воина с многочисленным войском, а увидели жалкую развалину. Малькольм понимал, что не сможет превратить этих мягкотелых акробатов и поэтов в армию. Другое дело — улучшить обороноспособность их крепости. Тогда она не будет столь легкой добычей. Он должен расплатиться с Маккендриком и его дочерью хотя бы таким способом.