Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Через несколько месяцев оказалось, что Али не погиб, и «Взгляд» продолжил тему, сделав передачу с этим Али, который теперь позировал перед телекамерой, философствуя на берегу речки и кидая в нее камешки. Смысл передачи был такой — вот они какие мирные и добрые, эти чеченцы! А ведь он, этот Али, убил не одного русского — чьего-то мужа, брата, сына… «Взгляду», как показала практика, такого рода мысли никогда не приходили.

Ранее популярный “взглядовец” Политковский тоже сделал свой вклад в прочеченскую журналистику. Его героем стал таджикский комсомолец, обосновавшийся в Москве в качестве ведущего журналиста по теме Чеченской войны в “Комсомольской правде”. Упражняясь на бильярде, журналист подобно бандиту Али философствовал: “Наши — не наши… Не понимаю! Живем в одной стране.” Посидел бы этот “философ” среди уголовников в зоне или в чеченском зиндане — научился бы отличать граждан от всякой нечисти.

Дудаевский режим поставил нестойкое общественное мнение России себе на службу. Иностранные и российские журналисты стали проводниками его пропагандистской кампании. Их беспрепятственно пускали всюду, где дудаевские пропагандисты могли предложить материал, унижающий Россию и русских солдат.

Скрывая факты зверств дудаевских бандитов, надругательств над раненными и убитыми, журналисты предлагали публике картины милого общения чеченцев с пленными. Чтобы распропагандировать нестойкое общественное мнение, лидеры бандформирований демонстративно возвращали пленных российских солдат в руки их родителей, игнорируя военное руководство, с которым на эту тему отказывались вести переговоры. Кинокамеры снимали процесс передачи пленных, смакуя унижение, а Россия без звука глотала нанесенное оскорбление. Русским не пришло в голову передавать захваченных боевиков их родителям…

Почему российские журналисты в своем большинстве достойны презрения? Потому что им нечего было терять и никого не было жалко. Они все превращают в «картинку». Видит оператор через объектив женщину, узнавшую в трупе своего сына и не останавливает съемку, воспроизводя во всех деталях смятение, ужас, горе, перекашивающие материнское лицо и трупный холод развороченного пулей лица сына. Тут бы шапку снять, успокоить женщину, а оператор снимает и снимает, выискивая лучший ракурс…

Поиск нужного воздействия на зрителя приводит к тому, что в кадре всегда мужественные лица чеченских головорезов и затравленные, испуганные лица русских солдат. В кадре оказывается старуха, которую спрашивают чем закончится война. Старуха говорит: «Победой». "А чьей?" — настаивает оператор. "Да все равно чьей," — говорит на радость оператора испугавшаяся старуха, — "лишь бы закончилась".

Таким образом, нам навязывают неразличение победы и поражения, готовность спрятаться от бед войны, послать под пули кого угодно, лишь бы не пойти самому, лишь бы не проводить "на убой" кого-то из близких. Подорванное самосознание народа позволяет довести гражданина России до согласия на победу чеченцев, лишь бы избавиться от страха за себя и своих близких.

Героями телеэкрана становятся дезертиры и их буйные матери, готовые к чеченской оккупации России, "лишь бы не было войны". Героем телеэкрана становится слабонервный дурачок, попавший в плен к бандитам и готовый пригласить их на свою свадьбу за то, что они его не били и давали есть, а потом отпустили. Героем становится солдатик, принявший в плену ислам, своими отбитыми мозгами не способный объяснить, что это для него значит. Героем становится офицер, бравирующий тем, что ходил на переговоры к чеченцам с единственным патроном в пистолете. И вот вереница этих “героев” проходила по телеэкранам всю Чеченскую войну.

Чечены смотрели в объективы телекамер с решительной ненавистью, и даже их дети выглядели как веселые волчата, готовые бросаться под танки и стрелять в спину русским солдатам на чеченских рынках. А наши солдаты почти всюду смотрят в камеру по-другому. Они боятся этой войны — такими их показывает телекамера.

Благодаря «демократии» и ее телевидению, мы стали слишком жалостливыми. Мы боимся за себя, боимся за родных и близких… Мы все время боимся. Даже когда опасность остается только на экране телевизора или в строчках газеты. Это называется трусостью, а трус готов быть изнасилованным ради малейшей надежды на спасение своей жизни. Он готов притвориться мертвым, лишь бы не смотреть в глаза смерти. Нам показывают этих трусов, заставляя их жалеть и тоже становиться трусами.

Лишь изредка мелькнет в кадре холодный взгляд солдата — "пса войны", который на врага смотрит только через прицел, интуитивно понимая, что высший гуманизм — уничтожить врага, настоящая надежда на спасение близких — стоять насмерть. Только так можно спасти себя — не только бренное тело, но и душу, честь, достоинство. Только ненависть к врагу лечит от ужасов войны.

Урок телевизионщикам преподнесли не государственные деятели России, не спецслужбы и правоохранительная система, а сами чеченцы, захватившие в качестве заложников группы ОРТ и НТВ, которые немало сделали для поражения России в войне с бандами. Журналистам было показано, что их вовсе никто не собирается благодарить за содействие. За них будут требовать деньги и только поэтому не убьют, их будут держать в медвежьих норах, не обеспечивая элементарных условий существования, будут всячески издеваться, рассматривая как предателей, готовых предать кого угодно.

Казалось бы, после такого урока, поле выплаты по паре миллионов долларов за каждую группу, после запальчивых слов гендиректора НТВ про Удугова-Геббельса интонация передач должна измениться. Но встретился с журналистами Ельцин, вручил какие-то медальки, цыкнул на телевизионное руководство, и — будто не было всех этих унижений. Видно такая уж природа у предателей и трусов. Они всегда готовы броситься наутек, если нет возможности ударить в спину.

Мы никогда не выиграли бы в Великой Отечественной войне, если бы трусов и паникеров, читающих вражеские листовки, не расстреливали на месте. Мы не могли выиграть Чеченскую войну, не назвав трусов трусами, героев — героями, а телевизионных подлецов — подлецами и предателями.

Даже если мы эту войну окончательно проиграли, мы должны воздать должное трусам и предателям. Хотя бы не подавать им руки и не принимать в приличном обществе.

ПОЛИТИКИ БЕЗ ЧЕСТИ И СОВЕСТИ

Предательство российских политиков началось с первых же проявлений сепаратистского движения в Чечне. «Деморосы» в процессе установления дудаевской диктатуры совершали непрерывные челночные рейсы Москва-Грозный и расписывали достоинства "генерала Дудаева". Впоследствии возглавила пропагандистскую кампанию мадам Старовойтова, успевшая к тому времени получить опыт раскручивания кровавого маховика в Нагорном Карабахе. Теперь опыт пригодился для Чечни.

Насколько Дудаев ценил поддержку российских «демократов» говорит тот факт, что визит к нему депутатов Юшенкова (получившего позднее от министра обороны кличку “гаденыш”), Э.Панфиловой, В.Шейниса и В.Лысенко 2 декабря 1994 г. закончился передачей в руки наиболее ярых разрушителей российской государственности двух российских военнослужащих, захваченных в момент неудачного штурма Грозного оппозицией 26 ноября 1994 г. Подобные лавры пытался снискать и Г.Явлинский, договорившийся с Дудаевым о своем визите в Грозный.

Обо всей этой публике точно и емко сказал в одной из своих последних статей Владимир Максимов ("Правда", 18.01.95): "Базарные наперсточники, ряженные в интеллектуалов. Бывший первый секретарь обкома, переодетый в президента демократической страны. Поп-расстрига в рясе и с крестом практикующего священника. Ванька-взводный в мундире генерала армии (вспомните как он совсем недавно обещал нам решить чеченскую проблемы в течение двух часов и силами одного батальона!), бывший казанский околоточный в роли министра внутренних дел, явно вознамерившийся схватить еще одну Звезду Героя с установлением если не своего, то хотя бы бюста собственной жены на родне героя. Отставной пожарник — в должности государственного суперконтрразведчика. Два оборотистых гешефтера в одеждах мэров обеих столиц. Недавний преподаватель марксизма-ленинизма из провинциальной тмутаракани в качестве государственного преобразователя капиталистического толка, а бывший соловецкий активист прибарахляется под "совесть нации"."

14
{"b":"199747","o":1}