Здесь, на снежных склонах, она нашла и актера на главную мужскую роль. Армейский лыжный инструктор из Сен-Антона тронул Рифеншталь своей внешней необычностью и внутренней добротой — именно теми качествами, которые она искала в герое, ибо в этой картине, в противоположность «Синему свету», как раз ведущий персонаж выступал как «дитя природы», зато героиня — благонамеренная реалистка. К сожалению, ее «Педро» никогда прежде не играл ни в кино, ни на сцене, и в студии все ломали голову, что она такого в нем нашла. Она не предполагала играть сама (как пять лет назад), но, если не найдет подходящей цыганской танцовщицы, так и быть, сыграет сама, если только найдется опытный специалист, который поставит ее сцены. Она первоначально склонялась к Пабсту, который недавно возвратился из Голливуда, но, когда Геббельс «запряг» его на работу в Праге, она пригласила Матиаса Вимана.

На этом начальном этапе проблем с инвалютой для съемок фильма не было, и передовая команда, направленная в Испанию, начала съемки части сцен на равнинах. Они планировали двинуться в Пиренеи, на горные пастбища; но со смещением театра военных действий в Европе дальше на юг все производство картины пришлось возвратить в Баварию; но там киноиндустрия была поставлена на службу войны, и Лени, не имевшей никаких привилегий, приходилось неоднократно прерывать операции — один раз на целых два года: в ее распоряжение только-только попали дорогостоящие декорации, и тут студию у нее отбирает для себя Геббельс, а найти другую оказалось невозможно. Ей ничего не оставалось, как одного за другим распустить работников, предварительно отсняв большую часть сцен вне помещения. Горный материал, отснятый в области Ро-зенгартен в Доломитовых Альпах, был удивителен по своей атмосфере и вполне оправдал ее решение снимать на черно-белой пленке, а не на цветной. Этот «живописный эффект», как она его называла, достигался в первую очередь тщательной компоновкой каждого кадра, но особенно — путем поиска новых возможностей для цветных светофильтров. Если «Пентесилею» она планировала снимать в приглушенном цвете, то в отношении «Долины» вопрос не стоял: монохромной и только монохромной! Сколько художественности потеряло кино из-за почти полного перехода на цветные съемки, считала она. Черно-белые съемки — особый вид искусства, в ее представлении более впечатляющий, графичный, и многие из доступных ему эффектов просто недостижимы в цвете.

Для участия в массовках Рифеншталь сначала пригласила своих старых друзей-зантальцев, которые в общих чертах могли быть приняты за крестьян севера Испании, проходящих по сюжету. Когда статистов потребовалось больше, Гаральд Рейнль отправился на поиски цыган. И вот «ромалы» — мужчины, женщины, дети, общим числом шестьдесят — были позаимствованы из лагеря, находившегося близ Зальцбурга. Хотя в то время (1940—1941) это не был концлагерь в полном смысле слова, но, по-видимому, впоследствии его преобразовали в лагерь временного содержания для пересылки заключенных в Аушвиц — и самым тяжким из когда-либо выдвигавшихся против нее политических обвинений, маравших ее репутацию, было обвинение в использовании «рабского труда». И опровергнуть его оказалось невозможно. Два судебных разбирательства и, по крайней мере, две апелляции, возбужденные после войны, доказали, что она не могла предусмотреть связи лагеря с Аушвицем, но ей не удалось убедить судейских крючкотворов, что она не самолично отбирала этих несчастных. Некоторые из выживших цыган готовы были выступить в ее защиту, заявляя, что с ними обращались хорошо, но сам факт, что многие из этой группы впоследствии кончили жизнь в газовых камерах Третьего рейха, делал подобные заявления бессмысленными[66].

Нет, ни в каком отношении из «Долины» не получался легкий и политически нейтральный фильм, который надеялась сделать Лени! Да и в ходе съемок все шло не так, как планировалось. Построили декорации — оказалось, неверно, и все пришлось перестраивать заново; начали съемки на местах — все сорвал зимний снегопад; специально выдрессированный волк, с которым должен был бороться герой, сдох от обжорства, а другой, позаимствованный в зоопарке, удрал, и его пришлось пристрелить. С ростом трудностей и задержек росли и стопки счетов — по ее утверждениям, она вложила в «Долину» немало собственных денег, вырученных от проката «Олимпии». 16 декабря 1942 года Геббельс пометил в своем дневнике: «На этот фильм уже затрачено более пяти миллионов марок, и еще целый год понадобится на то, чтобы его завершить. Фрау Рифеншталь серьезно заболела от переутомления и волнения, и я по-серьезному посоветовал ей взять отпуск, прежде чем продолжать работу». По его словам, он был «рад, что не имеет ничего общего с этим злосчастным делом» и, следовательно, не несет за это никакой ответственности. Это несколько курьезное самоотстранение от функции надзирателя за всеми фильмами, создаваемыми в рейхе, указывает на то, что Рифеншталь по-прежнему обладала особым статусом и, предположительно, по-прежнему держала ответ перед одним только фюрером.

Вот так, со скрипом, фильм продвигался сквозь военную пору: Здоровье Рифеншталь и впрямь оставляло желать лучшего — дала о себе знать болезнь мочевого пузыря, нажитая еще в Гренландии. Не помогало никакое лечение; как ей сообщили, операция также окажется бесполезной. Из-за обострения болезни играть она не смогла — но по мере возможности руководила, обложившись грелками и завернувшись в одеяла. Рассказывают, что в 1941 году ее приносили наблюдать за некоторыми сценами на носилках.

Иногда высказываются предположения, что Лени нарочно затягивала создание фильма, чтобы пережить войну. По впечатлению, сложившемуся у Хайнца Яворски, она была так ошарашена увиденным в Польше и ей до того не хотелось участвовать в работе геббельсовской пропагандистской машины, что ее мысли были только об одном: как бы выжить. С забавным скептицизмом заявил он в интервью Гордону Хитченсу из «Film Culture» в 1973 г.: «Она умудрилась проработать семь лет над фильмом на основе оперы!» Но затягивала она что-нибудь или нет, далеко не все задержки могли быть вызваны ее желанием. Но, конечно же, к концу войны, перед лицом близкого поражения немцев и в раздумье, какая участь может ожидать ее в будущем, она стала нажимать на все педали, чтобы побыстрее закончить фильм.

В августе 1939 г. к Лени Рифеншталь обратился Альберт Шпеер с просьбой увековечить на кинопленке его гигантские планы по радикальной реконструкции Берлина, создававшиеся под персональным наблюдением самого фюрера. Он с командой архитекторов создали гигантскую модель нового циклопического здания с названием «Germania» — могла бы она заснять это для него? В это время она всецело была занята приготовлениями к «Пентесилее» и предложила любимому зодчему фюрера обратиться к Арнольду Фанку. Карьера этого последнего рухнула «благодаря» Геббельсу — предположительно потому, что ему очень хорошо работалось с евреями и на еврейские деньги. Фанк принял заказ Шпеера под покровительством компании Рифеншталь и нес ответственность только перед архитектором, но не перед Кинопалатой. Эта работа привела к созданию других финансируемых правительством короткометражных «фильмов о культуре», которые дали ему — и ее кинокомпании — возможность пережить войну.

Помимо тех, кто был занят в создании «Долины», Лени смогла найти в военную годину работу для многих своих операторов и ассистентов. Точно так же, как прежде Арнольд Фанк вводил в курс киноремесла учеников, так и Рифеншталь тренировала своих протеже — как лично, так и предоставляя им возможность поэкспериментировать. Из обрезков, оставшихся после создания «Олимпии», ее ассистенты смонтировали несколько короткометражных фильмов. Был создан также фильм о лыжном спорте в Тироле, а Гуцци Лантшнер дебютировал в качестве режиссера (совместно с Гаральдом Рейнлем) в получившем высокие оценки документальном фильме о плавании на каяках, для которого любимый композитор Лени Герберт Виндт написал музыку. И Гуцци, и Гаральд еще добьются новых успехов в этой области. Альберта Беница Лени держала подле себя в качестве главного оператора на съемках большей части «Долины»; Вальди Траут также работал с нею в тесном сотрудничестве в этот период. После войны он сделал успешную карьеру, главным образом на студии «Глория филмз».