Они дружно двинулись по окружности, остановившись у вторых дверей. Заперто. Обменявшись мрачными взглядами, не проронив ни слова, они пошли к лестнице. Ребекка спустилась вниз первой, остановившись рядом с большой машиной, занимающей огромную часть посередине комнаты — вероятно, это был телескоп. Высоко над ними нависала его подзорная труба, но достать до нее не представлялось возможным. Позади нее Билли уже осматривал остальное оборудование, которое ей не удалось идентифицировать. Она снова повернулась к телескопу, глядя на панель управления, и в груди защемило. На панели было три углубления, выглядящих как маленькие надгробия: ровные с одного конца и закругленные сверху.

- Рации я не вижу, но... - Билли не успел договорить, Ребекка прервала его на полуслове.

- Ты же не выбросил те пластины? - сказала она.

Билли повернулся, глянул на панель и расстегнул свою сумку. Он вытащил из нее пластины, каждая размером с книгу в бумажной обложке, но тоньше. Ребекка взяла их, вспоминая раздражающий девиз "Амбреллы", и начала вставлять их в соответствующие углубления.

- Послушание порождает дисциплину. Дисциплина порождает единство. Единство порождает силу...

- И сила есть жизнь, - закончил Билли.

Лишь только третья пластина встала на место, высокую комнату наполнил гулкий, громкий звук работающей машины... и они почувствовали, как комната вокруг них начала опускаться, словно лифт. Не платформа, а вся комната целиком — со стенами и прочим. Тьма под ними расступилась, явив бассейн с водой, движущаяся платформа всколыхнула поверхность воды, пустив по ней пенистые пузырьки. Ребекка лишь на секунду задумалась, остановится ли платформа, и чуточку запаниковала, подумав, что они могут и утонуть, но механический звук затих, и комната снова погрузилась в тишину. В самом конце затихающего шума они услышали четкий щелчок, доносящийся от дверей, что были наверху в северной части.

Они переглянулись, и Ребекка увидела на лице Билли то же удивление, что испытывала она сама.

- Думаю, мы знаем, куда идти, - сказал Билли, пытаясь улыбнуться. Их вели... но был ли это путь к свободе? Или же это был путь агнца на заклание?

”Что ж, посмотрим”.

Не говоря ни слова, они развернулись и пошли к лестнице.

Они прошли через двери, расположенные в северной части, и окунулись в прохладный воздух ночи. Билли, глубоко вдыхая, почувствовал настоящее чувство облегчения. До этого момента он даже не осознавал, насколько сильно боялся того, что им, возможно, никогда не удастся выбраться из комплекса "Амбреллы". К несчастью, уже через пару минут он увидел, что они и не выбрались из него, по крайней мере, не совсем: двери, через которые они вышли из обсерватории, открыли перед ними длинный, узкий проход, ведущий прямо к другому зданию, находящемуся примерно в пятидесяти метрах впереди. С двух сторон этот проход был ограничен водным препятствием, представляющим собой что-то вроде водохранилища или озера, примыкающего к восточной стороне комплекса.

Они отошли от обсерватории, а затем повернулись, чтобы рассмотреть то место, где они провели столько времени, потратив при этом несколько минут на определение своего нынешнего местонахождения по отношению к главному холлу и комнатам, которые они видели. Дело оказалось безнадежным. Билли никогда не был хорош в ориентировании на местности, и Ребекка, судя по всему, тоже не преуспевала в этом. В конце концов, они бросили свои бесплодные попытки и обратили внимание на высокое, выглядящее зловещим здание, стоящее в конце прохода.

Они двинулись к нему, и Билли никак не мог надышаться упоительным, свежим, туманным воздухом. Вокруг царила темнота, вероятно, сейчас были ранние утренние часы, но точнее определить не получалось: небо не просматривалось за огромной, серой тучей.

- Как думаешь, где мы? - спросил он.

- Понятия не имею, - отозвалась Ребекка. - Надеюсь, где-то, где есть телефон.

- И кухня, - добавил Билли. Он просто умирал от голода.

- Угу, - согласилась с ним девушка, и тон ее голоса приобрел некоторую мечтательность. - И чтобы там было море пиццы и мороженого.

- Пепперони?

- Гавайская, - сказала она. - И фисташковое мороженое.

- Ах-ха, - Билли состроил забавную рожицу, наслаждаясь диалогом. У них не было времени узнать друг друга, хотя он чувствовал, что связан с девушкой, такое чувство часто бывало у него и по отношению к другим людям во время боя. - Тебе, наверное, и оранжевая еда нравится?

- Оранжевая еда?

- Ну да. Знаешь, такого химического оранжевого цвета. Краситель кладут в макароны и сыр, искусственно ароматизированные оранжевые напитки, во всякие печеньки для перекуса, сырные шарики...

Ребекка усмехнулась:

- Подловил. Обожаю эту дрянь.

Билли закатил глаза:

- Подростки... Ты же подросток, верно?

- Голосовать уже могу, - ответила она, и в голосе прозвенели оборонительные нотки.

И прежде чем он успел спросить, как она попала в S.Т.А.R.S. в таком возрасте, девушка добавила:

- Я одна из этих супер заумных детишек, рано закончила колледж и все такое. А тебе то сколько, дедуля? Тридцать?

Теперь уже Билли пришлось пикировать:

- Двадцать шесть.

Ребекка засмеялась:

- Просто ископаемое. Разрешите предложить вам кресло-каталку, сэр.

- Иди ты, - сказал он, усмехнувшись.

- Говорю, кресло-каталку предложить разрешите, - насмешливо крикнула Ребекка, изобразив обращение к тугому на ухо старичку; Билли просто порвало. Они все еще продолжали смеяться, когда подошли к небольшой открытой кордегардии², находящейся справа от прохода; и увидели тело, лежащее на полу внутри.

"Часть тела", - подумал Билли, и его хорошее настроение быстро испарилось, когда они остановились, не имея возможности не смотреть на останки. Ноги и одна рука отсутствовали, и труп, лежащий лицом вниз (трудно было определить, являлся ли этот человек при жизни женщиной или мужчиной), выглядел так, словно утонул в глубокой луже разлившейся вокруг него крови.

Отрезвленные напоминанием о произошедшей здесь трагедии, они молчали до самого конца прохода к зданию. Нельзя было каждую секунду напоминать себе о разразившемся ужасе, проигрывая в уме его сцены, от этого способность к действиям сильно пострадала бы; а вот непринужденно смеяться, напротив, было важным, даже необходимым, если они хотели выбраться отсюда, сохранив душевное здоровье. С другой стороны, если человек продолжает смеяться, глядя на труп, вопрос о его душевном здоровье стоит рассматривать с иной точки зрения.

Они дошли до неизвестного строения, и приостановились, изучая окружающее пространство. Маленькие дорожки ответвлялись от главного прохода перед зданием, окруженным цветами и деревьями, уход за которыми давно прекратили, так что растительность была запущена, и эти дорожки терялись позади живых изгородей, почти потерявших форму. Несколько уличных фонарей уцелело, но их света хватало только на то, чтобы тени становились лишь чернее. Ничего в атмосфере этого места не намекало на гостеприимную встречу, но, по крайней мере, Билли не видел здесь зомби или людей, созданных из пиявок, что делало это место куда как лучшим по сравнению с предыдущим зданием.

К двойным дверям вело несколько широких ступеней. Билли продолжал всматриваться в затененные дорожки, а Ребекка взошла по ступеням и подергала двери.

- Заперто, - констатировала она.

- Черта с два, - возразил Билли, поднимаясь к ней. Он решил выломать дверь сам, рассуждая примерно так: дерево, может, и крепкое, а замок — вряд ли. Не засов же там. - Отойди.

Молодой человек повернулся к двери боком, пригнулся, сместив центр тяжести, и изо всех сил ударил по двери, потом еще раз. На третьем ударе послышался треск ломающегося дерева, а на пятом — двери открылись, дешевый металлический замок отлетел в сторону.