А если они появятся здесь, где он со своими детьми наблюдает за всем? Что они сделают?

При этой грустной мысли молодой мужчина нахмурился. Почувствовав смену его настроя, часть детей скользнула вверх по его ногам, и обвила грудь, собираясь в некое подобие объятий. Он приласкал их, прикосновениями уверив в том, что все хорошо. Если эта парочка искателей приключений действительно доберется до гнезда — что было бы невероятным - он, конечно, пропустит их, чтобы они смогли поведать миру о грехах "Амбреллы".

- А может, я убью их, - произнес он вслух и пожал плечами. Он примет решение, когда — точнее, если это произойдет. Нельзя сказать, что их судьба не волновала его; в ожидании надвигающегося падения "Амбреллы" смотреть на Билли и Ребекку было сплошным удовольствием, и ему больше всех хотелось узнать, что с ними произойдет. Но он прикончит их раньше, чем позволит тронуть хотя бы одного своего ребенка снова.

Они добрались до верха лестницы, осторожно выглядывая за ограждение в поисках движения. Молодой мужчина внезапно вспомнил о Центурионе, прячущемся в стенах выростного бассейна, и задался вопросом, выберется ли тот посмотреть, кто вторгся на его территории. Билли с Ребеккой лучше бы с ним не знакомиться. Если Чистильщики были пешками в этой игре, то Центурион являлся одним из его коней. Молодой мужчина нетерпеливо склонился в ожидании зрелища.

Проход до третьего этажа обошелся без приключений, хотя им и пришлось рысью промчаться через столовую: двое зомби, бродивших вокруг стола, были слишком медленными, так что они не стали тратить на них патроны, но неторопливая прогулка мимо умирающих существ девушку бы не устроила. И Билли, который пробежался в трех шагах впереди нее, по-видимому, думал так же.

Сейчас, стоя на верхней площадке лестницы, Ребекка чуть успокоилась. Третий этаж, по крайней мере, эта его часть, представлял собой одну огромную хорошо просматривающуюся комнату, так что волноваться было не о чем. Двери, ведущие в обсерваторию, находились справа от них. Прямо напротив располагался выростной бассейн — углубленный, пустой котлован, растянутый почти по всей длине комнаты; слева — дверь, которая, согласно карте, вела на открытую террасу.

- Как думаешь, что они выращивали? - спросил Билли, понизив голос. Но негромкое эхо все же прокатилось по пустому посещению.

- Не знаю. Может, пиявок, - ответила Ребекка. Она подумала об одинокой фигуре мужчины, которую они видели из окна поезда, и о том, как он пел пиявкам, и чуть не передернулась. - В обсерваторию или на террасу?

Билли глянул туда и обратно, а затем пожал плечами.

- Кажется, здесь безопасно. Проверим по двери — просто откроем и глянем, и чтоб никаких мыслей о разделиться, ясно?

Ребекка кивнула. Она определенно чувствовала себя в большей безопасности, имея в наличии пополненный запас патронов, но то падение быстро научило ее основам осторожности. Сейчас ей бы и в голову не пришла такая нелепость, как раздельные действия.

- Я к террасе.

Они двинулись вперед, шаги их эхом отдавались от стен огромного помещения. Дверь в обсерваторию была ближе, эхо ее шагов еще не закончило звенеть, а она уже шагала к южной стене.

- Эй, - позвал Билли, когда она подошла к двери. В руке он держал что-то вроде книжки, в другой — еще две таких же штуки. Ребекка бросила на них взгляд с другой стороны комнаты: они были сделаны из камня и каждая закруглена с одной стороны. - Это лежало перед дверью.

- И что это? - спросила она. Как она не старалась говорить потише, голос легко пронесся в спокойном прохладном воздухе.

- Может, украшения, - отозвался ее напарник. - Тут спереди на каждой выгравировано слово. -Он всмотрелся в пластины, перебирая их в руках. - М-м-м... единство, дисциплина и послушание.

Та запись, которую они слышали: доктор Маркус, декларирующий девиз компании, использовал те же слова.

- Не выбрасывай их, - сказала Ребекка. - Они могут быть частью какой-нибудь загадки, как с теми статуями животных.

- Читаешь мои мысли, - сказал Билли, и понизив голос, добавил, - сраный дом.

Она повернулась к двери, подняла пистолет и дернула ручку — заперто. Девушка вздохнула, плечи ее чуть опустились, все же она уже чуть ли не параноидально опасалась какого-нибудь нападения.

- Закрыто, - сказала она.

Билли в это время стоял на пороге обсерватории, дверь в которую успел открыть, и внимательно разглядывал, что внутри. Он обернулся на звук ее голоса, продолжая придерживать дверь.

- Выглядит многообещающе. Не знаю, для чего все это, но там внутри дохрена оборудования, может, и радиопередатчик найдется.

Передатчик. Ребекка почувствовала, как в груди растет надежда.

- Уже...

И слово ”иду” было заглушено звуком движения какого-то зверя; невероятный грохот, вибрируя, пронесся по комнате. Они с Билли уставились друг на друга, и ей показалось, что расстояние между ними внезапно стало огромным.

Звук повторился: он походил на быстрое цоканье чего-то твердого по камням, как если бы кто-то барабанил стальными пальцами по столешнице, и он был громким. Кто бы ни являлся источником этого шума, он явно был большим — и, судя по нарастающему грохоту, приближался к ним. Гулкое эхо мешало точно определить место, из которого доносился звук.

- Бассейн, - крикнул Билли, махнув ей. - Бегом!

Ребекка бросилась к нему, сердце в груди стучало молотом, она боялась посмотреть на выростной бассейн, и одновременно боялась не посмотреть туда. Боковым зрением она уловила там какое-то движение, что-то темное и мокрое, и рванула быстрее; пробегая мимо бассейна, она все же рискнула и мельком глянула в ту сторону.

В бассейне было невиданное существо — при его виде все мысли вылетели из головы. Это была сороконожка или многоножка, но такая огромная, что по сравнению с ней пауки размером с хорошую пастушью собаку, казались мелочью. По обе стороны глянцевого, черного черепа виднелись желтые глаза, и, казалось, что они светились; с верхней части головы, дергаясь и дрожа, свисали длинные, рыжеватые усики. Длинное, извивающееся тело существа находилось близко к полу; как у всех многоножек оно было панцирным и сегментированным, и это чудовище резво передвигалось на добром десятке остроконечных красных ног. Навскидку, в этом недоразумении было метра четыре, а то и больше, а по окружности она могла бы сравниться с бочкой — и сейчас оно направлялось прямо к ней по пустому бассейну, передвигая ногами так быстро, что в глазах рябило.

- Беги!!! - закричал Билли, и Ребекка очнулась, со всех сил рванув вперед, спасая свою жизнь, с каждым вдохом она чувствовала вонь, исходящую от чудовища — ужасный запах чего-то прокисшего, — если бы у нее была лишняя минута, она потратила бы ее на сооружение кляпа. Билли держал дверь обсерватории открытой, подперев ее ногой, дуло дробовика в его руках было направлено на цель позади нее, и она чувствовала, как близко многоножка подобралась к ней, чувствовала, как та обгоняет ее, словно тень.

Как только она пролетела мимо Билли в открытую дверь, он пальнул, передернул дробовик и снова выстрелил. Спустя секунду после того, как она заскочила в обсерваторию, он отпрыгнул назад, и дверь за ним захлопнулась; и буквально еще через долю секунды они услышали, как тело существа проскрежетало по двери, панцирь его сильно впечатывался в деревянный массив. Они замерли, уставившись на дверь — пару мгновений спустя звук стих, перейдя в стук удаляющихся ног.

- Ничего себе, - произнес Билли. Ребекка кивнула. Он наклонился, помогая ей встать на ноги, они оба тяжело дышали.

- Предлагаю не возвращаться этим путем, - сказала девушка, очень надеясь на то, что им не придется этого делать.

- Отличная мысль, - согласился с ней Билли.

Они замолчали, разглядывая свое убежище. Им оказалась большая, двухъярусная, круглая комната. Сейчас они стояли на чем-то вроде помоста, который наполовину опоясывал комнату; в северном конце виднелись еще двери. Рядом с ними находилась лестница, по которой можно было спуститься с помоста, она вела вниз, на ячеистую металлическую платформу, заставленную оборудованием. Пространство под платформой скрадывала тьма.