Оставив Беренгарию и Джоанну в Яффе, Ричард отправился во главе своей армии в Рамлех. Саладдин же вернулся в Иерусалим и начал готовиться к обороне города.

В лагере христиан начались раздоры. Возвращение султана в Иерусалим могло означать только одно: мирные переговоры закончились ничем.

Часть крестоносцев высказывалась за то, чтобы поскорее дойти до Иерусалима и начать осаду. Однако они не были достаточно вооружены, и Ричард не сомневался, что их ждет полный разгром.

Провал мирных переговоров и попытки Ричарда устроить брак своей сестры с Малек-Абдулом несколько пошатнули веру солдат в его непобедимость. А кое-кто даже начал подвергать сомнению приказы короля!

Наконец Ричард все-таки уступил настояниям большинства и объявил, что войско выступает в поход на Иерусалим. Конечно, ему и самому очень хотелось поскорее увидеть святой город; он жаждал славы и говорил, что, если ему удастся водрузить христианский флаг на городских воротах, он сможет умереть спокойно.

Двадцать второго декабря Ричард покинул Рамлех и отправился в Иерусалим. Проливной дождь шел стеной. Крестоносцы еще такого не видели. А когда с неба посыпался крупный град — некоторые градины были размером с голубиное яйцо! — они дружно вспомнили про кары египетские и задрожали от ужаса. Горные речки вышли из берегов, бурные потоки текли и по дорогам. Воины с трудом продвигались вперед по колено в грязной, ледяной воде.

Вскоре стало ясно, что до Иерусалима им не дойти. Все были страшно подавлены. Оставалось только вернуться в Рамлех.

Усталое, деморализованное войско повернуло назад. Ричард даже не подозревал, что на самом деле его шансы на успех были велики как никогда, поскольку состояние духа у воинов Саладдина тоже оставляло желать лучшего. Сарацины голодали, и султан с ужасом ждал появления Ричарда…

В Рамлехе английский король устроил военный совет, на который пригласил герцогов и благородных рыцарей. Все, кто был хоть немного знаком с палестинской зимой, в один голос твердили, что следует подождать до весны. Они пугали Ричарда проливным дождем и сильными холодами. Ричард внял их советам и отдал приказ восстановить за зиму крепостные стены, разрушенные Саладдином.

Король был страшно угнетен неудачами. Он рассчитывал захватить Иерусалим до Рождества, и — на тебе, на дворе уже январь, а город до сих пор не взят!

Вскоре возникла острая необходимость пополнить запасы провизии, и Ричард приказал выступить в Аскалон, где стояли на якоре английские корабли.

Этот переход оказался еще тяжелее предыдущего. Дождь заливал глаза, поклажа солдат тонула в грязи; они проклинали суровый климат, когда неизвестно, что было хуже — удушливая летняя жара, проливные дожди или пронизывающий холод.

В Аскалоне их ждал очередной удар. Стены были полностью снесены: догадавшись о планах крестоносцев, Саладдин постарался сделать город непригодным для жилья. Правда, корабли с продовольствием оказались на месте, но пришвартоваться к берегу они не могли, потому что море постоянно штормило. Близок локоть — да не укусишь!

Но Ричард не пал духом и приказал занять город, заявив, что стены они починят, а волны рано или поздно улягутся, и тогда можно будет разжиться продуктами.

В трудные минуты он всегда вдохновлял солдат собственным примером. Вот и теперь Ричард вместе с ними принялся возводить вокруг города новые крепостные стены.

Но тут произошло непредвиденное. Ричард заметил, что Леопольд Австрийский не желает работать вместе с остальными.

— Почему ты не принимаешь участия в нашей общей работе, герцог? — нахмурился король.

— Потому что не желаю! — дерзко ответил Леопольд. — Я не сын каменщика или плотника.

Ричард вскипел. В последние недели он особенно старался сдерживаться, понимая, что все на взводе и нужно проявлять снисходительность. Но тут буйный нрав Плантагенетов дал себя знать, и в припадке гнева Ричард ударил герцога ногой. Да так сильно, что тот растянулся на земле.

Такого унижения Леопольд, конечно, вынести не мог.

— Будь ты проклят! — в ярости заорал он вслед удаляющемуся королю.

И через несколько дней все германские полки покинули войско Ричарда.

Зима принесла Ричарду сплошные разочарования. Вскоре примеру Леопольда Австрийского последовал герцог Бургундский, который попросил Ричарда ссудить его деньгами, но получил отказ. Герцог сказал, что он рассчитывал на свою долю выкупа, который Ричарду должны были уплатить за пленных, захваченных в Аккре. Но Ричард их казнил и тем самым оставил всех без денег…

Однако герцог еще не вернул Ричарду предыдущий долг, и потому король не пожелал его выручить. Разъяренный герцог ушел, прихватив с собой всех французских солдат, и присоединился к Монферрату.

Планы Ричарда рухнули. Победа была далека как никогда. Но он все равно не терял надежды. Томясь бездействием, король мечтал, чтобы зима поскорее кончилась и можно было выступить в поход на Иерусалим.

Но тут пришло письмо от Альенор. Королева была очень встревожена. В Англии назревал мятеж. Народ сетовал на долгое отсутствие короля, Филипп Французский заигрывал с Джоном, братом Ричарда, и тот явно нацеливался захватить корону.

«Ежели ты не хочешь ее потерять, — писала мать Ричарда, — сейчас же возвращайся в Англию. Медлить более невозможно».

Ричарда охватили сомнения. То он решал вернуться домой, то говорил себе, что глупо бросить все, не дойдя совсем немного до Иерусалима…

Однажды, в момент тяжких раздумий, Ричарду доложили, что к нему пожаловал Конрад Монферратский. Король поторопился его принять.

О, какой же ненавистью пылали глаза Конрада. Ричард вдруг почувствовал страшную усталость. Столько сил потрачено понапрасну!

Стоявший перед ним человек был виновником раскола, начавшегося в армии.

— Ты сражаешься не ради Господа, а ради себя, — сказал Ричард.

— Я в этом не одинок, — парировал Монферрат. — Только некоторые добиваются больших побед — к примеру, захватывают Кипр, — а другие довольствуются малым. Выполняя наш долг перед Богом, мы не должны забывать и себя.

— Надеюсь, ты осведомлен о нашем договоре с французским королем: Ги де Лузиньян будет править Иерусалимом до самой своей смерти, а затем корона перейдет к тебе и к твоим наследникам.

— Я тоже хочу быть пожизненным правителем Иерусалима.

— А если я не соглашусь?

— Множество солдат уже перешло на мою сторону. Меня поддерживают герцог Австрийский и герцог Бургундский. Но и не только они!

Да, печально подумал Ричард, и не только они.

Но на сей раз он умерил свой пыл и не стал оскорблять Монферрата, а сухо сказал:

— Я подумаю.

Когда Монферрат ушел, король снова вспомнил про письмо матери. Пожалуй, она права. Ему пора вернуться домой. А то вдруг он отвоюет у мусульман Иерусалим, но при этом потеряет Англию?

— Нет! Такого не может быть! — гневно воскликнул Ричард, но внутренний голос подсказывал ему, что двух зайцев поймать не удастся… во всяком случае, пока…

Поэтому, когда советники Ричарда принялись уговаривать его позабыть про обещание, данное Ги де Лузиньяну, и отдать иерусалимский престол Конраду Монферратскому, он, к своему собственному удивлению, моментально согласился.

Призвав к себе Ги, Ричард устало сообщил ему о своем решении.

— Но не отчаивайся, друг мой, — добавил король. — Во-первых, иерусалимский престол еще надо завоевать, а во-вторых, он все равно не достался бы твоим наследникам. Я хочу сделать тебе более заманчивое предложение: стань королем Кипра, и твои дети смогут наследовать престол. Как ты на это смотришь?

Ги ответил, что, конечно, с иерусалимской короной никакая другая не сравнится, но для него главное услужить королю. Тогда и Господь будет им доволен. Поэтому он согласен стать правителем Кипра и одобряет ловкий ход короля, ведь, согласившись отдать еще не завоеванный иерусалимский престол Конраду Монферратскому, Ричард лишил коварного изменника повода покинуть ряды крестоносцев.