Однако в Тире его ждало глубокое разочарование. Губернатор, спешно прискакавший верхом на лошади в гавань, холодно произнес:

— Милорд, маркиз Конрад Монферратский приказал мне не впускать вас в город.

— Как не впускать? Что это значит? — вскричал от изумления Ричард.

— Только то, что я уже сказал, сир.

— Но с какой стати я должен подчиняться Конраду Монферратскому?

— За ним стоит французский король.

Ричард даже засомневался.

— Может, я не туда приплыл? Это святая земля?

— Истинно так, сир.

— Да будет вам известно, что я всего несколько дней назад потопил большой сарацинский корабль, который вез в Аккру солдат и запасы продовольствия. Мои люди утомлены, им нужно отдохнуть.

— Пусть разобьют лагерь в окрестностях города.

— Я вам это припомню! — пригрозил Ричард.

— Я тут ни при чем, милорд! — испугался губернатор. — Я лишь исполняю приказ.

— В таком случае мне придется разбираться с Монферратом и королем Франции.

— Сир, я готов служить вам верой и правдой, но… пожалуйста, не входите в город!

— Мы не нуждаемся в твоих услугах, жалкий трус! — поморщился Ричард. — Я не задержусь на этом негостеприимном берегу, но советую тебе умерить свою жадность. Или ты не слышал, что случилось с другим таким же скупцом? Он потерял свой остров и теперь закован в цепи.

Губернатор затрепетал.

Ричарду даже стало его жаль.

«Бедняга не виноват, — подумал он. — Что я на него взъелся?»

— Разбейте шатры под стенами города, — приказал Ричард и, усмехнувшись, добавил: — Не будь Тир оплотом христианства, его ждала бы судьба Кипра.

Он мог бы, конечно, захватить город, но его люди устали, а самому Ричарду не терпелось добраться до Аккры. Мысли о Монферрате не давали ему покоя. Ричард подозревал, что Филипп мстит ему за поддержку Ги де Лузиньяна. Что ж, ради Ги можно многим поступиться! Это настоящий друг.

Однако пора отдохнуть…

Беренгария, Джоанна и юная дочь Исаака Комнина сошли на берег.

— Мы с замиранием сердца следили за вашим боем, — сказала Беренгария. — Ах, Ричард! Я так боялась. Хотя, конечно, не сомневалась, что ты победишь. Ты всегда будешь победителем.

Джоанна обняла брата и прошептала:

— Я так боялась за тебя!

— Жаль, что вам пришлось лицезреть эти жуткие картины, — нахмурился Ричард и добавил, обратившись к Беренгарии: — Теперь ты понимаешь, что я был прав, когда не допустил вас на свой корабль?

— Да. Ты поступил мудро, Ричард, — ответила Беренгария, но ее голос звучал немного печально.

Маленькая киприотка посмотрела на нее с немым вопросом в глазах.

— Мне предстоит много дел, — сказал Ричард. — Я распорядился, чтобы вас устроили поудобнее. Насколько это, конечно, возможно в походных условиях. А сейчас я вынужден вас покинуть. Не скучайте без меня!

«Неужели это все?» — уныло подумала Беренгария, глядя вслед уходящему мужу.

Свершилось!

Перед Ричардом высились мощные крепостные стены Аккры. Башни и минареты четко вырисовывались на фоне безоблачного голубого неба. К югу от города на десять миль протянулись золотые пески, на которых кое-где росли пальмовые деревья. И на песчаном берегу стояли войска христиан, прибывших сюда со всего света.

Ричард восхищенно смотрел на город своей мечты. Толстые стены выглядели неприступно. За ними притаились сарацины. Они были настроены не менее решительно, чем английский король. После падения Иерусалима столицей святой земли стала Аккра, и мусульмане не собирались сдавать свой главный оплот. Два года подряд армия христиан пыталась прорвать оборону города, без захвата которого невозможно было отвоевать Иерусалим.

«Но почему Аккру так трудно взять? — недоумевал Ричард. — Что позволило ее жителям столько месяцев продержаться в осаде? Господь же на стороне христиан?!»

Но потом он вспомнил про корабль, который ему удалось потопить, вспомнил, сколько провизии пошло ко дну, и подумал, что, если жителям города подвозят по морю еду, им нечего бояться голодной смерти.

Все это пустяки! Главное, что он добрался до цели и готов хоть сейчас ринуться в бой. Едва корабли Ричарда появились на горизонте, с берега донеслись приветственные крики. Множество людей прибежало встречать английского короля.

В толпе выделялся статный всадник, окруженный небольшим отрядом рыцарей.

Филипп!

Он жадно вглядывался в лица людей, стоявших на палубах. Ричард сразу понял, кого он ищет.

Увидев, что Беренгария готовится сойти с корабля, Филипп бросился к ней и, подхватив на руки, перенес на берег, чтобы она не намочила ноги. Это выглядело символично, ведь участь Алисии до сих пор не была решена. Столь галантным обхождением с женой Ричарда Филипп хотел показать всему свету, что он не в обиде на друга, который предпочел Беренгарию его сестре.

Но многие из тех, кто стоял на берегу, сомневались в искренности этого жеста. С Филиппом надо было держать ухо востро.

Ричард сошел с корабля последним, и Филипп на виду у толпы заключил его в распростертые объятия.

— Наконец-то! — воскликнул Филипп. — Что же ты так задержался, друг мой?

— Непредвиденные обстоятельства, — сухо ответил Ричард.

— Мне кажется, сто лет прошло с того злополучного дня, как мы с тобой расстались в Мессине.

Ричард проигнорировал его излияния и, оглядевшись по сторонам, заметил:

— Столько войск, а Аккра до сих пор не взята! Как это может быть?

— Пойдем, — засуетился Филипп. — Пойдем, я хочу поговорить с тобою наедине. Нам надо многое обсудить.

— Нет, — покачал головой Ричард. — Прежде я устрою смотр войскам. Я должен знать, какими силами мы располагаем. Господи! Да тут вавилонское столпотворение!

И действительно, тут можно было встретить французов и англичан, немцев, итальянцев, испанцев… да мало ли кого еще! Во всех странах, исповедующих христианство, люди считали своим долгом принять участие в крестовом походе за освобождение святой земли.

Когда Ричард объезжал войска, солдаты ликовали. Их радостные крики не оставляли сомнения в его популярности. Слава о подвигах Ричарда разносилась с невероятной быстротой. Его называли непобедимым. Никто не сомневался, что теперь, после его приезда, Аккра падет.

Ричард был особо доволен, заметив среди солдат множество госпитальеров, членов монашеского ордена, которые ухаживали за больными и ранеными. Они слыли искусными врачевателями, знали лечебные свойства трав и кореньев. У них всегда были в запасе льняные простыни и вино, в котором настаивались целебные травы. Когда госпитальерам приходилось делать операции — а на войне такое случалось нередко, — они давали раненому отвар из опия и мандрагоры, хорошо приглушавший боль. Без этих людей армия была как без рук.

Ричард воодушевился. Глядишь, с Божьей помощью им таки удастся победить! Не может же Господь оставить христиан, когда они заняты таким богоугодным делом!

С горящими глазами он вернулся к Филиппу.

Тот отпустил свою свиту и остался с Ричардом наедине.

— Почему ты так задержался? — с места в карьер начал упрекать Ричарда Филипп. — Я все ждал и ждал, а ты не подавал о себе известий.

— Зато теперь мне есть чем похвастаться. Я получил большой выкуп от Танкреда и завоевал Кипр.

— Ричард, ты отправился в поход не ради собственного блага!

— Кипр будет прибежищем для паломников. Там они смогут отдохнуть и пополнить запасы провизии. Это не остров, а рай земной: фиговые деревья, пальмы, благоухающие цветы… Вот увидишь, завоевание Кипра станет важной вехой в нашей войне с сарацинами!

— Ну хорошо. Я рад за тебя.

— Филипп, расскажи, что тут у вас произошло за последние полтора месяца? Я слышал, вам удалось занять Аккру?

— Нет. Как ты мог подумать, что я пойду на штурм, не дождавшись тебя?! Мы же договорились!

— Договоры не всегда соблюдаются.

— Мы с тобой, во всяком случае, не должны их нарушать. Ты спрашиваешь, что произошло? Да ничего хорошего. Сарацины — умелые воины. Не заблуждайся на их счет, Ричард. И потом, здесь стояла жуткая жара. С юга дул ветер, его здесь называют «хамсин». Это было так ужасно. Песок набивался во все щели, в складки одежды, в еду… От него никуда было не деться! Я ненавижу пустыню, Ричард. Мне не терпится поскорее уехать отсюда.