Джоанна принялась его успокаивать.

— Отец умер, но королем Англии стал мой брат Ричард, — напомнила она. — И я не сомневаюсь, что он позаботится обо мне. Я никогда не забуду, как Ричард принимал меня в Аквитании. Он непобедимый воин. Прошу, не волнуйся за меня. Тебе сейчас следует думать о своей душе, Вильгельм. Ты с честью выполнил свой долг передо мной — был мне хорошим мужем.

Вильгельм не отпускал ее от себя ни на минуту, так что она была с ним до самого конца и только потом удалилась в свои покои оплакивать потерю любимого супруга.

Вскоре к ней явился Танкред.

Джоанна была потрясена до глубины души. Тело Вильгельма еще не успело остыть, а Танкред уже метил на его место!

— Сицилии нужен сильный правитель, — заявил он. — В моих жилах тоже течет королевская кровь. Я не допущу, чтобы корона перешла к жене германского короля!

— Но Вильгельм не хотел отдавать тебе престол! — возмущенно воскликнула Джоанна.

— Мало ли что?! Вильгельм мертв, и с его желаниями теперь можно не считаться.

— Ты ошибаешься! — вскричала Джоанна.

— Нет, — покачал головой Танкред. — Я докажу тебе, что я прав.

— Неужели ты думаешь, что король Генрих позволит тебе украсть корону у Констанции? — не унималась Джоанна.

— Генрих далеко. Теперь я здесь хозяин. И вообще, тебя здешние дела больше не касаются. Ты отправишься в Англию.

— Последняя воля Вильгельма для меня — закон.

— Ну и что?

— А то, что я не позволю тебе узурпировать трон.

Танкред побагровел. Он клокотал от гнева. Опять ему тычут в нос тем, что он незаконнорожденный?! Будь он законным сыном сицилийского короля, разве кто-нибудь посмел бы поставить под сомнение его право на престол? Нет, конечно! Что ж, он им покажет… Плевать ему на их обвинения! Ну и пусть он бастард! Он все равно станет королем! Великий Вильгельм Завоеватель, между прочим, тоже был незаконнорожденным.

— Интересно, как вы намерены мне помешать, миледи? — язвительно осведомился Танкред.

— Всеми доступными мне способами, — с жаром заявила Джоанна.

Танкред в бешенстве выскочил из комнаты.

— Да ничего-то она не может! — успокаивал себя он. — Кто она вообще такая? Вдова Вильгельма, которая даже здорового сына ему родить не смогла!

Но потом ему пришло в голову, что намерение вдовы выполнить последнюю волю мужа наверняка вызовет у сицилийцев горячий отклик, и народ может восстать. А этого допустить никак нельзя.

Посему вскоре после ухода Танкреда к дверям, ведущим в покои Джоанны, была приставлена стража. Всю зиму несчастная вдова просидела под арестом. Из окон своей тюрьмы она наблюдала, как в Палермо пришла весна. А потом и лето…

Казалось, так будет продолжаться целую вечность. Но в конце лета к ней вдруг прибежала взволнованная служанка.

— Хорошие вести, госпожа! — выпалила она. — Говорят, английский король скоро выступит в поход. Вместе с королем Франции они отправятся освобождать святую землю. Их флот прибудет в Мессину, а оттуда поплывет в Аккру.

— И ты полагаешь, мой брат заглянет на Сицилию?

— А вы так не думаете? Неужели Ричард, король Англии, позволит вам оставаться пленницей Танкреда?

— Нет! — радостно воскликнула Джоанна. — Нет, конечно!

— Грядут великие события, моя госпожа, — торжественно провозгласила служанка.

Джоанна задумчиво кивнула. Да, и впрямь, похоже, грядет что-то необычайное…

Подготовка к отъезду шла намного медленней, чем предполагал Ричард. Он позаботился о том, чтобы надежно укрепить свое королевство на случай, если кому-нибудь вздумается напасть на него в отсутствие законного правителя. Ричард не слушал тех, кто пытался отговорить его от участия в походе, поскольку, по их словам, было неблагоразумно покидать трон, едва успев на него взойти. Однако протестующих голосов было мало. Почти никто не отваживался перечить королю. Тем более что, выступая против крестового похода, можно было прогневить не только Ричарда, но и небеса. И от обоих получить на орехи.

И все-таки критиканы находились. Так, Фулк Невилль, в целом одобрявший идею похода, сомневался, что во главе его следует становиться Ричарду. Да, Ричард — великий полководец, он прославлен на всю Европу, но ведь эта война священная. А разве Ричард — праведник? О нем ходят такие грязные сплетни! Люди до сих пор припоминают ему страстную дружбу с королем Франции. И вот теперь Ричард и Филипп намерены возглавить войско крестоносцев! Нет, он, Фулк, конечно, знает: в Европе принято, чтобы крестовые походы возглавляли короли, но все-таки… Прежде чем это делать, неплохо бы поднабраться святости!

Фулк держал свою дерзкую речь в присутствии Ричарда и в конце бесстрашно воскликнул:

— Ваше величество! Три порочные дщери приведут вас на край гибели!

— Что ты несешь, глупый ханжа? — возмутился король. — У меня нет дочерей.

— Я говорю правду, — возразил Фулк. — Их имена — Гордыня, Алчность и Сладострастие.

Тогда король воздел руки к небу и вскричал, обращаясь к собравшимся баронам:

— Ах, вот как? В таком случае я уступаю Гордыню тамплиерам и госпитальерам, Алчность отдаю цистерианцам, а Сладострастие — нашим прелатам.

Люди одобрительно зашушукались. Правду говорит король! Кто больше всех обуреваем грехом гордыни? Конечно же, тамплиеры! А цистерианцы славятся своей жадностью. Ну а уж о распутстве попов и говорить нечего! Раздались веселые смешки, друзья Ричарда радостно захлопали… На сей раз Фулк был посрамлен.

Идея крестового похода приобрела большую популярность в народе. Когда Ричард собрался в Нормандию, толпы людей пришли с ним попрощаться. А многие пополнили его войско. Никто и мысли не допускал, что святой град останется в руках неверных. И все истово верили, что его освободители заслужат вечную жизнь.

Однако в Турсе случилась неприятность. Благословляя крестоносцев, епископ вручил Ричарду посох и суму, с какими ходили в то время пилигримы. Ричард имел неосторожность опереться на посох, и тот под его весом сломался.

Толпа испуганно ахнула.

— Какое дурное предзнаменование! — зашушукались люди. — Видать, ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

Ричард нахмурился, поспешно соображая, как бы поступил в подобном случае его великий предшественник. И вспомнил, что когда Вильгельм Завоеватель высадился в Англии, то поскользнулся и упал, но, сохраняя присутствие духа, схватил горсть песка и во всеуслышание заявил: «Отныне эта земля моя!»

Непринужденно рассмеявшись, Ричард отбросил сломанный посох в сторону и сказал, что это свидетельство его великой мощи. Пусть враги знают: его ничто не остановит, он все сокрушит на своем пути!

«Я должен победить! — думал Ричард. — Нельзя допустить, чтобы все мои старания пошли прахом. Конечно, султан Саладдин — достойный противник. Он взял приступом Иерусалим и удерживает его вот уже несколько лет. Все в один голос называют его великим воином. Но ничего! Я его одолею! Клянусь!»

Ему не терпелось сойтись с Саладдином лицом к лицу, однако торопиться с отъездом не следовало. В войсках крестоносцев нередко хромала дисциплина, и Ричард не хотел, чтобы его поход из-за этого провалился. Многими людьми, которые присоединялись к войску, владели не религиозные чувства, а примитивная жажда наживы. Они мечтали разбогатеть и насытить свою кровожадность. Слаще всего им было грабить города, бесчестить женщин, терзать детей. Но наивысшей их целью были трофеи. Естественно, что такие вояки считали великой удачей возможность вволю потешить свои низменные чувства, прикрываясь религиозными соображениями. Мусульмане же отстаивали в войне с христианами принципы, которые искренне считали правильными, и это давало им большие преимущества. Многие защищали свой родной дом, а вера их была не менее крепкой, чем у христиан. Поэтому Ричард понимал, что победить мусульман нелегко. Для победы нужно мощное, сплоченное войско, а без дисциплины этого не добиться.

Ричард обсудил свои планы с Филиппом, обвинив его в том, что Филипп попустительствует разгильдяйству в армии. Филипп возразил, что солдаты должны не бояться, а любить своего командира.